Не моего уже.
Никуда он не уехал, Кать, ни в какую командировку. Вместо этого трахал мою подружку детства. Вот так.
Это вот так, произнесённое вслух, становится точкой и для меня самой в осознании произошедшего.
Не буду я, Коленька, сопли по тебе всю жизнь размазывать. Хрен тебе моржовый, понял?
Но эмоции просто так внутри не запереть, и я сдерживать их больше не могу. Меня прорывает бурным потоком слёз и рыданий. Я просто закрываю ладонями лицо и плачу громко и протяжно.
Просто обидно мне. Ну прошла любовь скажи, разбежимся. Но предавать-то зачем? А я, дура, противозачаточные пить бросила, ребёночка мы хотели. Как хорошо, что не зацепилось, иначе бы что сейчас делала?
Катя обнимает меня за плечи и так и лежит рядом, пока меня не начинает отпускать. Жаль, что со слезами не всегда удаётся от тяжести на сердце освободиться.
Ладно, тебе поесть надо, подруга встаёт сама и тащит за руку меня.
Честно говоря, есть совсем не хочется, но вставать, так или иначе, надо.
Катя усаживает меня за стол на кухне, а сама варит кофе. Запах настолько чудесный, что даже у меня начинает пробуждаться какой-никакой, но всё же интерес к жизни. А вместе с ним и воспоминания того, что было после открытия века.
И о Боже. Сказать мне больше нечего. И это учитывая, что я почти ничего не помню. Но и того что помню с головой.
Кажется, я напилась в дрызг и совершенно беззастенчиво приставала к тому здоровенному рыжему парню другу Макарского.
Помню, как выпила свой очередной коктейль, когда мы с девочками обосновались в кабинке Орешка и этого рыжего, а потом выпила его пиво. Он был, кажется, слегка шокирован такой наглостью, но сильно не возражал.
Потом помню свою ладонь на его бедре под столом. Помню, как попросила его вывести меня не воздух, а там, на улице у клуба, просила его сделать со мной
Ой, лучше не вспоминать! Позорище-то какое!
А потом Катя мне ещё и добавляет:
Он принёс тебя на плече, а твои туфли бережно в руках, хихикает Катя. И сказал, что не против сделать с тобой всё о чём ты его просила, но только когда ты будешь трезвая.
О-о!
Мамочки, мне кажется, мои щёки от стыда вот-вот воспламенятся. Надеюсь, я его больше никогда не увижу.
Сты-ыдно!
Мы с Катей по очереди принимаем душ, завтракаем плотнее. Она спрашивает, что я собираюсь делать.
На развод подавать, конечно.
Ну и правильно, поддерживает она. Ты обязательно найдешь себе нормального парня. Верного и любящего.
Я шучу, что вот возьму и позвоню этому рыжему верзиле, и что будем потом на двойные свидания ходить. Смеёмся с Катей, и мне становится чуточку легче.
Конечно же, звонить рыжему я не собираюсь. Хватит с меня позора.
Так я думаю до того момента, пока не иду обуваться, чтобы пойти домой. Но обуваться мне, оказывается, и не во что. Мы с Катей обыскиваем и гостиную, и коридор, она даже в ванную заглядывает, но нигде мои любимые ярко-розовые лодочки не обнаруживаются.
Это очень странно, потому что Катя говорит, что точно помнит, как здоровяк на плече принёс меня, а в руке мои туфли.
Чёрт, это мои любимые туфли. Самые красивые, самые модные. Розовые!
И кое-кто, кажется, прихватил их. Я совсем не собиралась звонить ему, но мне очень-очень хочется вернуть свои любимые туфли.
3
Богдан
В дверь стучат.
Кого это ещё могло принести? Доставку заказал, но прошло минут десять, они даже если бы готовили еду в подвале этого дома, всё равно так быстро бы всё не упаковали.
Незаперто, говорю громко, но вставать с кресла не собираюсь. После сегодняшней тренировки всё тело в мясо, а после вискаря лень даже шевелиться.
Входная дверь как раз напротив кресла в гостиной съёмной студии. Хорошая квартирка, я бы тут остался пожить. Да и город в целом ничего так. Раньше я не был в Волгограде, но вообще мне тут понравилось.
Дверь аккуратно приоткрывают, и на пороге я вдруг вижу Ирину.
