И голой рукой стал перестраивать в камине горящие поленья.
Не лицо Дарьи, а его рука в огне почему-то и запечатлелась в сознании, как последний штрих, яркое пятно полотна
Дядька Воропай нарушил неписаный закон и переступил порог его родового дома. Да ещё вырядился в кожаное оплечье Пересвета! Правда, видно было, достал его вместе с рубахой из дорожной сумки совсем недавно, ибо алам сидел неказисто, не облегал плеч, слегка коробился от долгой лёжки в отцовском сундуке. Бойцовская рубаха вовсе оказалась мятой, и всё отдавало нафталином.
Здрав будь, боярин, сдержанно обронил Ражный и по-хозяйски сел на лавку у стола.
Пересвет, конечно, рисковал, явившись в вотчину, над которой сгустились опасные тучи пристального внимания властей, или, как ранее говорили, баскачьего призора. Однако сам факт, что дядька Воропай решился прийти сюда, тревожил и настораживал предчувствием чего-то важного и неотвратимого. Неужели калик не для красного словца болтнул про Пир Святой? Война, что ли, началась, пока в Вещерских лесах обретался? Да вроде бы на дорогах ни войсковых колонн, ни самолётов, ни бомбёжек
Доволен, вышел сухим из воды, с недоброй насмешливостью проговорил боярин. На кукушке прилетел из Сирого! С ярым сердцем
Это моя невеста, отозвался Ражный. Избранная и названая. Не я сочинял устав Сергиева воинства
Пересвет задумчиво покачал головой.
Да, писано мудро, всегда остаётся лазейка У тебя была уже невеста, наречённая. Внучка Гайдамака. А ты обездолил деву!
Я не любил Оксану.
А свою избранную и названую любишь? Только не смей мне врать!
Ражный такого оборота и подобных вопросов не ожидал и на минуту ощутил себя нашкодившим отроком. Однако оправдываться не стал, и это подвигло боярина обратиться в ворчливого старика.
Устав воинства мудрые старцы писали. Всё учли, всё предусмотрели Только вот не думали они, что потомки Ражного станут не блюсти его суть, а вертеть им как вздумается! Для своей выгоды!
Последние слова будто плетью подстегнули Ражного.
Я готов завершить Пир Радости с Дарьей!
Без любви? ястребом вцепился Пересвет. В благодарность за то, что вытащила тебя из Сирого? Не позволила на ветер поставить? И теперь жертвуешь собой? Благородный Сергиев воин!.. А ты подумал о её чувствах?
Этот разговор стал уже напоминать Ражному поединок на ристалище. И соперник был заранее в выгодном положении, ибо вынуждал только защищаться, сам, по сути, оставаясь недосягаемым и неуязвимым!
Влекомый желанием вырваться из Сирого урочища, протестуя против разделения собственного «я» на многие десятки частей, он не избирал средств и приёмов, не задавал себе вопросов, насколько они праведны. В пылу борьбы за себя не видел ничего, кроме цели. И волчью хватку сделал, вырвал у судьбы клок шкуры, чтоб победить и уйти на волю
Теперь Пересвет возил его мордой о ристалище
Ты даже не заметил, кого на самом деле любит твоя избранная и названая! Не задался вопросом, с какой стати бродяга Сыч ушёл из Дивьего урочища и забрёл в Сирое. На поединок его вызвал! Схватку учинил в священном месте. И возомнил себе, на турнире выиграл право взять кукушку! Отбил кровью и потом И не почуял, рыцарь, как сам послужил разменной монетой. В чужих отношениях
Он сделал паузу, будто торжествуя над сломленным противником, ждал сопротивления, благородно позволял вновь встать на ноги. Однако Ражный не знал, чем возразить, и оправдываться не захотел.
Боярин провоцировал его хоть на какие-нибудь действия.
Нет, для Сыча не всё так худо обошлось. Ты вовремя ему атавизм вырвал. Аракс вроде в себя пришёл.
Какой атавизм? механически спросил Вячеслав.
Титьку!.. И вместе с ней вырвал женское начало. Бродягу словно подменили!.. В Сергиевой обители некоторым инокам такие атавизмы ножом резали, без наркоза. Чтоб избавить от женственности Слыхал, наверное, омуженкам с детства прижигали правую грудь. Чтоб возбудить мужественность. Араксам, наоборот, удаляли В самом первом составе Засадного полка у половины их не было. Говорят, Ослаб лично отсекал, засапожником
На том его лирическое отступление и закончилось. Сидел неподвижно, однако почудилось, заплясал вокруг, как кулачный боец.
