Нам не достичь согласия в этом вопросе. Теперь у тебя есть власть, и ты можешь распоряжаться ею по своему усмотрению. Если бы я думал, что это принесет пользу, я хотел бы покорнейше просить вас проявить снисходительность, когда вы будете облагать налогом этих людей, которые находятся под вашим началом. Они стали мне очень дороги.
Я внушил вам отвращение к себе, и я огорчен этим. Но даже чтобы сохранить твое доброе мнение, Девкалион, которым я дорожу больше, чем мнением всех живущих, я не могу поступать здесь так, как ты поступал. Это было бы невозможно, даже если бы я этого захотел. Ты не должен судить обо всех других людях по своему собственному высокому стандарту Татхо отнюдь не такой колосс, как Девкалион. Кроме того, у меня есть жена и дети, и они должны быть обеспечены, даже если я буду пренебрегать собой.
Ах, вот как, сказал я, похоже, что я обладаю преимуществом. У меня нет жены, которая бы отвлекала меня.
Он быстро подхватил мои слова.
Мне кажется, у тебя нет ничего, что делает жизнь достойной. У тебя нет ни жены, ни детей, ни богатства, ни поваров, ни свиты, ни платьев, ни всего остального, что соответствует твоему положению. Вы уж простите меня, старый товарищ, но в некоторых вопросах ты просто чудовищно невежественен. Например, ты не знаешь, как обедают. Каждый день изнурительного плавания я обещал себе, сидя перед скудной морской пищей, что в скором времени воздержание будет с лихвой компенсировано приветственным пиром Девкалиона. О, говорю тебе, этот пир был одним из самых ярких зрелищ, которые когда-либо представали перед моими глазами. А когда мы перешли к реальности, что это было? Да ведь деревенский крестьянин каждый день садится за стол с более изысканными блюдами. Ты рассказал мне, как это было приготовлено. Что ж, ваш дикарь из Европы может быть пылким и, возможно, верным, но он одержимый дьяволом повар. Боги! В походе я жил лучше.
Я знаю, что здесь колония, без всяких утонченных домашних традиций; но если в ближайшие дни лесные олени, рыба из ручья и другие ресурсы этого места не будут использоваться лучше, чем раньше, я сочту своим долгом как правитель поджарить живьем в жире некоторых из кухонного персонала, чтобы стимулировать лучшее приготовление еды. Боги! Девкалион, неужели ты забыл, что значит иметь вкус? И у тебя нет уважения к собственному достоинству? Взгляни на свою одежду. Ты одет, как пастух, и у тебя нет ни одного драгоценного камня, который мог бы украсить тебя.
Я ем, холодно ответил я, когда мне велит голод, и ношу на себе один халат, пока он не износится и не потребует замены. Грубость чрезмерных банкетов и женоподобность многих нарядов это достижения, которые мне никогда не нравились. Но я думаю, что мы долго говорили, и, кажется, мало шансов прийти к согласию. Вы изменились, Татхо, с годами, и, возможно, я тоже изменилась. Эти изменения незаметно проникают в душу человека с течением времени. Давайте расстанемся сейчас, и, забыв о нынешних разногласиях, будем помнить только нашу дружбу двадцатилетней давности. Для меня, по крайней мере, она всегда имела приятный привкус при воспоминании.
Татхо склонил голову.
Да будет так, сказал он.
И все же я хотел бы рассчитывать на твою щедрость ради этого корабля. Рассвет уже не за горами, и неприлично, чтобы человек, который правил здесь так долго, ходил при свете дня по улицам на следующее утро после своей отставки.
Да будет так, сказал Татхо. Ты получишь мой убогий флот. Я мог бы пожелать, чтобы ты попросил меня о чем-то большем.
Не флот, Татхо, один маленький корабль. Поверь мне, большее число будет потрачено впустую.
А теперь, сказал Татхо, я буду вести себя как тиран. Я сейчас здесь вице-король и буду действовать по своему усмотрению. Ты можешь уйти без всякого имущества в этом отношении ничего не могу поделать. Но отбыть в Атлантиду без сопровождения ты не сможешь.
