Зависит от тебя, выдержав паузу, произнес Богданов. Если твоя выходка не более чем сиюминутный порыв, с этим мы справимся, но если такое поведение является нормой для тебя, нам придется расстаться. Причем немедленно. Я напишу рапорт в Москву, и тебя отзовут.
Лепилин крепко задумался. Он уже не был ни разъярен, ни обижен, а только жалок. В конце концов он заявил, что его выходка, продиктованная неверно сделанными выводами, больше не повторится, и командир может рассчитывать на его полное повиновение. Так как отправить Лепилина в Москву немедленно у Богданова на самом деле возможности не было, он сделал вид, что поверил бойцу. Из сарая его выпустили, и до окончания дела больше инцидентов с его стороны не случилось.
По возвращении в Москву жалоб на действия командира и членов спецподразделения не поступило. Дорохину и Дубко Лепилин принес извинения в присутствии всей группы, и инцидент вроде как замяли, списав действия новобранца на психологическую нагрузку, полученную при выполнении первого задания. Но, как говорится, осадочек остался, и это вызывало у командира опасения. Он постоянно задавал себе вопрос, правильно ли поступил, оставив Лепилина в группе, и никак не мог прийти к однозначному ответу. «Поживем увидим», каждый раз приходил Богданов к такому выводу в своих размышлениях
Вот и сейчас, в очередной раз прокрутив в голове сложившуюся с Лепилиным ситуацию, он решил, что время покажет, стоило ли оставлять парня в группе.
Полки в комнате сына обрели законченный вид. Богданов убрал инструменты в кладовку, прибрал за собой в комнате, погасил в квартире свет, забросил на плечи рюкзак и вышел из дома.
Глава 2
К площади Ильинские Ворота, постоянному месту сбора спецподразделения «Дон», Богданов подъехал без четверти восемь. Автобус, на котором группа добиралась до базы, стоял на парковке. У открытого капота с озабоченным видом стоял водитель группы, Григорий Иванько. У ворот, ожидая отправки, собралась вся группа. Богданов пересек дорогу, дошел до автобуса и остановился рядом с водителем.
Привет, Гриша! Он протянул водителю руку для рукопожатия.
Добрый вечер, Вячеслав Антонович. Прости, руки не пожму, весь в масле. В подтверждение своих слов Иванько продемонстрировал кисти рук, испачканные моторным маслом.
За долгие годы совместной работы Иванько и Богданов давно перешли на «ты», но обращался к командиру спецподразделения Иванько неизменно по имени-отчеству, выражая таким образом уважение к его званию и должности.
Что, снова проблемы с движком? Богданов сочувственно покачал головой.
А как не будет проблем, Вячеслав Антонович? Тринадцать лет автобус не меняли. Как выдали в шестьдесят втором, так я с ним и не расставался. Всем в Управлении уже минимум по два раза новый транспорт пригоняли, а мне шиш.
Знаю, Гриша, но кто же виноват, что из всех водителей один ты с капризной техникой справляешься? Видимо, в хозяйственном отделе считают, что твой автобус свой ресурс еще не исчерпал.
Ага, или экономят на мне, чтобы себе поновее тачку выписать. Иванько негромко выругался. Хоть бы ты за меня словечко перед полковником Старцевым замолвил. Ведь встанет транспорт, на чем тогда до базы добираться будете?
Так ты не ремонтируй, посоветовал Богданов. Скажи ремонту не подлежит, тогда сразу новый автобус получишь.
Не могу я так, Вячеслав Антонович, ты же знаешь. Ночами спать не буду, пока не выясню, что не так с моим железным конем, а кое-кто этим пользуется.
Согласен, «ПАЗ652» из моды давно вышел, а тебе, наверное, на «луноходе» погонять хочется.
«Луноходом» в обиходе называли «ЛиАЗ 677», который с шестьдесят седьмого года выпускал Ликинский автобусный завод. Марка этого автобуса оказалась настолько удачной, что через пять лет после выхода с конвейера «шестьсот семьдесят седьмой» стал неотъемлемым атрибутом любого городского пейзажа, да еще поставлялся на экспорт.
