— Моей маме? А при чем тут моя мать?
— Разве вы забыли? Через полчаса у вас с ней назначена встреча. Вы вместе обедаете.
— О Боже! — Мэтью натянул черную спортивную рубашку, которая только подчеркнула землистый оттенок кожи. Перспектива обеда с матерью и необходимость выслушивать, как она будет клеймить и обличать его образ жизни, заставила Мэтью пожалеть о том, что он встал с постели.
— Значит, вы говорите, сандвич, сэр? — пробормотал Виктор, очевидно, сочтя более благоразумным дать хозяину передышку. Мэтью бросил на него угрожающий взгляд.
— Ничего съестного, — прорычал он. — Быстро принеси мне пива, и без возражений. Ах да, и вызови такси. Вдруг мне повезет, и свободного такси не окажется.
Виктор, направившийся было к двери, остановился на полпути; на его широком лице появилась озабоченность.
— Я могу вас отвезти, мистер Патнем, — предложил он.
— Я же сказал, что поеду на такси, — ответил Мэтью. — Иди и закажи его, Виктор. И поторопись с пивом!
Три четверти часа спустя Мэтью вошел в фешенебельный отель «Ритц». Вход в ресторан находился в дальнем конце вестибюля, но напитки гости могли заказать в зимний сад с пальмами в кадках. Мэтью знал, что именно здесь он найдет свою мать, и не ошибся.
Она ждала его, потихоньку потягивая минеральную воду — единственный напиток, который позволяла себе в течение дня. Каролина Патнем, урожденная Аполлониус, так же благоговела перед собственной внешностью, как ее сын пренебрегал своей, и гордилась, что свадебное платье до сих пор сидело на ней точно так же, как и тридцать лет назад.
При этом она не акцентировала внимания на том, что ее брак просуществовал недолго. Она вышла за Джозефа Патнема, когда ей было восемнадцать, вопреки воле родителей, и вскоре поняла, что они были правы. Англичанин без гроша за душой, хорошего происхождения, но лишенный деловой хватки, Джозеф Патнем продержался рядом с ней ровно столько времени, сколько потребовалось для появления на свет их единственного отпрыска, а затем отправился на яхте в кругосветное путешествие, которое окончилось кораблекрушением у мыса Доброй Надежды.
Узнав страшную новость, Каролина его оплакивала. Однако, в конце концов, она благополучно пережила трагедию, которая избавила ее от шумихи, а заодно и расходов, связанных с разводом. А Аристотель Аполлониус, предпочитавший называться просто Аполлоном, с распростертыми объятиями принял назад в Грецию свою блудную дочь и маленького внука.
Однако Мэтью это совсем не устраивало. Несмотря на то, что Каролина была у Аполлона единственным ребенком, а Мэтью единственным внуком и наследником гигантского состояния, скопленного судовладельцем за долгие годы, мальчик обнаруживал прискорбное нежелание пойти по стопам деда. Мэтью не любил силовых методов и не видел заслуги в том, чтобы использовать людей лишь для личного обогащения.
Поскольку отец оставил ему хоть и мало, но достаточно средств, чтобы учиться в Англии в тех же школах, которые некогда посещал сам, Мэтью не преминул этим воспользоваться, именно в этих учебных заведениях, сочетавших спартанский дух с интеллектуальной средой, он приобрел циничное отвращение к богатству во всех его формах, Это было извечным камнем преткновения между ним и остальными членами семьи, а тот факт, что он после учебы поселился в Англии, послужил еще одним звеном в цепи разлада.
Поэтому Мэтью без энтузиазма смотрел на обеденные посиделки в обществе своей матери. После их разрыва с Мелиссой мать не раз пыталась, хотя и безуспешно, уговорить его вернуться в Афины. Несмотря на то, что теперь у него была собственная компания, специализирующаяся на программном обеспечении для компьютеров, и он неоднократно заявлял о своем нежелании занять место в судоходной корпорации Аполлониуса, Каролина настойчиво добивалась своей цели.
Проблема состояла в том, что Мэтью опасался, как бы мать рано или поздно не добилась своего. Пока жив дед, он способен ей противостоять, но Аполлону уже за семьдесят. Кто знает, сколько ему осталось, а какой предлог найдет тогда Мэтью, чтобы уклониться от исполнения семейного долга? Тысячи людей связывали свою жизнь с «Аполлониус Корпорейшн», и он не сможет равнодушно наблюдать, как родня растаскивает по кусочкам то, что было создано дедом.
Старший официант узнал его, едва он вошел в ярко освещенный атрий. Хотя снаружи был унылый серый день начала апреля, в зимнем саду отеля «Ритц» все сияло и блестело.