Мимо шёл патруль, решили, что шпионы, и арестовали.
Смеху было!
Ещё очень смешно, по утверждению матери, проходили первые учения ПВО. Народ не знал, что делать, и единственное, что смог придумать, бегать толпой в противоположную сторону от появившегося самолета.
Слава Богу, это были учения.
Мама и отец так рассказывали:
Стоим кучей и смотрим на небо. Кто-то кричит: «Вон, вон летит» Мы бегом от него в другую сторону. А с той стороны кричат: «Вон, вон летит» Мы назад. Так и бегали. Пока в арке две кучи народа не столкнулись, и все попадали.
Смеху было!
Страшно стало потом.
Возле дома вырыли щели. И во время налёта прятались там, а немец старался разбомбить завод «Серп и Молот». Мазал.
Однажды попал очень близко, в проезжавший по территории завода паровоз. Вот это было страшно.
Дед Сергей Кузьмич служил на батарее ПВО на Заставе Ильича. Если бывал дома, то во время налёта никуда не ходил, дома сидел.
Второй дед, Дмитрий Петрович, служил поваром, где не знаю, и уже не спросишь, а жаль. Может быть, не поваром, а хлебопекарем. Рассказывал о пекарне Когда, уже в мирное время, со мной гулял.
Немец подходил к Москве. Мама моей мамы сказала:
Шур! (Как было уже сказано, мама Александра.) Москву бомбят отвези вещи в Юрятино, там целее будут.
Мама поехала.
На Курском вокзале на запад шли только военные составы. Бабушка с мамой, тогда ещё совсем девчонкой, подошли к офицерскому вагону и стали просить помочь доехать до Серпухова.
Офицеры покрутили у виска:
Мать, немец прёт, куда вы в сторону фронта?
Надо, сынки, сказала бабушка.
Маму втянули через окно в купе. Вместе с вещами.
Доехали. Правда, ехали долго, пропускали составы с ранеными.
Офицеры оказались очень заботливые. Высадили в Серпухове. На счастье мамы, в Серпухов на телеге приехал сосед из Юрятино. Довез до села.
Вещи из Москвы и ценное из юрятинского дома спрятали в двух ямах в сараях.
Ночью раздался стук в окно, это стучал сторож. По селу ночью ходил сторож с колотушкой, вроде бы дед Егор.
Вставайте нас окружили! кричал он.
Селяне повыскакивали. И правда, вокруг полыхали зарницы взрывов. Все побежали в щель.
Тоже уже успели вырыть.
По небу с надрывом летели немецкие самолеты. Как потом оказалось бомбили мост через Оку под Серпуховом.
Правда, не попали.
Вдруг один самолёт сбросил осветительную бомбу, в стороне от села. Бомба ярко горела и медленно опускалась.
Дед-сторож, взбаламутивший село, сказал:
Вот сейчас до земли дойдёт и свету конец!
Долетела. Конец не наступил. Самолеты улетели.
На следующее утро приехала мама мамы и сказала:
Шура, поехали назад в Москву. Немец близко.
Уехали вовремя. Немец занял село через день, но дальше реки Протва не продвинулся. Так что селу досталось и от советской артиллерии.
Спрятанные вещи сохранились не все. Немцы нашли одну яму и вычистили. Уперли даже швейную машинку «Зингер». Вторую яму засыпало рухнувшим сараем. Наш снаряд попал. Повезло!
В Москве было очень тревожно, особенно 16 октября. Бабушка спросила деда:
Серёж! Может, уедем?
Нет, сказал Сергей Кузьмич. Москву не сдадут.
И не сдали.
Продолжим!
В селе Юрятино не все жители успели эвакуироваться. Некоторые и не хотели. Была байка, что одна женщина немцев вышла хлебом-солью встречать, да только её нашим снарядом на месте и уложило.
Из класса мамы, а она училась сначала в Юрятино (до 4-го класса), а затем в соседнем селе, все мальчишки ушли на фронт. Кто живой вернулся не скажу, врать не буду. А героически погибли многие. Я помню имя Виктор Павлович Зиганов. Если я правильно помню, бросился под танк с гранатой. Его история есть на «Дороге памяти». Из того, что я прочел, следует это был его третий или четвёртый подвиг. В предыдущих он выходи из схватки с танком победителем.
