Ну что ж, полчаса ничего не решат. Заодно можно перекусить. Недавно звонила Марианне как всегда переживала, поспал ли он и поел ли что-нибудь.
Она немного необычная, Мунк.
Просто дай ей шанс, ладно?
Мунк только успел поставить на стол поднос с булочкой и кофе, когда открылась дверь, и он увидел ее.
Двадцать один год.
Молодая, но по опыту Мунк знал, что это ничего не значит. Нескольким сотрудникам в его команде, на самом деле самым способным, было меньше тридцати. Не то чтобы он собирался нанимать еще людей, но обычно спокойный Иттре был таким восторженным в разговоре с ним. Мы никогда не видели ничего подобного, Мунк. Даже близко. Эта девочка нечто особенное.
Конечно, это всколыхнуло в следователе любопытство.
Она была одета в черную водолазку, черные узкие джинсы, черные «конверсы», а через плечо висела черная сумка, но прежде всего Мунк обратил внимание на ее глаза.
Ослепительно голубые, удивительно ясные. Смугловатая кожа, как у индианки. Угольно-черные волосы средней длины, словно обрезанные тупыми ножницами, но, кажется, ее это особо не беспокоило. Молодая студентка подошла к нему с прямой спиной, словно их встреча была чем-то совершенно обыденным, и протянула руку.
Миа Крюгер.
Привет, Миа. Добро пожаловать.
Спасибо, сказала она и села, не собираясь снимать сумку с плеча.
Хочешь что-нибудь поесть? Или попить?
Она бегло взглянула на меню за стойкой.
Нет, спасибо.
Может, ты не пьешь кофе?
Пью, но не здесь.
Вот как? удивился Мунк. Ты, наверное, настоящий знаток кофе?
Это была шутка. В последнее время Осло заполонили разнообразные кофейни, одна моднее другой там сидели юные жеманные хипстеры, для них это стало какой-то новой религией, но его замечание ее совершенно не затронуло.
Вы это хотели мне показать? она кивнула на две коричневые папки, лежавшие под телефонами Мунка.
Да. Иттре тебе что-нибудь говорил?
Она покачала головой.
Хорошо, кивнул Мунк. Я хочу, чтобы ты посмотрела на эти фотографии и сказала, что думаешь. Ладно?
Ладно.
Вот здесь, продолжил Мунк, достав первую папку, фотографии с места преступления, где мы были вчера утром. А здесь он положил вторую папку рядом с первой, фотографии с места преступления в Швеции. Восьмилетней давности. Я хочу, чтобы ты посмотрела обе папки и сказала мне, что думаешь.
О том, один ли был преступник?
Этого я не говорил.
Но имели в виду?
Она нахмурилась и вопросительно посмотрела на Мунка, и он слегка улыбнулся. Иттре был прав, эта девочка и правда нечто особенное. Он же сам Холгер Мунк. Руководитель отдела по расследованию дел об убийствах на Марибуэсгате, 13. Он привык к тому, что люди смотрели на него чуть ли не с подобострастием, но у этой студентки не было на него и намека.
Да, я имел в виду это.
А почему не сказали?
Потому что это могло бы ограничить ход твоей мысли. А я хочу, чтобы ты ничем себя не ограничивала, насколько это возможно. Вдруг ты увидишь то, чего не заметил я.
Хорошо, я поняла, сказала Миа, повернув к себе папки.
Не открывая, она выжидающе на них смотрела.
Можно я побуду одна? произнесла она и подняла взгляд на Мунка, когда он все еще не понял намек.
Конечно. Сколько времени тебе нужно, как думаешь?
Не знаю. Минут двадцать?
Само собой. Я буду на улице, если тебе что-нибудь понадобится.
Мунк встал, взял с собой булочку, вышел и сел на лавку на другой стороне улицы.
Девять неотвеченных, большинство от Анетте.
Привет, это Холгер. Что там у вас происходит?
Адвокат на другом конце вздохнула.
Спроси лучше, чего у нас не происходит. Драйер хочет брифинг. Видимо, на нее давит министерство, она считает, надо созвать пресс-конференцию
Я же сказал, подождите.
Я так ей и передала, но действия это не возымело.
Не возымело? раздраженно переспросил Мунк.
Не ори на меня, ты отлично знаешь, какая она.
Ханне-Луисе Драйер. Новый начальник Управления полиции в Грёнланде. Управление сильно сопротивлялось, когда стало известно о том, что отдел по расследованию дел об убийствах переезжает. Начальство, недовольное его работой, махало шашкой, и Мунк очень надеялся, что смена руководителя ему поможет, но не в этот раз. Видимо, такова участь никогда не будет у него хороших отношений с начальником. Да и ладно. Сейчас карты в руках у него, и ничего с этим поделать они не могут это их и бесило.
