Так вот, времени у Степана Крикунова на размышления не хватало. Да и откуда ему было взяться, времени для размышлений, рассуждений и прочей философии? Армия наступала, а когда наступление, то у всех, в том числе и у тыловых служб, дел невпроворот. Порой так бывает, что несколько суток кряду и вздремнуть не удается, а не то что предаваться обстоятельным размышлениям! Наступление очень хлопотное дело. Впрочем, как и отступление. Хотя, конечно, одно с другим и не сравнишь. Грех сравнивать одно с другим. При наступлении, кем бы ты ни был, у тебя будто крылья вырастают, будто душа воспаряет, а вместе с этим и силы прибавляются так что ты готов тянуть свою лямку с утроенной силой, с торжеством и радостью, голодный и невыспавшийся, немытый и небритый вот что такое наступление! Ведь это же не просто само по себе слово, это освобождение твоей родной земли от проклятого врага! Это высшая справедливость, высший смысл, какой только может быть на войне! Поэтому делаем свое дело, к которому ты приставлен неукоснительным приказом, и никакой тебе философии! Чем майор Степан Крикунов и занимался.
Поэтому он был немало удивлен и даже раздосадован, когда ему сообщили, что он должен явиться в штаб дивизии. Явиться вот прямо-таки немедля, оставив все свои интендантские дела и заботы. Спрашивается для чего? Там, в штабе, конечно, объяснят для чего, но все равно что им понадобилось от Степана Крикунова? Не для вручения же награды его вызывают! И не для того, чтобы попить со Степаном Крикуновым чаю. А, значит, для какого-то другого дела. А другое дело это не иначе как нагоняй от начальства. Никаких иных причин своего вызова в штаб простоватый и прямой ум Крикунова выдумать не мог. Вот ведь как нагоняй! А по какому такому случаю? Где и в чем он, Степан Крикунов, набедокурил? Что сделал не так? Каким таким поступком он вызвал неудовольствие у начальства? А может, обойдется без нагоняя? Может, начальство его вызывает, чтобы ознакомить его с какими-то новыми инструкциями? Ведь вот Красная армия вошла в Крым, враг стремительно отступает, а значит, должны быть и новые инструкции с приказами.
Впрочем, все это были вопросы риторические, а потому задаваться ими было бессмысленно. В штабе все объяснят для того и вызывают.
* * *
Штаб временно располагался в одном из небольших перекопских сел. В этом краю все села были небольшими и все похожи одно на другое, так что майор Крикунов потратил немало времени, пока разобрался, что к чему и где именно располагается штаб. И едва не довел до истерики шофера полуторки, на которой Крикунов отправился на поиски штаба.
Что это ты такой нервный? прищурился, глядя на шофера, майор. Самого Крикунова вывести из равновесия было сложно, он был человеком флегматичным и обстоятельным.
Я не нервный! дернулся шофер. Я контуженый! Списали меня после госпиталя в тылы! Развозить подштанники и портянки! Будешь тут нервным!
Вот и развози со спокойной совестью, сказал Крикунов. Подштанники с портянками это тоже оружие.
Да уж, оружие! ядовито ответил шофер. Видали мы оружие и почище!
А давай я сниму с тебя сейчас штаны и подштанники! предложил Крикунов. И поглядим, много ли ты навоюешь в таком срамном виде. Так что помалкивай и находи дорогу в деревню Ялантуш. Говорят, что штаб располагается именно там.
А! досадливо крякнул водитель и стал яростно крутить баранку.
Добрались наконец до деревни Ялантуш. Ну а уж найти в ней штаб было проще простого. Штаб располагался в единственном на всю деревню более-менее просторном помещении в школе. В штабе Крикунову сообщили, что его ожидает полковник Черняк. Кто таков был полковник Черняк, Крикунов не знал. Он и фамилии-то такой раньше не слышал. Недоуменно пожав плечами, Крикунов вошел в комнату, бывшую, по всей видимости, раньше учебным классом.
