Ведь я путешествую только для того, чтобы развлечь моих читателей…
— Я же путешествую только ради своих собственных дел, — заявляет янки.
Из этого ответа я заключаю, что Фульк Эфринель, безусловно, не будет тем попутчиком, о котором я мечтал. Он должен продавать свои товары, а я не собираюсь их покупать.
Теперь мне ясно, что за время долгого пути между нами не возникнет никакой сердечной близости. Судя по всему, это один из тех янки, о которых можно сказать, что когда они держат доллар за зубами, то его уже оттуда не вытянешь… Да и вообще я из него не вытяну ничего стоящего.
Хоть он и сообщил мне, что является представителем торгового дома «Стронг Бульбуль и Кo» в Нью-Йорке, но я понятия не имею, что это за фирма. А послушать этого американского дельца, поневоле покажется, что весь мир должен быть осведомлен о процветании торгового дома «Стронг Бульбуль и Кo». Как же так могло получиться, что я, репортер, в чьи обязанности входит знать обо всем понемногу, проявил такое невежество?
Чувствуя себя пристыженным, я собрался уже подробно расспросить Фулька Эфринеля, чем занимается его фирма, но тут он сам обратился ко мне:
— Скажите, господин Бомбарнак, а вы бывали когда-нибудь и Соединенных Штатах?
— Нет, господин Эфринель, не приходилось.
— А вы собираетесь когда-нибудь в нашу страну?
— Все может случиться.
— Так вот, когда будете в Нью-Йорке, не забудьте как следует изучить торговый дом «Стронг Бульбуль и Кo».
— Изучить?
— Да, это именно то слово.
— Хорошо, я не премину последовать вашему совету!
— И вы сами убедитесь, что это одно из самых замечательных промышленных предприятий Нового Света.
— В этом я нисколько не сомневаюсь, но не могу ли я узнать?..
— Wait a bit, господин Бомбарнак! — с воодушевлением подхватывает Фульк Эфринель. — Представьте себе огромный завод, просторные помещения для изготовления и сборки деталей, машину, мощностью в полторы тысячи лошадиных сил, вентиляторы, делающие шестьсот оборотов в минуту, генераторы, ежедневно пожирающие сотню тонн угля, трубу, высотою в четыреста пятьдесят футов, обширные склады для готовой продукции, которую мы распространяем в пяти частях света; одного главного директора, двух заместителей, директора, четырех секретарей, восемь помощников секретарей, персонал, состоящий из пятисот служащих и девяти тысяч рабочих, целый легион разъездных агентов — среди них и ваш покорный слуга! — включивших в сферу своей деятельности Европу, Азию, Африку, Австралию, Америку; наконец, колоссальное количество деловых операций и годовой оборот, превышающий сто миллионов долларов! И все это, господин Бомбарнак, все это для того, чтобы изготовлять миллиарды, да, я не оговорился, миллиарды…
В эту минуту заработали автоматические тормоза, поезд стал замедлять ход, затем остановился.
— Елизаветполь!.. Елизаветполь! — разом закричали кондуктор и вокзальные служащие.
Наша беседа оказалась прерванной. Я опускаю окошко со стороны своего дивана и открываю дверцу. Очень хочется размять ноги. Фульк Эфринель выйти из вагона не пожелал.
И вот я шагаю по платформе. Вокзал прилично освещен. Человек десять пассажиров уже высадились со своей поклажей. Пять-шесть грузин топчутся на подножках вагонов.
Десять минут стоянки, в Елизаветполе, больше железнодорожное расписание не отпускает.
При первом ударе колокола я подхожу к вашему вагону, поднимаюсь к себе и с удивлением убеждаюсь, что мое место занято. Да… напротив американца уселась какая-то особа с той англосаксонской бесцеремонностью, которой нет границ, как нет границ бесконечности. Молода она или стара? Красива или уродлива? В темноте это установить невозможно.