«Я без спросу не буду, пообещал он. Но ты мне иногда разрешай, потому что мне это надо».
Тимур ничего не ответил, но Тимону и так было ясно, что его «напарник» тоже это чувствует. Да и как иначе? К этому было трудно привыкнуть, но этого было не изменить.
А еще они договорились, что Тимур при знакомстве с новыми людьми будет представляться Тимом все-таки Тим было приемлемым сокращением для обоих имен. К тому же, когда дело касалось общих чувств и ощущений, а физически и физиологически они по определению были едиными, им самим было тоже проще не делить это на двоих, а быть тем же Тимом.
Желтоволосая Осень навестила их или теперь можно было сказать: его, Тима? на следующий день, преувеличенно радостно объявила, что все показатели в норме, и что пациент может быть свободен.
Тимофей впервые в новом теле стоял на ногах. Он думал, что после двухсуточного практически неподвижного лежания сиреневооблачная Медея не позволяла вставать даже по естественным надобностям, прекрасно со всем справляясь сама почувствует слабость, головокружение, но все было в полном порядке, медицина двадцать третьего века показала себя с самой лучшей стороны.
Правда, кардиомед Славина напомнила на прощание, что искусственное сердце не выносит сильного холода.
Что значит «сильного»? спросил Тим. Голышом в прорубь? Эта фраза принадлежала Тимону, но Тимуру она так понравилась, что он ее озвучил.
Если там вода, то можно и в прорубь, не моргнув ответила Осень. Температура воды не бывает ниже нуля, это для твоего сердца не страшно. Но если ты без теплой одежды пробудешь на тридцатиградусном морозе минут десять, то сердце почти наверняка остановится. Чем ниже температура, тем меньше времени потребуется для его остановки.
Мне кажется, на морозе без одежды и с обычным сердцем вряд ли кто-то долго выдержит, сказал Тимур.
Ему было очень обидно, и Тимон искренне разделил с ним эту обиду: в самом деле, как же это было несправедливо исключать из училища за сверхпрочное, сверхнадежное сердце, которое могло остановиться лишь при каких-то совсем уж невероятных условиях! Но спорить на этот счет было совершенно бесполезно, тем более с медуницей, от которой вообще ничего не зависело. А вот за спасение жизни ее поблагодарить все-таки стоило, что Тим и сделал.
А потом, в раздевалке с зеркальными стенами, Тимофей впервые увидел свое новое тело целиком. Не удержавшись, он ахнул это получилось сделать вслух, что не понравилось Тимуру. Но Тимон был искренне восхищен идеальными пропорциями телосложения, прекрасно не перенакачано, а в самую меру развитой мускулатурой, да еще при таком суперском росте! Именно о чем-то подобном он несбыточно мечтал прежде, зная, что таким ему не бывать никогда. И вот он смотрит смотрит в зеркало! на свой, казалось бы, недостижимый, но чудесным образом достигнутый идеал От подобных чувств и мыслей даже ворчун Тимур растаял. Но Тимофей тут же вспомнил, какую цену ему пришлось заплатить за исполнение столь необязательной мечты, и грустно вдруг стало обоим.
Тим еще раз взглянул на себя в зеркало, и Тимон обратил внимание, что послеоперационный шрам отсутствует.
«А зачем он? отреагировал на его удивление Тимур. Где-то слышал, что у вас, в древности, шрамы украшали лицо мужчины, так это ведь не лицо».
«Ничего себе у вас медицина! искренне восхитился Тимон. Или это Осень такая мастерица? Кстати, вы с ней что, знакомы?»
«Познакомился одновременно с тобой, хмыкнул Тимур. С чего вдруг такая мысль?»
«И ты ей "тыкал", и она тебе».
«Но-но, ты думай, о чем думаешь! Что я ей куда тыкал?! тут Тимур «распознал» мысли напарника и поразился еще больше: Так она же не знала, что нас двое, вот и говорила "ты", а не "вы"! А уж она-то точно была одна, зачем я должен был ее во множественном числе называть? Она же мне ничего плохого не сделала Погоди-ка, это же у вас в прошлом такая нелепость была в моде? Вроде как "вы" это вежливо?.. Забудь. И не вздумай кому ляпнуть А, ну да, ты же и не сможешь В общем, у нас назвать кого-то на "вы" это, считай, оскорбление. Ну, морду за такое не бьют, но ты показываешь челу при этом, что ты его не уважаешь».
