— Ты, наверное, устала после празднования?
— У меня нет времени на себя. Я готовлюсь к приему по случаю помолвки Примо и Олимпии.
— Тогда что же было вчера?
— Окончание празднования свадьбы Джастина, — ответила Хоуп, назвав имя своего старшего сына. — Свадьбы следуют одна за другой, и мы, разумеется, выпили за счастье Примо и Олимпии. Но они заслуживают своего собственного праздника.
— И получат его, хотят они того или нет, — саркастически заметил Люк.
— Не жди, что я упущу возможность устроить еще одну вечеринку, — заверила Хоуп.
— Я в этом не сомневаюсь. Если только мать Олимпии не захочет заняться приготовлениями сама.
— О, нет, мы разговаривали с ней вчера, и она сказала, что во всем полагается на меня.
— Просто она боится тебе перечить, — усмехнулся Люк. — Я с нетерпением жду их свадьбы и ни за что не упущу возможности позлорадствовать над братцем Примо.
— Ты тоже встретишь свою единственную, — сказала Хоуп.
— Я решил остаться холостяком.
Хоуп рассмеялась.
— Такой красивый мальчик, как ты?
— Мальчик? Мне уже тридцать восемь.
— Для меня ты навсегда останешься мальчиком. Твоя свадьба на очереди. Не забывай об этом. А сейчас иди и хорошенько развлекись.
— Мама, уже одиннадцать часов.
— Ну и что? Самое подходящее время для того, чтобы немного развеяться.
Люк ухмыльнулся. Его мать никогда не была ханжой — одна из причин, по которой сыновья ее обожали. Тони, ее муж, был более строгим.
— Перед встречей с синьорой Пепино я должен сохранить ясный ум.
— Не говори глупости! Пусти в ход свое обаяние, и она сделает все, как ты хочешь.
Хоуп Ринуччи была убеждена в том, что ее сыновья чертовски обаятельны и ни одна женщина не устоит перед ними. Может, в отношении младших она и была права, но Люк знал, что обаяние не является его сильной стороной. Он был высоким, хорошо сложенным мужчиной с правильными чертами, но улыбка редко появлялась на лице.
С Олимпией все было по-другому. В течение нескольких недель, проведенных с ней под одной крышей, он вел себя по-джентльменски, зная, что ее сердце уже отдано счастливчику Примо. Люку с трудом удавалось скрывать свое увлечение, которое постепенно переросло в любовь.
Люк понимал, что под влиянием Олимпии сделался мягким, если не сказать, обаятельным. Но он не хотел, чтобы это повторилось снова. Властность, бескомпромиссность, упрямство — вот его главные козыри.
Но с матерью было бесполезно спорить, и Люк промолчал. Отключив телефон, он снова почувствовал себя неловко.
И как обычно, когда его что-то беспокоило, Люк нашел утешение в работе. Он достал папку с информацией о недавно приобретенной недвижимости.
Дом носил многообещающее название Резиденца Таллинн. Согласно плану, это было четырехэтажное здание с внутренним двориком. Большую часть папки занимали письма синьоры Минервы Пепино, суровой и безжалостной женщины, одно имя которой приводило его в трепет.
Бороться с мужчиной было легко. В крайнем случае можно добиться своего кулаками. С женщиной нужно быть хитрым, но хитрости как раз ему и недоставало.
Начало их вражде положило сдержанное письмо синьоры Пепино, в котором она спрашивала, не собирается ли новый владелец приехать в Рим и начать ремонтные работы.
В ответном письме Люк заверил ее, что приедет сразу, как только сможет, и намекнул, что она преувеличивает насчет «плачевного» состояния дома.
Она восприняла его недоверие с презрением и в следующем письме представила полный список того, что нужно отремонтировать, вместе с приблизительной стоимостью, при виде которой Люк чуть не лишился дара речи.
Но сейчас он, кажется, раскусил ее. Эксперты, давшие эту оценку, скорее всего, были родственниками или друзьями синьоры Пепино и рассчитывали на хорошие комиссионные. Приготовившись к бою, Люк повторно заверил ее, что приедет в Рим сразу, как только это будет возможно.
По мере того, как их раздражение нарастало, письма становились все более вежливыми. Люк представлял себе чопорную особу лет пятидесяти, готовую уничтожить любого, кто ей перечит. Даже ее имя тревожило его. Минерва была богиней мудрости, которая обладала блестящим умом и родилась в доспехах и с копьем в руке.
Как бы там ни было, он приедет в свой новый дом и будет вести себя как полноправный собственник. Он не позволит сесть себе на шею.