Она не замечала собственного преображения, тренировалась и боролась со всеми наравне, но однажды тренер, назначая команду на очередной турнир, не упомянул ее ни в одной из категорий.
А я? оскорбилась обойденная вниманием, Меня в запасные?
Инка, тебя не берем.
Вот те на! Я вроде на уровне, продолжала недоумевать непременная участница всех без исключения межклубных баталий, Вообще не возьмете?!
Вообще! отрезал наставник, И никаких возражений.
Почему? Неужели перебрала вес?
Нет. Я просто не имею права тобой рисковать. Еще сломают ухо или нос
Ну и что? А раньше имели право? Уши и нос у меня как будто те же самые
Я извиняюсь, ты в зеркало по утрам смотришься? Или красишься на ощупь? Тебе надо не на ковре елозить, а в кино сниматься!
Равнодушная к косметике Инке после того разговора надулась, занятия забросила, и поводов встречаться с ней у Саши больше не стало не подкатываться же, в самом деле, с тупым приглашением в кино или чем-то подобным. Она нашла его сама. Пришла к концу тренировки, и они всю нескончаемую белую ночь прошлялись по набережным. Под утро даже поцеловались. Свадьбу решили устроить после окончания его учебы, когда станет дипломированным менеджером-экономистом.
Но на третьем курсе он внезапно женился на своей одногруппнице, ярко-рыжей вертлявой Майке Примак, дочке доцента кафедры матанализа. Инке не сказал ни слова, просто вдруг без малейшего повода пропал из ее жизни, как отрезал. Она поначалу даже не расстроилась подумаешь, может, у него какие- то сложности в институте, не до влюбленных глупостей. Пару раз все-таки пыталась отловить сердечного дружка при выходе из ВУЗа либо спортзала, но он, увидев ее, стремительно исчезал либо заходил обратно, либо впрыгивал в отходящий троллейбус.
Инке узнала о случившемся через месяц, когда буквально выследила Лобова у подъезда, где он с молодой женой снимал дешевую комнату, и с ходу взяла быка за рога, по-спортивному пренебрегая приемами дипломатии и политеса.
Ты, получается, меня разлюбил? она заступила дорогу, глядя исподлобья.
Нет, понимаешь, все не так. Вышло вот такое дело здоровенный Саня прятал глаза и пытался обойти нежданное препятствие, Я тебе потом все объясню
Ну уж нет! Инке крепко, как на ковре, держала его за рукав, Говори прямо здесь и сейчас. Что случилось?
Я же вообще почти не пью теперь новоиспеченный молодожен не знал, куда девать не только глаза, но и руки, А тогда на складчине она сказала давай на брудершафт
Короче, ты напился и переспал с ней? Так? А она типа девочка, и заплакала, «Ай-яй-яй, папе расскажу»
Лобов вздохнул, засопел и кивнул куда-то в сторону.
И еще, небось, обрадовала, будто беременна от тебя?
Ну а от кого же еще? Саня перешел в атаку, Я же это У нее как бы первый.
Это тоже она тебе сказала? А ты сам-то уверен?
Вот как раз в этом Санька вовсе не был уверен. Кое-какие слухи о не то чтобы бурном, но далеко не безоблачном прошлом избранницы до него доходили, но он старался не вникать, прикрываясь вечным мужским самообманом «не может быть!». Промолчал, по-прежнему не глядя в глаза.
Ну и черт с тобой. Вали к своей ненаглядной! Инке резко отвернулась, чтобы не показать внезапно подступивших слез, и зашагала, почти побежала прочь.
Ребенок, крепенький горластый мальчуган, родился в семье Лобова и Примак, ибо жена наотрез отказалась брать его фамилию, на полтора месяца раньше срока. А когда Саня забирал жену с сыном из роддома, полная румяная акушерка, отдавая в руки счастливого папаши драгоценный сверток в обмен на традиционные конфеты с шампанским, не сдержала удивления.
Надо же! И ты, получается, голубоглазенький, как и она.
И что? в свою очередь удивился Лобов, Это вроде не редкость?
Ну да, ну да, согласилась медичка, Поздравляю, мужчина! Хороший у вас мальчик, три восемьсот, пятьдесят четыре сантиметрика. Богатырем вырастет, слава Богу, выносила полный срок, хоть и худенькая!