Объясняя это, Тимур достал из круглой ячейки в стене почти невесомый комок серой ткани, которую принялся надевать на себя, и которая в итоге оказалась обтягивающим тело, но при этом практически не ощущавшимся комбинезоном. Движений он не сковывал точно. Обулся же Тим в смешные на вид, какие-то девчачьи красные тапки, тоже оказавшимися очень удобными и почти не имеющими веса.
Тимон все ждал, когда же он окажется на улице, чтобы увидеть наконец воочию город будущего. Тимур на это мысленно расхохотался, а потом посокрушался, что нельзя спрятать мысли очень уж ему хотелось устроить «гостю из прошлого» сюрприз. Но Тимофей теперь сам уже знал, что наружу им выходить не понадобится внутренняя транспортная система пронизывала весь город густой сетью насквозь во всех направлениях, включая все здания и сооружения. Войдя в тракап транспортную капсулу в каком-нибудь учреждении на окраине, ты через несколько минут, максимум полчаса, если целью была противоположная окраина, оказывался у себя дома или где-то еще, не покидая тракапа. При этом движение капсулы, да и то незначительно, ощущалось лишь, когда она меняла траекторию с вертикальной на горизонтальную. Такой симбиоз личного вагона сверхскоростного метро с лифтом. Управлялся же тракап с помощью все того же ид-чипа, то есть, по сути, стоило лишь подумать о конечной цели пути, используя некоторые мыслительные техники, в которых Тимон до конца еще не разобрался. Ид сокращенно от «идентификационный» чип был тут, можно сказать, всем, начиная от удостоверения личности и медузы, заканчивая кошельком и средством суперсвязи тоже, конечно же, мысленной. Тимофею пока страшно было лезть в дебри и разбираться, что можно делать с помощью ид-чипа еще. Для начала следовало хотя бы немного понять, что в принципе все это самое «еще» значит.
Жил Тимур в очень, нужно сказать, малюсенькой квартирке, которая принадлежала общежитию космолетного училища называлось это непроизносимым термином, но означало то же самое и несмотря на свои размеры имела все, необходимое для вполне комфортного проживания, которого для Тима осталось здесь, увы, всего на семь дней.
Поэтому, заказав в овальном окне с означающими всевозможную еду символами доставленный туда же через две-три минуты весьма вкусно пахнущий обед, Тим плюхнулся в висящее, казалось, прямо в воздухе полупрозрачное кресло и, поглощая не всегда знакомые для Тимофея, но все вполне съедобные блюда, уставился в стену.
Тимон уже знал, что напарник нацелился на здешнее, только куда более глобальное и всеобъемлющее, подобие интернета, и впрямь на а точнее, перед стеной, замелькали окна, панели, значки, символы Мало того, знал Тимон и что именно Тимур хочет найти какую-нибудь работу, пусть пока и временную, но дающую хотя бы минимальные средства к существованию.
Тимофей успел понять, что без хорошего образования и мало-мальского опыта работы в двадцать третьем веке тоже было несладко. Даже более несладко, чем в родном и безвозвратно далеком двадцать первом, тогда хоть дворником можно было устроиться, теперь же подобный труд полностью автоматизировали и роботизировали.
Да, по большому счету Тиму не грозила голодная гибель. Даже по малому счету не грозила: настали времена, когда и любой безработный имел какую-никакую крышу над головой и бесплатное, пусть и не всегда особо вкусное пропитание. Но это была, конечно, не жизнь существование, на которое ни Тимур, ни Тимон никогда бы не согласились лучше уж еще раз откуда-нибудь прыгнуть. Без парашюта. А по большому счету можно было просто пойти к папе и покаяться. И все Тиму была бы гарантирована такая жизнь, какую бы он захотел. С учетом папиных условий, разумеется.