Шикарная модель. Иванько поцокал языком, выражая свое восхищение. Бензиновый движок мощностью в сто восемьдесят лошадок, скорость до семидесяти километров в час, двухступенчатая гидромеханическая автоматическая коробка передач. Можно сказать прогрессивное решение. Бензина, правда, жрет больше, чем гиппопотам травы, но зато какой плавный ход! Только кто мне его даст? Он рассчитан на перевозку более ста пассажиров зараз, а у меня едва ли десяток набирается. Эх, видно, придется до пенсии под «пазиком» проваляться. А то, глядишь, и на пенсию вместе с ним пойдем.
Ого, ты никак на пенсию собрался? С чего бы вдруг? удивился Богданов. Тебе до пенсии еще лет десять.
Семь, поправил Иванько. Пятьдесят три в прошлом месяце стукнуло.
Тогда с чего разговоры про пенсию?
Возможно, придется досрочную оформлять, Иванько вздохнул. Не хочется насиженное место терять, да деваться некуда.
В семье проблемы? догадался Богданов.
Да Иринка опять Иванько не закончил фразу, махнул рукой.
О проблемах в семье Иванько подполковник Богданов был осведомлен не так давно. До этого он считал, что у Григория в семье нет никаких проблем: любимая работа, любящая, заботливая жена, умница дочь, возможно, слишком рано выскочившая замуж, но уважительная и трудолюбивая. Чего еще простому мужику для счастья надо? Того же мнения о своей жизни был и сам Григорий. Но
Год назад у Иванько умерла жена. Тогда же он узнал об истинном положении дел в семье дочери Ирины. Муж ее, чиновник среднего звена московского госаппарата, оказался весьма неприятной личностью. Мало того, что за последние годы он пристрастился к спиртному, так еще начал руку на жену поднимать. Когда же Иванько решил разобраться с ним по-мужски, дочь закатила истерику, заявив, что любит мужа и отец не имеет права вмешиваться в их личную жизнь. Иванько отступил, но ситуация с каждым днем становилась все хуже, и теперь он подумывал о том, чтобы увезти дочь из Москвы насовсем. Как говорится: с глаз долой из сердца вон.
Снова зять дебоширит? Хочешь, я с ним потолкую? предложил Богданов. Припугну как следует, может, хоть руки распускать перестанет.
Спасибо, Вячеслав Антонович, не стоит. Толку от разговоров не будет, пока Иринка сама не поймет, что лучше никакого мужа, чем такой. Хоть бы родила, что ли, от этого недочеловека, все какая-то отрада.
Может, и к лучшему, что не рожает. С такими генами не знаешь, что в результате получишь. К тому же, если муж из него никудышный, то и отец будет такой же.
Тоже верно. Только жалко ее. Двадцать пять уже, а детей нет. Что это за жизнь, Вячеслав Антонович, без детей-то? А так, глядишь, и муж остепенился бы.
Может, и так, не стал спорить Богданов.
Ладно, пойду гайки крутить, а то твои архаровцы уже устали ноги мять в ожидании отправления.
Богданов перевел взгляд на группу. Бойцы скучковались ближе к воротам и в нетерпении бросали взгляды в сторону командира.
Долго тебе еще? спросил Богданов у Иванько.
Почти закончил. Две гайки на место вернуть, руки оттереть и можно ехать.
Тогда я сажаю в транспорт группу?
Сажай, Вячеслав Антонович, двери я открою.
Богданов забросил свой рюкзак в автобус и направился к группе.
Здорово, бойцы, бодро поздоровался он.
Здравия желаю, товарищ командир.
Здравия желаю.
Здорово, командир, посыпались приветствия.
Вижу, все в сборе?
Саши Дубко нет, за всех ответил Коля Дорохин.
Он своим ходом доберется, ответил Богданов. Пойдемте грузиться, бойцы.
Группа направилась к автобусу. Николай Дорохин придержал командира за руку.
Куда нас, командир? негромко спросил он.
Все сообщу на базе, ответил Богданов.
Идем всей группой?
Полагаю, тебя интересует, идет ли с нами Лепилин? догадался Богданов. Да, Коля, он тоже идет. У тебя с ним какие-то проблемы?