Есть многое в природе, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, процитировал в ответ хозяин.
Это ты к чему?
Долго жил, много видел. Но ты можешь попробовать меня удивить.
Затейно лепишь, дед. Инкассаторов мы кинули, только не тех, кого надо.
В смысле?
Ну, как тебе объяснить? Одна машина может сегодня ехать в обычный банк за деньгами, а завтра, Михаил замялся на секунду, к более серьёзным людям. А наш наводчик, дебил, перепутал дни
И вы взяли не те деньги, закончил за него Анатолий.
Быстро смекаешь, усмехнулся Михаил.
Он доел похлёбку, оставил ложку в тарелке и отодвинул её от себя.
В общем, нашли нас быстро, успел свалить только я. Да и то недалеко. Погоня, стрельба всё как в кино, короче. А кстати, где мой....
Там, в комнате, стоит, не переживай. Мне тут деньги ни к чему.
Священник тоже доел, собрал тарелки и отнёс их на кухню.
Что думаешь дальше делать?
Ну, раз меня до сих пор здесь не нашли, значит, можно отсидеться, ногу залечить хотя бы.
Гость быстро глянул на Анатолия.
Если ты не против, конечно.
Да боже упаси, оставайся, само собой. Скрасишь моё одиночество.
А кстати, ты сам-то здесь что делаешь?
Михаил посмотрел на иконы вокруг, на алтарь и триптих впереди.
По идейным соображениям? Или тоже спасаешься от чего-то?
Анатолий Николаевич вернулся к столу с двумя кружками.
Держи, травяной чай. Успокаивает, тонизирует и всё такое. Подул на свою, продолжил: Наверное, больше по идейным. Утомил меня город, бесконечная суета. А здесь хорошо, тихо, спокойно. Летом так вообще красота.
И что, сам себе молебны тут проводишь? хмыкнул Михаил.
Ну почему сам себе? Кто знает, тот приезжает ко мне иногда на службы, детей покрестить. Я тебе скажу, что нонче человек не особо доверяет городским церквям и священникам. Церковь себя в целом Как же это слово Анатолий задумался.
Дискредитировала, подсказал ему Миша.
Да! Именно. Все эти скандалы, слухи, дорогие машины В общем, народ стал ездить за верой подальше от больших городов.
Твоя правда. Так получается, люди у тебя всё-таки бывают?
Сначала Анатолий не понял, что имеет в виду его гость, но потом улыбнулся и покачал отрицательно головой.
Не переживай, зимой почти никого. Сам же видел: дороги ко мне прямой нет, а по таким сугробам кому захочется тащиться?
Ладно, Михаил опёрся о стол и встал, стараясь не нагружать раненую ногу, что-то я опять залипать начал, пойду прилягу.
Хромая, он пошёл обратно в комнатку. На полпути вдруг обернулся:
Слушай, Толь, а если я там кровать занял, то ты
Всё нормально, махнул рукой хозяин, я раскладушку себе поставил у печки, пока там посплю. Поправишься переедешь на моё место.
Михаил кивнул и поковылял дальше.
На этот раз он сам зажёг керосинку, проверил рюкзак, недоуменно покачал головой.
Надо же, и правда, ничего не взял, даже ствол вернул, пробормотал мужчина себе под нос. Чудной дед.
Прилёг на жёсткую деревянную кровать и почти сразу уснул.
4
За ночь керосиновая лампа успела догореть. Он снова проснулся в полной темноте. Нога болела уже не так сильно, но всё ещё ощутимо.
Хромая, вышел из комнатки как раз, когда Анатолий Николаевич поставил на стол большую сковородку с яичницей. Увидел нового соседа и добродушно пожурил:
Я уж подумал, помер ты там, что ль, всё спишь и спишь. Садись завтракать, пока не остыло.
Не дождёшься, хмыкнул в ответ Михаил.
Они позавтракали. Анатолий сварил кофе.
Толь, а где шмотьё моё? спросил Миша, прихлёбывая обжигающий напиток.
Так вон же, у печки висит. Я джинсы-то почистил, но не обессудь. Уж как получилось.
Да какой там, Толь? замотал головой его гость, и так мамкой за мной ухаживаешь.
Анатолий молча кивнул, начал собираться на улицу.
Я пойду за дровами схожу, тут рядом. Ежели чё, кухня вся твоя. Вон, под окном, видишь шкафчик? Это ледник, с холодильником здесь беда, сам понимаешь. В общем, там продукты, бери, коли понадобятся. И не шали.