Как всегда с иголочки, как всегда идеальна. Высокая, статная, в идеально сидящем брючном светло-сером костюме. Волосок к волоску, пухлые губы густо накрашены красной помадой. Ирина всегда красит их только красным. И ей безумно идёт.
Привет, Богдан, говорит спокойно и входит в квартиру, прикрывает за собой дверь и делает несколько шагов вглубь.
Здравствуй, Ирина, делаю глоток со стакана, продолжая сидеть в кресле. Каким ветром?
Нам нужно поговорить.
Смотрю на неё внимательно, прохожусь неспешно взглядом с головы до ног и обратно к глазам. Таким знакомым и таким лживым.
Говори.
Даже интересно, что же эта шлюха может мне сейчас сказать?
Богдан, её тон меняется. Мне так жаль я Пожалуйста, Богдаша
Ира делает ещё несколько шагов, подходя практически вплотную. Замечаю едва уловимое движение бровями и как сильно оно меняет её выражение лица. Она всегда умела мастерски играть мимикой.
Чего тебе жаль, Ирина? даже не собираюсь вставать. Жаль только виски в стакане осталось мало. Член того молокососа тебе не понравился? Мой лучше?
Ты во всём лучше.
Начинаю ржать. Ну какова же сука.
Это ты долго опытным путём определяла. Я ведь в курсе теперь. Разузнал. И таким диким лохом себя почувствовал.
Это всё ложь.
Да что ты? То есть сынок соседей не первый твой студентик?
Вижу, что соврать хочет, но в итоге сглатывает и не решается. Знает, что бесполезно, что теперь я всё знаю. А инфа, к сожалению, сотка.
Интересно, это они на тебя западали или ты сама их соблазняла?
Богдан опускает глаза.
Это они тебя за зачёты пялили или потому что красивая?
Вскидывает глаза, прекрасно понимая, что я сейчас не комплимент ей сказал.
С Ириной мы встретились, когда я вернулся после пяти лет службы в армии. Тогда только устроился в полицию, надо было вышку получить, поступил заочно. Документы принёс в универ, а там она. Только устроилась после окончания учёбы, в приёмной сидела. Сразу как по башке кувалдой, встал на неё прямо там, хорошо я в куртке был.
Вечером нашёл её и через неделю моя была. Через год поженились. Никогда зверски не ревновал её верил. Видел, что мужики заглядываются, студентики взглядами провожают молоденькую преподавательницу. Но я ей верил. Дебил.
А когда мы с Макарским недавно вернулись в Москву из командировки в Краснодар, а получилось на два дня раньше, дома меня ждала замечательная картина. По звукам я подумал, что моя жена соскучилась и решила развлечься под порнушку, но это оказалась ни хрена не порнушка. Точнее, не по телеку, а с ней в главной роли. Картина как она извивается, сидя на сыне наших соседей, выжглась в мозгу.
Не знаю, как я сдержался, ствол-то с собой был. Пожелал им совет да любовь и свалил. Пока ехал к Костяну, всё представлял, как хрустят в ладонях кости её тонкой шеи.
Месяц ломало так, что жить не хотелось.
Богдан, мы пять лет женаты с тобой. Нельзя так взять и всё спустить в унитаз.
Пиздец, она серьёзно вообще сейчас?
Ира, ты в адеквате? делаю последний глоток виски из стакана.
Ты уже слила. Иди себе, документы на развод скоро придут.
Она судорожно выдыхает и театрально закусывает губы, отводя в сторону взгляд, полный слёз. И тут натыкается на розовые Белкины туфли, которые я стратегически прихватил с собой. Выражение лица тут же меняется.
А ты, я смотрю, времени даром не теряешь, и голос сразу изменился с кроткого на змеиный. Кто она?
Кто-то. Тебя это ебать не должно уже. Иди себе, Ира, пока я злиться не начал.
Вообще-то, я думал, что моя бывшая жена гордая и с чувством собственного достоинства. По крайней мере, такой она была все эти пять лет, такой себя показывала. Но она ещё больше меня сейчас удивляет.
Ну что мне сделать, скажи, Богдан?! заламывает руки. Мне никто кроме тебя не нужен! Никто! Что я должна сделать?
Можешь отсосать, пожимаю плечами, отмечая, что внутри-то и не особенно болит. Выгорело, похоже.
А дальше я испытываю шок. Потому что Ира всхлипывает, замирает, а потом, на мгновение закусив губы, вдруг опускается передо мной на колени.