Во внутреннем дворике Поля было жарко. Солнце палило нещадно, и даже широкий тент над деревянным столиком, за которым они сидели, мало помогал от обжигающих лучей. Но Марсель не замечал этого, он дрожал от нетерпения, что же старик расскажет дальше, и от таинственности и восторга. Поль прервал рассказ и снова наполнил высокий стакан вином, а паренька пробил озноб. Ему вдруг стало прохладно оттого, что ярко представилось: скоро пойдёт домой, а дома-то и нет! Всё погружено во тьму, ничего нет, и только старик и он, Марсель, остались на этом свете, в этом ярком пятачке палящего солнца. А может, когда он выйдет, и старик исчезнет?! Или он сам?!
Поль отпил вино, затянулся и, выпуская в небо круги табачного дыма, продолжил:
С того времени про остров как бы забыли. Вроде и нет его. Поэтому и немногие искатели богатства кинулись искать там сокровища Ла Бюза. Была, правда, парочка в разное время, но то ли там пропали, то ли океан съел, а может, подались куда-то счастье искать, кто знает? Был, говорят, один нормандец, так он точно там был. Обосновался, раз в несколько дней к семье приезжал, жаловался, что копать трудно, по ночам, особенно под утро, звуки разные слышит. Рассказывал, что спит на деревьях, а как-то раз видел людей-рыб.
Это как это? с замиранием сердца поинтересовался Марсель.
Но к его разочарованию Поль только пожал плечами.
Кто знает Он-то, может, и говорил, как они выглядят, но до нас, точнее до деда моего, описание не дошло. Он улыбнулся, показав набор вставных зубов, и внимательно посмотрел на разочарованного мальчишку. Или спьяну ему примерещилось. Пить он любил без меры, а меру знать во всём надо: и в вине, и в любви.
С этими словами старик осушил половину своего сосуда, а Марсель предположил:
А с чего взяли, что он исчез? А вдруг нашёл клад? Выкопал и уехал.
Поль покачал головой:
Мог, конечно. Только куда ему отсюда податься на лодке? На Бурбоне, тогда Реюньон так назывался, мог бы и на корабле место купить. Хотя кто знает, всё могло быть. Но, так или иначе, про этот остров решили забыть. И забыли. Пока англичашки не пожаловали. К тому времени остров наш уже Реюньоном назывался. Реюньон де Патриот. Так они ему старое название возвратили Бурбон. И сахарный тростник решили здесь выращивать. Негры-то уже были, так они ещё кучу привезли, для работы на плантациях.
Поль остановил рассказ для принятия очередной дозы вдохновения из своего стакана, а Марсель с укоризной заметил:
Вы постоянно африканцев неграми зовёте. Так не хорошо. Они сейчас темнокожие европейцы, африканцы, но не негры.
Ты, Марсель, знаешь, что у меня среди этих негров приятели есть? Но они всё равно для меня останутся неграми, с неудовольствием и некоторой обидой ответил старик. И это не значит, что я их не уважаю, или презираю. Нет! Меня так учили. Это сейчас толерантность развели, политкорректность, а раньше ничего этого не было! И знаешь, что странно: порядка было больше. В политике, в мире, в управлении своей страной, и мужики, мужиками были, а ни чёрти чем в бабских платьях. Я точно тебе скажу: и толерантность, и политкорректность, и все эти заигрывания с устоявшимися понятиями, погубят этот мир! Рано или поздно. А теперь всё на сегодня. Иди домой, юнга. Не будет сегодня больше рассказов. Вино кончилось, и спать хочу. Всё!
И дед стукнул пустой бутылкой по дереву стола.
Марсель шёл домой и пинал камешки на тропинке: был в досаде на себя, что не сумел удержать свой язык. Но на старика тоже был в обиде.
«Подумаешь, обиделся на замечание. Это в его старое время так было заведено. А сейчас время другое, новое, и значит мыслить мы должны по-новому. Ну, конечно, не во всём, что-то от стариков оставить надо, но большую часть поменяем. Вина у него нет, спать он хочет. Да у него ещё две бутылки, как будто я не знаю! А спать всё равно рано, как обычно, до рассвета не ляжет».