Погоди, туалет где у тебя?
А, это ты на улицу выйдешь, прям за домом стоит.
Анатолий Николаевич натянул валенки, махнул рукой и вышел в ослепительную белизну январского дня.
Михаил допил кофе, оставил кружку на столе, пошёл снимать вещи с натянутых над печкой верёвок.
Через полчаса он стоял на крыльце храма в раздумьях, как ему дойти до туалета. Ведь снега намело столько, что, казалось, сделай шаг провалишься по пояс. И в этом его также убеждала цепочка глубоких следов, оставленных гостеприимным хозяином. Но тот был в валенках, а у Михаила лишь кроссовки, от которых мало толку.
Правда, особых вариантов не было. Конечно, по малой нужде он бы и с крылечка сходил, если бы хотел только по малой
Чертыхнувшись про себя, сделал первый шаг, тут же провалившись почти по колено в снег. Ну, хоть не по пояс.
Продолжая ругать эту зиму и проклятый снег, обогнул дом, увидел небольшой туалет с остроугольной крышей, покрытой огромной шапкой снега.
Не хватало ещё, чтоб меня в туалете крышей придавило, пробурчал и пошёл (хотя, скорее, продолжил пробиваться сквозь снег) к своей цели.
Продрогнув, быстро сделал все свои дела и с ужасом понял, что такие походы теперь ему придётся совершать не меньше пары раз в день. А если дед напортачит со стряпнёй, то даже чаще.
Он вышел, в сердцах хлопнул хлипкой деревянной дверцей. С крыши, тихо хрустнув, поехал наст снега. Ухнул прямо рядом с мужчиной, разметав всё под собой.
Сука! вскрикнул от испуга, отскочив в сторону, насколько ему позволяла раненая нога. Нервы ни к чёрту! продолжил он диалог сам с собой, но вдруг осёкся на полуслове.
У туалета, как раз там, где упал снег, что-то чернело. Аккуратно, косясь на крышу, он подошёл поближе и остолбенел от вида находки.
Привалившись к стенке, явно от кого-то прячась, сидел замёрзший насмерть ребёнок. Девочка. Михаила замутило от увиденного, он опёрся рукой о туалет.
Может, тоже заблудилась? Не смогла дойти до крыльца?
Перевёл дух, подошёл к замёрзшей девочке поближе. Нет. Она точно здесь пряталась от кого-то или от чего-то. Сжимая в руках простенькую тряпичную куклу, словно украдкой пыталась выглянуть из-за угла. В сторону храма.
Но почему так и не вышла? Что её испугало? Что заставило сидеть тут и замерзать под непрерывным снегопадом?
Он вспомнил, как сам недавно чуть не остался лежать под деревом, укутанный белым холодным саваном.
Говорят, под снегом человеку становится тепло, он засыпает и замерзает. Вот как эта девочка. Только у неё глаза открыты.
Всё-таки его вырвало.
Спустя пару минут, когда более-менее оклемался, Михаил заставил себя подойти к ней вплотную. Лёгкая курточка, штаны и валенки. В одной руке она сжимала куклу, а в кулачке другой конец цепочки, свисающей с шеи. «Крестик», отрешённо подумал Михаил, не отрывая глаз от девочки.
Смутное и очень плохое предчувствие зашевелилось внутри.
Присел, пытаясь понять, куда она смотрела перед самой смертью. Вроде бы в сторону храма. Хотя нет, чуть дальше, скорее за него.
Он присмотрелся и увидел огромный сугроб у заднего фасада дома.
Не обращая внимания на боль в раненой ноге, поспешил в ту сторону. Вблизи оказалось, что это был не сугроб, а здание, похожее на сарайчик или сильно занесённую снегом пристройку к дому.
Михаил пытался найти дверь, пока не наткнулся на большой амбарный замок. Поразмыслив пару секунд, достал из джинсов складной нож, выдвинул отвёртку. Недолго провозившись с замёрзшей железкой, всё-таки услышал долгожданный щелчок и скинул замок на землю.
Вошёл внутрь, потихоньку привыкая к мягкому полумраку после яркого дня снаружи. Вдоль стен стояли полки, уставленные бесчисленными банками с консервами и зимними заготовками. В дальнем углу он увидел три пары лыж.
Две взрослых и одна детских.
Внутри него что-то оборвалось.
Толя, Толик, Анатолий. Ну, держись, сука!