Он взял в руки книгу в полиэтилене, подержал и, сорвав бирку, вытащил ее из пакета.
Книга была новой, явно ни разу не открытой.
Это вообще оттуда? Гребут всё подчистую, проворчал Игорь, кладя книгу на стол.
Да, гребут отозвался Кошкин. Он взял книгу в руки и открыл форзац: Оп-па!
Что?
Адрес
Игорь молниеносно выхватил книгу у него из рук. На форзаце корявым почерком были написаны адрес и станция метро.
Пробей быстро! велел он. Кошкин потянулся за телефоном. Да сходи, быстрее будет! Игорь опять уткнулся в монитор.
Спустя несколько минут в дверь вежливо постучали.
Открыто!
Игорь снова оторвался от экрана монитора, ожидая увидеть Кошкина и спросить, какого рожнá он устраивает тут интеллигентские заходы.
Но это был не Кошкин.
Привет, служба!
Здорово, второй отдел! Игорь поднялся и пошел навстречу, протягивая руку. Какими судьбами?
Ну, неформально пока, идет? Бабу делить будем! невесело сказал вошедший.
О как?!
Да! Я тебе ее отдам, а ты не благодари!
Это ты про что?
«Про что». Про кого! Фаминская, авторша книги она и есть. Ей по башке настучали, так что чуть концы не отдала. Ее адрес в их книжке был.
Игорь резко, конвульсивно мотнул головой это была вроде как привычка, но в данном случае слишком походило на отрицание.
Показания я снимал. Два раза с ней говорил, настаивал «второй отдел».
Да ну?! А что она сказала?.. Материалы осмотра места, ну и чего там еще, есть?.. Она где сейчас?
В больнице, где же ей быть. А не сказала ни слова вроде не помнила ничего. Материалы я прямо тебе показал. Ага. Кошкин как пришел с этим адресом, я услышал и бац! Всё сложилось, как пазл. Так что? Берешь?..
Нет. У меня ничего не сложилось, я не в теме и живу по приказу. Всё! Да и что с нее проку, не знаю!.. Дай подумать.
«Второй отдел» замер в ожидании. Игорь посмотрел на него как на сумасшедшего. Он будет ждать его решения здесь, стоя посредине кабинета?
Не-е! Не сейчас. Ну ты чего? Меня с минуты на минуты на ковер с отчетом потребуют.
Глава XII
Пора!
Из комнаты, где Кора раскладывала продукты по пакетам, она видела Ивана. Он разговаривал с Василием, тот стоял за дверью, девушка только слышала его голос. Мужчины находились в сенях, от комнаты их отделяла дверь с высоким порогом, сейчас она была приоткрыта.
Кора осторожничала: она чуть прикрыла веки, готовясь сразу отвести глаза, если Иван вдруг обнаружит ее внимание.
Василий что-то восклицал, Иван отвечал негромким голосом, с одинаковой интонацией, как будто текст читал. Интересно, какая у него интонация, когда он говорит не по делу или что-то личное
Кора чуть не выронила из рук стеклянную банку с медом. Матушка Мария собиралась в Москву, Кора хотела быть ей хоть чем-то полезной и вызвалась помочь. На столе стояли приготовленные Корой пакеты, в каждом баночка с медом, шоколад в цветной обертке с библейским сюжетом, маленькая бутылочка со святой водой.
Ну, я думаю пора! Потом договорим! сказал Иван Василию.
Один за другим они вошли в комнату.
Ты просто у тебя просто нет аргументов! обрадованно воскликнул Василий.
Выходит, они о чем-то спорили. Кора не вслушивалась, поглощенная своими мыслями. Ее щеки залила краска. Дурацкая реакция организма. Подумаешь, она взрослая женщина. И что такого, если она пробовала вообразить, каков Иван в отношениях. В близких отношениях. С женщиной. В самых-самых близких. С ней.
Ивана не было здесь, у художника, три дня она подсчитала.
Больница, потом ее внезапный приезд сюда, все помнилось как-то сумбурно, крутилось в голове цветными обрывками, как в калейдоскопе, не складываясь в единую картинку, а эти три дня после его отъезда тянулись долго, будто остановилось всё. Здесь всегда были люди они приходили, спрашивали матушку Марию. За матушкой ходил Василий, она жила на соседней улице, в доме старого священника, «досматривала» его, как тут говорили.