Попроси ее подождать, сказал Мунк. Мы не станем обнародовать имена, пока не поговорим с обеими семьями, что ей тут непонятно?
Я попросила хватит на меня кричать. Мать Томми прилетает в час дня, я отправила Катью забрать ее в аэропорту. Что это за мать, черт бы ее побрал: улететь в Испанию в отпуск, оставив одиннадцатилетнего ребенка дома одного?
Может, у нее были причины, пока не будем осуждать.
Попросила соседей присмотреть за ним, а те даже не знали об этом.
Займемся этим, когда она приедет. Что по фургону?
Пока что это их единственный след. Кто-то видел белый фургон в лесной роще у Лусбювейен.
Уксен сейчас в транспортном управлении. На дороге нет съездов до гольф-клуба, значит, туда фургон уехать не мог. Сосредоточимся на шоссе 159 в обоих направлениях и на пункте оплаты дороги на E6. Они сейчас ищут фотографии, нам удалось найти семь камер, если я не ошибаюсь. Он на другой линии и сообщит, как только будут новости. Но послушай
Да?
Белый фургон? Сколько таких в Осло?
Это было утром в воскресенье, успокаивающе сказал Мунк. Будем надеяться, что нам повезет. Что там семья Лундберг?
Очень помогают следствию, продолжила Голи. И очень спокойные, на самом деле. По-моему, они не до конца понимают, что произошло. Фредрик сейчас там, он должен мне скоро позвонить. Бриф в четыре, как договорились?
Да, предупредишь всех?
Хорошо. Слушай, мне пора, опять Драйер звонит.
Никаких пресс-конференций, пока начал Мунк, но Анетте уже положила трубку.
Чертовы кретины.
Почему нельзя оставить их в покое?
Словно ему больше заняться сейчас нечем.
Выкурив три сигареты, Холгер Мунк предположил, что студентка в кафе, судя по всему, закончила. Он наблюдал за ней в окно все это время. Миа почти не шевельнулась, только закрыла папки.
Ну как дела? спросил Мунк, вернувшись за столик.
Она словно не заметила его прихода. Ее голубые глаза были широко раскрыты, но мыслями она находилась где-то далеко.
Сорри, наконец произнесла девушка, проведя рукой по черным волосам.
Все в порядке, заверил Мунк, бросив взгляд на часы.
Он ушел из офиса уже почти сорок минут назад. Пора заканчивать. Все это, бесспорно, очень интересно этот тест. Просьбу Иттре Мунк выполнил скорее из любопытства, и все-таки у него есть дела поважнее. И конечно, у него те же мысли, что и у Анетте.
Что за мать поедет одна в Испанию, оставив одиннадцатилетнего мальчика одного дома без присмотра?
Тут не хватает нескольких снимков, осторожно сказала студентка.
Что-что?
Она приложила палец к одной из папок.
В этой папке.
О чем ты?
Я же сказала. Не хватает фотографий.
Мунк нахмурился.
Я не совсем понимаю тебя
Он же должен был как-то забраться повыше, правда?
Кто?
Преступник.
Девочка посмотрела на него странным взглядом.
Должен же он был на чем-то стоять?
5
Фредрик Риис припарковал машину около дома на Тимотейвейен и стал смотреть на низенькие домики на той стороне участка. Финстад посередине между Лиллестрёмом и Осло. Недалеко от Лёренскуга. И не город, и не деревня. Сам двадцатисемилетний полицейский с рождения жил в Брискебю, в самом сердце Фрогнера, в доме с видом на знаменитую старую пожарную станцию. Его родители переехали в Бэрум еще десять лет назад, когда отец сократил врачебную практику. Он был одним из самых признанных пластических хирургов Скандинавии. Родители отдали Фредрику квартиру, когда ему было семнадцать, и с тех пор виделись они с сыном нечасто. И не то чтобы его это беспокоило. Он не особенно скучал по ним. Когда его спрашивали о детстве, Фредрик никогда не знал, какими словами его описать. Он чувствовал, что его словно не замечали. Как будто на самом деле родителям не было дела до сына. Ему казалось, что они испытали облегчение, когда он наконец дорос до того возраста, что можно было отделаться от него, преподнеся подарок. Смотри, вот тебе квартира. Теперь справишься сам. Да какая уже разница. В детстве Фредрику пришлось многому научиться, и он был намного сильнее, чем казался со стороны.