Маргарета Веттергрен улыбнулась.
Обязательно! Только сначала я хочу убедиться, что вы понимаете: владелец участка дал нам разрешение сдавать в аренду спальные места. И женщина принялась перебирать бумаги, разложенные на кухонном столе. Перед ней лежали конверты с прозрачными окошками, в которых читались имена, в основном не шведские, пластиковые папки со счетами, конверты с отметками авиапочты. Похоже, эти так называемые владельцы отеля собрались привести документацию в порядок.
Покажите нам сегодняшние записи. Жанетт положила руку на пухлые пальцы женщины. Нам этого будет достаточно.
Сколько вы зарабатываете на том, что разбираете всю эту почту? поинтересовался Шварц.
Маргарета Веттергрен слабо улыбнулась полицейским; поднимаясь из-за стола, Жанетт произвела в уме быстрые подсчеты. Сколько они могут брать за месяц? Пятисотку наверняка, а то и тысячу. Если умножить на девяносто, выходит от сорока пяти до девяноста тысяч в месяц.
Они вышли из кухни; перед Жанетт маячила широкая спина Лейфа. Ему лет шестьдесят, но с такими молчунами шутки плохи, они часто оказываются непредсказуемыми. Жанетт заметила, что Шварц с Олундом держатся настороженно.
Все вместе они вошли в маленький, скудно обставленный кабинет в конце прихожей. Письменный стол, ноутбук и принтер вот и все, если не считать пепельницы и мусорной корзины. Здесь не было даже компьютерного кресла.
Сколько у вас сейчас арендаторов? продолжил Шварц. Жанетт взглянула на него, словно говоря: будет лучше, если вопросы и дальше буду задавать я.
Вы же знаете, как плохо в Стокгольме с жильем. Магган открыла ноутбук. Дешевых вариантов больше нет. И тут вот они мы.
Протягиваете руку помощи? предположила Жанетт. Как добрые самаритяне?
Именно так, подтвердила Маргарета Веттергрен. Иронию она не уловила.
И зарабатываете на этом общим счетом сотню тысяч в месяц?
В ответ Магган вздохнула и заметила:
Все не так просто, как вам, наверное, кажется.
Лейф привалился к стене.
На экране возникло изображение забора на Кварнхольмене. Съемка велась сверху и сбоку, и калитка была видна с обеих сторон. Еще одна камера находилась на участке. В ночной темноте просматривались сарай и контейнер.
Это все? просила Жанетт. Я насчитала три камеры.
Работают только две, вот трансляция с них.
Жанетт склонилась к экрану.
Вы не могли бы показать нам запись за сегодняшний вечер? С семи часов и да, и дальше.
Магган защелкала клавишами, и на экране появилось новое изображение: тот же забор, тот же участок, но залитые солнечным светом, можно было даже рассмотреть домик на дереве, в котором обитала Клара. Людей видно не было.
Можно промотать, сказала Жанетт.
Листья на дереве затрепетали в пять раз быстрее обычного. Жанетт положила руку Магган на плечо.
Спасибо, что идете нам навстречу. Мы вам очень признательны.
Мгновение спустя в кадре возникла Клара с медведем в обнимку; на ускоренной записи она, качаясь, как неваляшка, сделала несколько дерганых шагов по траве, нагнулась и подняла что-то с земли может быть, камень, который ей приглянулся, и ушла из кадра. Бедняга, подумала Жанетт.
Итак, вы сдаете жилье всем подряд, продолжила она и убрала руку с плеча Магган. Лишь бы вам платили?
Женщина снова вздохнула.
Да, так поступают в большинстве отелей. Но я, конечно, сначала навожу справки о жильцах. Я хорошо разбираюсь в людях.
На экране ничего не происходило. Таймер продолжал отсчитывать пятисекундные интервалы еще несколько минут, и Жанетт поняла, что вопросов у нее больше нет.
Но вот на краю картинки возникло движение. Какой-то мужчина подошел к забору, остановился у двери и стал нажимать кнопки кодового замка.
Вы знаете, кто это? спросила Жанетт.