В комнате находился единственный человек невысокого роста мужчина с полковничьими погонами. Он стоял у окна и задумчиво смотрел сквозь пыльное и потрескавшееся стекло куда-то вдаль то ли о чем-то размышляя, то ли любуясь заоконными видами. Виды же были обычными и вместе с тем изумительно красивыми. Была первая половина апреля, а апрель в крымской степи это самый разгар весны. Это уже потом, ближе к июню, беспощадное южное солнце выжжет всю траву и перекрасит степь в однообразный буро-коричневый цвет с редкими зелеными островками стойких к жаре трав и редких кустарников. А пока степь торжествует, переливается разнотравьем и весенними цветами всевозможных видов и оттенков, и солнце покамест не сжигает всю эту красоту, а, наоборот, нежит ее и ласкает. А какой чудный, удивительный ветер бывает в крымской степи в апреле! А какое небо, какие облака! И что с того, что сейчас война? Красота она ведь сама по себе.
Крикунов, войдя в помещение, деликатно кашлянул. Полковник глянул на него. Крикунов представился.
Да-да, встряхнул головой полковник. Проходите. Я вас жду. Присаживайтесь. Я полковник Черняк. С недавних пор возглавляю армейскую интендантскую службу. Так сказать, ваш начальник Давно воюете?
С самого начала, ответил Крикунов. Отступал, теперь вот наступаю
И что же, все время в интендантах? спросил Черняк.
Куда поставили, там и нахожусь, пожал плечами Крикунов. Вопрос полковника ему не понравился. Просился, конечно, и на передовую, не без этого, добавил он. Еще в самом начале войны Пять рапортов написал. Командир дивизии сказал, что, если я напишу еще один рапорт, он меня пристрелит. И пристрелил бы Горячий был, что и говорить. Погиб под Таганрогом.
Я вот тоже просился, вздохнул полковник. И примерно с теми же результатами. Вплоть до угрозы расстрела, как и в вашем случае. Да Ну да ладно. Приступим к делу. То есть скажу, для чего я вас пригласил.
Полковник Черняк вновь подошел к окну, посмотрел на краешек степи, видневшейся из окна, затем глянул на Крикунова и спросил:
Вы знаете, что такое соль?
Соль? опешил Крикунов. Какая такая соль?
Обыкновенная, сказал полковник. Которой солят кашу.
Ну, так Крикунов недоуменно повертел головой. Конечно, знаю.
А как вы думаете, каша без соли вкусная? спросил полковник. Можно ли ее есть?
От такого вопроса Крикунов впал еще в большее недоумение. В самом деле странные вопросы задает ему этот полковник Черняк! Будто какому-то несмышленому мальчугану. Но в то же время полковник был его, Крикунова, прямым начальником, а коль так, то поневоле приходилось отвечать на любые его вопросы, даже самые странные и нелепые.
Ну так, оно ведь известно, осторожно произнес Крикунов. Какая же каша без соли? Оно, конечно, с голодухи можно обойтись и без соли. А только все равно Помню, бывали случаи на фронте, когда не было соли Самолично приходилось разбираться. Да и до войны тоже. Я ведь из-под Омска. В нашей деревне соль была как конфетка. Такое же лакомство. То завезут, то не завезут.
Вот я о том и толкую, сказал Черняк.
Это о чем же? не понял Крикунов.
О соли, о чем же еще, сказал полковник. О ней, родимой А вы знаете, что в здешних краях, он указал рукой за оконце, добывают соль? Всегда добывали, еще в старые времена?
Нет, ответил Крикунов. Неизвестен мне такой факт.
Так вот, добывают. На озере Сиваш. Оно здесь рядом. Хорошая, говорят, соль. Целебная. До немцев ее тоже добывали. А когда пришли немцы, то нарушили всю добычу. А всю добытую соль вывезли к себе в Германию, потому что у них-то такой соли отродясь не бывало. И теперь, когда мы вернулись в Крым, то столкнулись с прискорбным фактом. Крым наш, а соли в нем нет. То есть, конечно, в природе она имеется, но ведь ее надо еще добыть! Вы понимаете, о чем я толкую?
Не совсем, признался Крикунов.
Добывать, говорю, надо соль, пояснил полковник Черняк. Налаживать ее производство в промышленных масштабах. Чтобы, значит, хватило на всех: и мирному населению, и нашей армии. Понятно объясняю?