В ту ночь Марсель тоже не мог уснуть до рассвета, а поднялся на крышу дома и смотрел в сторону загадочного острова. Он мечтал о приключениях, и всё время думал: какие они люди-рыбы?
Ну что, Марсель, готов услышать продолжение? прогудел старик на следующий день.
«Уже стаканчик-другой опрокинул», определил мальчишка, но благоразумно промолчал, и только нетерпеливо кивнул.
Он достал из пакета бутылку вина и поставил на стол перед Полем. Продавец в лавке знал, зачем и кому Марсель покупает выпивку, и хоть не одобрял этого, отпускал товар пареньку с чёрного хода магазина. Марсель хотел извиниться за вчерашнее, поэтому приобрёл марочное, дорогое вино. Продавец говорил, что этому пропойце такое вино пить слишком роскошно, к тому же он совсем этого не оценит. Для него, что марочное вино, что его обычное дешёвое пойло всё едино. Мальчик, желая скорее услышать продолжение рассказа, с продавцом согласился и сказал, что Поль интересно и хорошо рассказывает. Темнокожий продавец, старик Луи, но не такой старый, как Поль, расхохотался, признавая это. И добавил, что, возможно, это единственное, что Поль умеет, и наконец-то он нашёл своего благодарного слушателя. Как оказалось, старик оценил вино и пообещал за такую плату действительно увлекательную историю.
Ещё минут пять Поль готовился. Набивал трубку, искал особый стакан для такого изысканного вина, открывал бутылку, и только после того, как тёмно-красное как кровь вино перетекло в бокал, закурил и продолжил рассказ.
Англичане подумали, что островок тоже можно приспособить для выращивания тростника. Собрались, погрузились на корабли, забили в трюм негров, Поль выделил голосом последнее слово и посмотрел на парня, но в этот раз тот благоразумно молчал и слушал с восторженным выражением на лице, и отплыли. Англичане быстро, усилиями рабов, организовали там деревню, посеяли тростник и стали ждать. И, конечно же, на острове осталось много рабов, а вот англичан не так уж много. Вот я тебя и спрашиваю: это каким нужно быть негром, чтобы не перебить всех англичан, и не освободиться? Мало того: когда позже их возили на смерть, почти никто не выпрыгнул из лодки и не утопился. И вот к таким у меня, действительно, нет никакого уважения. Такие люди достойны называться только неграми! А уж чёрный он там, коричневый, белый
Старик в сердцах махнул рукой и наконец-то отпил из стакана. Вино пришлось по вкусу, Поль почмокал губами и затянулся трубкой.
Ты же в курсе, что тростник растёт недолго? продолжая рассказ, спросил старик, и, когда Марсель кивнул, продолжил: Они не послушали местных, а те предупреждали, что остров не так прост, как кажется. Результатов посева они не дождались. Однажды ночью люди увидели огонь в море. Даже крики услышали. Представь себе, что за ад там творился, если между Реюньоном и островом не меньше мили. Морской.
И Марсель представил. Он тоже был на берегу с людьми, видел огненное зарево в ночи, слышал доносящиеся крики, а под утро со всеми вытаскивал из воды англичанина, единственного, кто уцелел в резне на острове. Как он доплыл и что там было, от него не добились. Бедняга онемел. Но каким-то образом сумел получить ужасную силу. Стоило ему чего-то захотеть и его голубые глаза становились чёрными, а человек, на которого он посмотрит, выполнит всё, что чёртову англичанину нужно. И именно его считали инициатором жертвоприношений островным богам.
Марсель видел, как десяток чернокожих рабов затаскивают в лодки и везут на остров. Видел, как их ведут вглубь острова и убивают. Видел, как кровь впитывается в песок, а тела остаются лежать в свете закатного солнца.
Но тела так и остались, никуда не пропали. Поль допил вино и вновь наполнил стакан кровавой жидкостью, закуривая трубку, набитую свежим табаком. На следующий день другие рабы зарыли этих, а ещё через день собрали новую партию негров. Но их не стали убивать. Англичанин всем сумел внушить, что боги не желают, чтобы они пачкали руки недостойной кровью, и хотят забрать их живыми. Свежее мясо всегда выше ценится.