Таймер на записи показывал девятнадцать ноль пять.
Это Владимир, произнес Лейф Веттергрен.
Глава 7
Квартал Крунуберг
Утреннее солнце насквозь просвечивало стоявший рядом с компьютером стакан воды, и переливчатый круг падал на лист бумаги из тех, что были разложены на столе у Жанетт. Документ представлял собой распечатку заявления трехмесячной давности, в котором сообщалось о пропаже девушки. Беса Ундин, обнаруженная в трейлере Йонни Бундесона, исчезла из интерната в Скутшере в начале марта.
Жанетт знала имя заявителя. Психологу Луве Мартинсону уже не раз случалось работать с полицейскими из Оперативного управления; еще он участвовал в расследовании двух убийств в качестве квалифицированного свидетеля, но Жанетт так и не познакомилась с ним лично. Она набрала номер интерната и коротко изложила, что произошло на Кварнхольмене. Мартинсон вздохнул.
Что с Бесой? В мягком голосе было что-то женственное.
К сожалению, она пострадала от передозировки, к тому же у нее серьезное заражение крови. Она сейчас в больнице Худдинге.
Она выживет?
Жанетт прикинула, как лучше ответить. Когда она звонила в больницу в последний раз, ей сообщили о септическом шоке. Врач сказал, что Бесе повезло: ей оказали помощь в так называемый золотой час первые шестьдесят минут после того, как инфекция начала распространяться. Шансы девушки выжить возросли с нуля до семидесяти пяти процентов только благодаря двум парамедикам из оперативной бригады.
Врач настроен оптимистично, подытожила Жанетт. Луве Мартинсон снова вздохнул, на этот раз с облегчением.
Это все-таки хорошая новость. По крайней мере, она останется жива Я передам девочкам, они обрадуются. Бесу здесь любят.
Вам что-нибудь известно о ее знакомых? спросила Жанетт. Луве поколебался, прежде чем ответить:
Во время терапии она категорически отказывалась упоминать чьи-либо имена. Но в ее жизни было изрядно наркотиков, проституции и прочей уголовщины.
Вы не помните, она не говорила про такого Йонни Бундесона?
К сожалению, нет.
Жанетт продиктовала ему номер отделения, где лежала Беса Ундин, после чего Луве сообщил ей, что надумал уволиться из интерната.
Начну собственную практику. И, наверное, еще поучаствую в расследованиях.
Тогда у нас есть шанс познакомиться лично.
На том конце какое-то время царило молчание. Потом Луве сказал: Не исключено и рассмеялся.
Закончив разговор, Жанетт вернулась к стопке документов на столе. Среди копий документов, имеющих отношение к предприятию Веттергренов (этим документам с большой вероятностью предстояло окончить свой путь в Управлении по борьбе с экономическими преступлениями), нашелся список лиц, недавно плативших за койку на вилле, принадлежавшей правлению. Восемь шведских имен и двадцать два не шведских, причем большинство могли принадлежать выходцам из бывших советских республик.
Владимир, прочитала Жанетт. Фамилии не было.
Наличные. Предоплата. Верхнее место, комната 3. 1050 крон.
Если верить гроссбуху Маргареты Веттергрен, Владимир уплатил за недельное проживание. Магган, которая хвасталась своим знанием людей, упомянула, что Владимир выглядел спокойным и здравомыслящим человеком, но она подозревает, что он объявлен в розыск и ищет, где отсидеться. Как вы думаете, он русский? спросила тогда Жанетт. Да, Магган так полагает, но упомянутый Владимир говорит по-шведски вполне чисто. Он посмотрел комнату, заплатил и ушел. Вот и все. Как водится, именно в этом случае камера видеонаблюдения вышла из строя.
Свидетель Рикард Стрид провел ночь под стражей; Жанетт предъявила ему скриншот с изображением Владимира. Стрид не сомневался, что именно этот человек застрелил Йонни Бундесона. И, судя по всему, застрелил из пистолета самого же Йонни; последнее обстоятельство указывало на то, что речь не шла о тщательно спланированном убийстве.