Художник с матушкой возвращались не быстро, и пока их не было, Кора выслушивала истории людей, дожидавшихся матушку. Всегда было одно и то же: они смотрели на нее сначала настороженно, потом говорили какие-то общие, ничего особо не значащие слова, будто в оправдание своего присутствия, а дальше их было уже не остановить: люди выкладывали все свои беды, повторялись, путались в подробностях, в именах, и опять продолжали
Кора не знала, что делать в такой ситуации, не знала, можно ли их оставлять одних в комнате, поэтому присаживалась на свободный стул и слушала не перебивая.
Иногда она предлагала пришедшим чай, они благодарно соглашались, и, не дожидаясь, пока она принесет им чашки в комнату, тащились за ней в маленькую кухню, не прерывая своего рассказа. Коре это было неприятно, но, может, так тут было заведено?.. Никто не объяснял ей никаких правил. Она же сама, находясь здесь в качестве гостьи, принимала всё как есть. Не единожды собиралась поговорить с матушкой Марией, но та вечно спешила и говорила, уходя: «Вижу, лучше тебе. Днями в храм, дай Бог, поведу тебя».
Хорошо, что Иван приехал. Наверное, она ждала его. А может, не конкретно его, а кого-то не похожего на всех, кто ее окружал здесь. Потому что она сама не похожа на них. Возможно, все эти люди во сто раз лучше нее, может, даже искреннее, чище.
Если бы она попросила Ивана отвезти ее в Москву? Нет, туда она не хотела. Будто порвались все нити с городом, в котором она родилась и жила и жила бы еще не задумываясь, если бы не то, что случилось с ней.
Но и здесь было все чужим. Или она этому всему была чужая?.. Почему она только сейчас это поняла?..
Несколько лет назад друзья познакомили Кору с матушкой Марией. Она не раз приезжала к ней за советом и находила это даже романтичным. Ехать к монахине, чувствовать себя избранной, удостоенной личной беседы, оказать небольшую помощь или сделать пожертвование такие моменты казались привлекательными, особыми событиями.
Каким ничтожным сейчас представлялось ей всё это! Она не видела ничего здесь тогда только любовалась своими ощущениями.
Кора почувствовала усталость. Она вообще быстро уставала и много спала вероятно, из-за таблеток.
Всё, разложила, она показала рукой на пакеты и, обращаясь к мужчинам, добавила: Ну забирайте.
Не хочешь в Москву прокатиться? неожиданно спросил Иван и тут же ответил за нее: Испугалась? Не хочешь Ладно, все равно надо сначала заехать к матушке она тебя спрашивала, и мне нужно Поедешь? Я потом тебя к Василию обратно закину.
«Прокатиться» слово-то какое неуместное! резануло неприятно. Кора уже решила отказаться, но вдруг почувствовала, что и сама хочет вырваться из дома художника после этих трех бесконечно долгих дней.
Она кивнула, соглашаясь, пошла за Иваном к машине и села на переднее сиденье: заднее было полностью занято пакетами, собранными для «болящих».
А как же?.. обернулась Кора назад.
Пакеты? Это потом. Мне надо тебе кое-что показать.
Город проехали, закончились последние дома и постройки зримые признаки обитания человека, и внезапно Кора перестала чувствовать скорость: пространство рвануло вверх и в стороны ослепительно синим цветом неба, стекающего в желто-зеленые полосы уходящих за горизонт полей.
Что-то мягкое и теплое толкнулось у нее в груди, и ощущение было настолько приятным и волнующим одновременно, что она закрыла глаза, повинуясь неосознанному порыву удержать это в себе на возможно более длительное время.
Машина поднималась выше и выше на холм, по лесной узкой дороге, свернула вдруг прямо в лес, темный и непроходимый, как показалось Коре, но тут же, буквально вынырнув из-под лап огромной ели (ветка хлестнула по лобовому стеклу и Кора инстинктивно пригнула голову), оказалась на просторном лугу.
Ой! Она не смогла удержаться от восклицания.
Выходи! Иван щелкнул замком ремня безопасности.