И вот, в итоге, поскольку выбор был за мной, я все-таки отправился на "Медведе", личном корабле Татхо, со всем остальным его флотом, плывущим в эскорте.
Но переход начался не сразу. Корабли стояли пришвартованными к каменным причалам внутренней гавани, начисто лишенные запасов, с измотанными экипажами, и было бы самоубийством заставлять их выходить в море.
Так что обходительность была соблюдена корабль, на котором я находился, пристал ко входу в гавань и бросил там якорь в волнах фарватера; и тотчас же он и его сотоварищи набрали на берегу древесины и воды, вяленого мяса и рыбы и обновили все, что нужно, со всей возможной скоростью.
Для меня самого тогда, впервые за двадцать напряженных лет, наступила передышка от работы. У меня больше не было никаких связей со страной, где я трудился; более того, официально я ее уже покинул. Вникать в дела корабля было запрещено, так как все морские дела были исключительной собственностью Гильдии мореплавателей, закрепленной за ними королевским патентом и охраняемой самым тщательным образом.
Так что в моём распоряжении оставалось несколько часов, чтобы поглазеть (если захочу) на набережные, гавани, дворцы и пирамиды великолепного города, который я видел, как камень за камнем вырастал из фундаментов; или побродить взглядом по пастбищам и хлебным угодьям за стенами и с тоской посмотреть на густые леса позади, из которых поле за полем мы так утомительно вырывали нашу территорию.
Продолжит ли Татхо так хорошо начатую работу? Я верил в это, даже несмотря на его эгоистичные слова. И в любое время, при сиянии нашего Владыки Солнца или под звездами ночи, я мог свободно заниматься изучением высших тайн, на которые мы, члены клана жрецов, обучены настраивать свой ум без помощи книг или инструментов, изображений или храмов.
Оснащение флота проходило быстро. Говорят, что никогда еще корабли не ремонтировались, не конопатились и не переоборудовались с большей скоростью для плавания за океан. И действительно, прошло едва ли больше месяца с того дня, когда они зашли в гавань, вышли за стены и начали свое плавание на восток через холмы и долины океана.
Гребцов-рабов из Европы для такого долгого морского перехода сейчас не берут из-за трудностей с их пропитанием, поскольку современная гуманность запрещает позволять им есть друг друга в соответствии с обычаями своего континента, одни только паруса являются лишь неважным подспорьем. Но современная наука показала, как извлекать силу из Солнца, когда оно свободно от облаков, и это (способом, хранимым в тайне мореплавателями) заставляет втягивать морскую воду в передней части судна и выбрасывать ее с такой силой на корме, что корабль ощутимо продвигается вперед, даже при неблагоприятном ветре.
В другом вопросе навигация также значительно улучшилась. Теперь не нужно, как раньше, полностью полагаться на звездную ночь (когда не видно земли), чтобы найти направление. Была сделана маленькая фигурка, которая балансирует в носовой части каждого судна, с вытянутой рукой, постоянно указывая направление, где на небе находится Южный Крест. Таким образом, задавая угол, можно правильно проложить курс. У них есть и другие инструменты для определения верного положения на океанских просторах, ведь современный мореплаватель, находясь в море, мало доверяет богам и полагается на свой ум и сообразительность.
И все же забавно наблюдать, как даже в наши дни эти проворные парни в последний раз прощаются с портовым городом. Корабль погружен, все готово к выходу в море, они моются и надевают все свои бравые одеяния. Они сходят на берег, их лица озарены благочестием, и ищут какой-нибудь малоизвестный храм, чей Бог мало пришелся по вкусу жителям побережья, и здесь они с шумом и пышными возлияниями приносят жертву. И, наконец, следует пир в честь бога, и они возвращаются на борт, и выходят в море по большей части пьяные, и все навеселе и отяжелевшие от обжорства и прочих излишеств.