А тебе впору третью приживлять! Хоть бы капля женского, хоть бы намёк какой Поэтому и любить не научился! Вылезла в тебе волчья порода. Отбился от стаи, в одиночку бредёшь, вотчинник Так вот я волю Ослаба тебе привёз. Ты лишаешься вотчины, Ражный. Отныне и навсегда. Тем паче допустил её разор
Вячеслав головой потряс, сгоняя цепенящее ощущение некой крайней несправедливости.
Постой, дядька Воропай Что-то я не понимаю. Сперва старец упёк меня в Сирое, мол, ярое сердце утратил. Теперь же, напротив, узрел излишества? Переборщил с мужеством, и это любить не позволяет?
У аракса ярость ратная и любовная равновесны, с давящей назидательностью проговорил Пересвет, чуть ли не в точности повторяя отцовские слова. Ты не можешь любить Отечество своё, если не умеешь любить женщину. Не обучили тебя. Рвать шкуру с соперника наука хоть и родовая, да не хитрая. Любить научиться не просто Отпраздновал Манораму с наречённой невестой, а что ей сказал?!
Тогда я любил другую, неожиданно для себя признался и почти повинился Ражный.
Отрок! зло восхитился боярин. Несмышлёный послух! Одну, другую, третью И давно счёт ведёшь?
Она была первая!
Да тебе подставили мирскую девку! Чтоб через неё войти в твою вотчину А ты будто не узрел.
Я любил Милю, глухо подтвердил он, хотя чувствовал совершенную пустоту от упоминания её имени.
В миру и живут по мирскому праву выбора: любил, разлюбил
Так сложились обстоятельства, совсем уж неуместно заключил Ражный.
Пересвет его не услышал.
Наши предки утвердили праздник Манорамы, произнёс с мечтательным вздохом. Сколько смысла вложили, сколько мудрости Нашли способ, как возбуждать стихию чувств! К одной-единственной, наречённой. И выбирал не ты сам родители. Чтоб от брака дух воинский не расточался, напротив, укреплялся в потомстве. Иначе бы от Засадного полка давно одни воспоминания остались
Вячеслав услышал приглушённый звук автомобильного мотора на дворе, но отметил это походя, между прочим, однако боярин замолк и насторожился.
Сейчас посмотрю, Ражный привстал, кого принесло
Сиди! отрезал Пересвет. Это калик за мной машину пригнал Сиди и слушай Думаешь, у тебя одного были мирские увлечения? Мы же не давали обета безбрачия. Многие через это прошли. На то он и мир, чтоб своими радостями искушать Думаешь, я не смотрел на сторону? У меня барышня одна была, комсомолка, между прочим. Юная ещё, звала с собой послевоенную разруху восстанавливать. Я только с фронта пришёл А мне показали мою наречённую, Варвару!.. Цыплёнок щипаный, голенастая, худая, волосёнки жидкие. Уехал бы, да родитель не пустил. Вся родова сговорилась и давай мне в уши петь, как растёт и расцветает моя невеста. У меня перед глазами же недокормленный подросток военных лет. Не лежит душа
Гул машины оборвался где-то возле «шайбы» заглушили мотор.
Я подобных сказок с детства наслушался, сказал Ражный, намереваясь отвлечь боярина от воспоминаний. От Елизаветы. И мне про Оксану пели Ты лучше скажи: на сей раз мне куда собираться? Коль вотчины лишили? В вольное странствие?
Не торопись, послушай, как-то очень уж миролюбиво попросил дядька Воропай. Скажу ещё В другой раз явилась комсомолка, предложила целину поднимать. И уже повзрослела, в самом соку, манкая, глаза задорные, прижмёшь в углу, и задышала Тут срок Манорамы подходит. Решил, исполню завет отцовский, поеду, но не догоню. Зато утешу сердце родительское. Потом махну в степи вольные. Ну и поехал за охочей кобылицей А родитель не разгадал умысла, позволил самому жеребца подседлать. Ну я и выбрал самого ленивого, губа отвисла, спина прогнулась. И тут как понёс меня! Порол по ушам, плеть измочалил, губы удилами до ушей порвал. Не удержал Как увидел наречённую, вмиг и про комсомолку забыл. Вот где моя целина непаханая!.. Шесть лет жеребца докармливал, когда постарел. Не он бы, не видать мне Варвары. Всю жизнь бы локти кусал