Там охранник, сейчас к нам подойдут. Аксинья высунулась в окно. Мы к Свободе, дом номер пять.
Фамилия?
Соколова.
Да, вы в списке тех, кого товарищ Свобода рад видеть и утром, и днем, и ночью, сверился со своими данными охранник и козырнул, выдав этим, что когда-то был военным.
Шлагбаум поднялся, и машина проехала.
Товарищ Свобода? Это что значит? Водитель игриво посмотрел на Асю в зеркало заднего вида.
Такая фамилия.
И вы жаждете ехать к Свободе?
Я бы жаждала ехать без глупых вопросов, но мне не повезло.
Молчу! Ого! Просто коттеджный поселок! Охрана все дела Буржуи отстроились
Живут директор банка, директор рынка, пластический хирург, некто с неизвестным родом деятельности, перечислила Аксинья кого знала.
Эх, везде одно и то же Нет бы сказали, что живут врачи, учителя, инженеры, шоферы
Я называла пластического хирурга, напомнила Ася.
Я вас умоляю! Человек, который не лечит, не спасает жизни, а тупо вставляет сиськи, не может считаться врачом в полном понимании этого слова!
Но он создатель красоты!
Жрец силикона он! Да мне вообще на него плевать! Я ж не собираюсь делать пластику!
А как насчет женщин, которым хочется омолодиться?
Вот дуры бабы! крякнул водитель. Всё, приехали. Дом номер пять.
По расчищенной от снега тропинке уже несся Наум Тихонович в распахнутой телогрейке и красных галифе. Седые волосы развевались по ветру, а руки были распахнуты для приветственного объятия.
Ася, дочка! Как рад! Как рад! Просто сюрприз под Новый год!
Аксинья пошла ему навстречу и, уткнувшись в его густую седую бороду, неожиданно для себя расплакалась.
Уже через пять минут она сидела за огромным столом, накрытым яркой скатертью, с самоваром, блюдами из холодильника под общим названием «все, что есть» и связкой баранок на шее.
Так Наум Тихонович встречал гостей, чтобы сразу настроить на душевный лад, окутать домашним теплом. Словно позаимствовал традицию у жителей далеких островов, которые вешали сошедшим на берег морякам венки из красивых крупных местных цветов. И Асе было очень приятно сидеть со смешными баранками.
Жена и дети Наума Тихоновича уехали на новогодние праздники к его теще в Ярославль, и Свобода остался один. Не совсем, правда, один В доме постоянно проживали человек десять, если не больше, художников и просто друзей хозяина. Причем вели себя как заблагорассудится. В основном бездельничали и пили самогонку, которую Наум гнал в огромных количествах и с разными ингредиентами: и с медом, и с можжевеловыми ветками, и с острым перчиком на украинский манер
Супруга временами тихо возражала против дармоедов, но Наум ее всегда одергивал:
Не бубни! Мой дом всегда был открыт для друзей, всегда был полон людьми, и так будет всегда! Надеюсь, что и ты это примешь, иначе бы не стала моей женой.
Наум за своих художников всегда был горой:
Понимать надо Я же не с грузчиками или рабочими с конвейера имею дело! Я работаю с людьми тонкой душевной организации Ими нельзя понукать! Можно подойти к врачу и велеть прооперировать больного это его специальность, долг. Можно подойти к военному и приказать промаршировать по плацу. К рабочему, чтобы отштамповал детали А как ты можешь требовать, чтобы Художник (с большой буквы) написал картину? Это нереально! Здесь нужны вдохновение, особый настрой, особое состояние Кто-то творит, находясь на любовном подъеме, кто-то пишет лишь на грани отчаяния Был у меня один мальчик. Тоже вроде бы болтался без дела. Но он был очень талантлив, и я знал, что рано или поздно он выстрелит! А сколько человек талдычили: «Да брось ты с ним возиться таких вокруг двенадцать на дюжину!» А мальчик вырос в прекрасного юношу, влюбился, женился. А после этого его любимая вместе с нерожденным ребенком попала в автокатастрофу и умерла на месте. Он с горя вскрыл себе вены и, истекая кровью, создал картину-шедевр под названием «Вечность». Вся любовь, вся боль, что бились в сердце бедного парня, вылились в его детище, в это полотно. Его жизнь удалось спасти, а «Вечность» ушла за двадцать миллионов долларов Разве такого можно требовать от Художников каждый день?.. А парень этот заработал имя, уехал на долгие годы жить за границу Написал много замечательных полотен, стал мультимиллионером Я даже и не знаю, чем он занят сейчас. Он может быть владельцем чего угодно. А может уже и не делать ничего, живет себе на проценты от заработанного. Вот такая судьба И я в каждого художника верю, а если он сейчас пьет, значит, так потребно его душе. Если он спит до часу дня, значит, так и надо Зато, когда его окрылит вдохновение, он перестанет и есть, и спать, и наверстает упущенное И я, Наум Свобода, которому самому не хватило божьего дара, никогда не закрою дверь ни перед одним, возможно, недопонятым талантом.
Как раз сейчас «недопонятые таланты» блуждали по кухне Наума в поисках еды и питья. Никто не обращал внимания ни на самого хозяина, ни на его гостью. Они же мило беседовали по душам, а эту историю о бедном художнике, ставшем мировой знаменитостью и миллионером, Ася от Наума слышала и раньше, а сейчас почему-то вспомнила.