Как полный? теперь уже вполне обоснованно заинтересовался Саня и обернулся к жене, Ты же сказала, семь с половиной месяцев?
Да они все ошибаются! вспыхнула молодая мать, Их наука вся на догадках, им до нашей математики, как до Луны!
Ничего мы не ошибаемся, женщина. Ребенок ваш доношенный, вырастет здоровяком, как отец, если будете кормить грудью, она с жалостью посмотрена на озадаченного верзилу, Ну, до свиданья. Спасибо за конфетки, папаша.
Вот еще грамотейка нашлась, на мою голову! Майя, явно не совсем поняв смысл сказанного, вздернула подбородок, Пошли уже, хватит тут
Не дожидаясь Лобова, она направилась к ожидающему такси. Но он решил по-другому.
Постойте! Еще минутку, пожалуйста!
Акушерка обернулась.
Вас поэтому удивляет цвет глаз нашего ее ребенка? Вы ведь знали, почему она назвала неправильный срок?
Разбирайтесь сами, молодой человек! Наше дело принять роды, позаботиться, чтоб не было инфекции, а в ваши семейные тонкости соваться ни к чему. Извините, я действительно занята.
У людей в белых халатах есть своя профессиональная этика, им не следует вмешиваться в личную жизнь пациентов, и дежурная повитуха ни за что не повела бы себя подобным образом, окажись на месте Майи Примак кто- либо другой.
Отлично зная о вполне возможных последствиях беседы, она намеренно решила раскрыть наивные васильковые глаза «отца» на вполне очевидные факты. Черные глазенки-волосенки и смуглая кожа новорожденного ясно давали понять: кто-то из его родителей должен иметь такие же, опять же специфическая форма носика Да и заниженный срок беременности, с завидным упорством отстаиваемый роженицей, никак не соответствовал имевшимся налицо признакам доношенности плода. За семь, да и восемь месяцев дитя никак не сможет сделаться этаким ладненьким бутузом вес, рост и прочие параметры говорят сами за себя. Так что роды в срок, никаких сомнений в этом у персонала не было, как и в явном несоответствии «экстерьера» младенца внешности медноволосой, бледнокожей голубоглазой матери.
Рыжая дамочка всего за четверо суток сумела донельзя испортить отношения со всеми без исключения сотрудниками родильного дома. Роды с одной стороны, событие радостное, ведь на свет появляется новый человек, неся с собой счастье маме-папе со всей родней в придачу, а с другой это изрядные муки, боль и страдания, способные порой буквально свести с ума. Нередки случаи, когда роженица, будучи тихой и скромной в повседневной жизни, превращается в буйную, орущую и брызжущую сквернословием мегеру. Но, стоит ей увидеть долгожданного ребенка, все вмиг проходит, она вновь полнится внутренним светом, покоем и добротой.
С этой пациенткой дело обстояло иначе. С первой и до последней секунды пребывания в роддоме она вела себя не просто вызывающе абсолютно беспардонно. Непрерывно требовала внимания, была недовольна и палатой, и соседками, и койкой, и окном, и бельем, и якобы подтекающим краном в умывальнике, и температурой воздуха, и скрипучей дверью, и звуками, и запахами. Всем-всем-всем. И доставалось от нее тоже всем врачам, сестрам, санитаркам, тем же соседкам, сантехнику, пришедшему чинить вполне исправный кран, а попутно смазать бесшумную дверь. Даже главному врачу, получившему три письменных жалобы и недоуменный звонок из горздрава, вызванный срочной телеграммой о непорядках в его учреждении.
Такое поведение можно было бы объяснить ожиданием, болью, страхом но только при условии: она перестанет привередничать по благополучном разрешении от бремени. Ничего подобного: родив, Майка распоясалась уже всерьез, теперь ей казалось она королева либо по меньшей мере принцесса, все обязаны выполнять ее прихоти и терпеть едкие придирки. К счастью, роды прошли вполне благополучно, кровопотеря вышла небольшой, новорожденный не нуждался в какой-либо дополнительной помощи, и выписка состоялась в срок. Возмущенными воплями новоявленная мама лишь усугубила ситуацию. И медсестра, догадавшаяся простоватого мужика не только укомплектовали рогами, но еще и обяжут растить чужого сына, не сдержалась.