Два брата, имена никак не вспомню, служили санитарами, убило снарядом, когда один перевязывал другого. Если о других вспомню, допишу.
Мама переписывалась со всеми, жалко письма не сохранились.
Селу досталось и от немцев, и от наших. Когда началось наше контрнаступление, немцы погнали всех жителей на запад.
Из родственников в селе осталась сестра бабушки Дуняша. Очень крупная женщина. Она была для семьи моей мамы защитницей, но о мирной жизни расскажем в другой раз.
Сейчас её и её детей и всех, кто под руку попался, погнали вместе с собой отступающие немцы.
Догнали до очередного села и заперли в сарае. Возле сарая поставили часового австрийца. А сарай подожгли.
Немцы ушли. А австрияк открыл дверь сарая и выпустил всех. Ещё показал мол, у меня тоже дети мал мала меньше.
Наверное, это всё о начале войны. Но видимо, будут два продолжения, о том, что было дальше, и о мирной довоенной жизни как мамы, так и отца.
Военные годы, по воспоминаниям моих родителей
Брат матери Виктор, по воле случая, а может быть, и из-за наследственности, недаром Сергея Кузьмича взяли в полк охраны царя, был призван в ВДВ.
К сожалению, он тоже уже умер, но доподлинно известно, что участвовал в десантной операции 1942 года под Вязьмой. В той самой, где погиб и генерал Михаил Ефремов. Виктор десантировался, не совсем удачно. Был ранен. Из немецкого тыла его вывезла собака. Бегали такие с закреплёнными волокушами. Дядя (а он по понятным причинам мне дядя) лежал без сознания. Собака подбежала и стала лизать ему лицо. И лизала, пока он не очнулся. Очнулся. Перевалился на волокушу, и собака отвезла к нашим.
Дальше был санитарный поезд, лечение в Ташкенте. Вернулся в Москву совсем больным. Подхватил воспаление лёгких в поезде. Выходила его мама. К тому времени она уже училась в фельдшерско-акушерской школе и работала медсестрой в госпитале имени Бурденко.
Эпизод был драматический. Можно было положить Виктора в больницу, но, скорее всего, не выжил бы, раненых было много. Шура отпросилась в госпитале и несколько дней сидела с Виктором. У этой болезни есть момент кризиса, если перевалишь и останешься жив, то выздоровеешь. Чем мама лечила дядю, я не знаю, а вот в момент кризиса всю ночь сидела с ним и колола камфару поддерживала сердце. Дождалась, когда Виктор уснёт. Незаметно задремала и сама. Утром услышала:
Шура
Виктор пошёл на поправку.
На фронт его уже не взяли, в результате ранения было перебито сухожилие ноги. Устроили токарем на заводе. Работал, видимо, хорошо. Уже в 6070 годах наградили звездой Героя Социалистического Труда. Избирали несколько раз депутатом местного совета.
Шура не сразу попала на фельдшерско-акушерские курсы, какое-то время проработала чертёжницей на заводе, производящем полевые телефоны и аппараты Бодо (не знаю, что это такое). Некоторые заводы были на казарменном положении, например завод, на котором работала сестра Маруся, он производил морские приборы. Мамин на казарменное положение переведён не был. Есть фото КБ (конструкторское бюро) с девчонками-чертежницами. Начальник КБ и начальник бригады были мужчинами. Оба были заики. Девчонки хихикали, когда те спорили друг с другом, проталкивая неподатливые слова. Я сам заикаюсь, поэтому могу представить в лицах.
Начальники сердились, доходило до крика:
Что смешного я сказал?
Девчонки фыркали.
Бригадирша соседней бригады была женщина, похожая на сестру мамы Шуры Дуняшу. Такая же полная и добрая. Дети в Юрятино, где прошло детство Шуры, если родители пытались наказать, бегали к Дуняше и прятались за неё. А она руки в боки и не подпускала сердитых родителей.
Пришла как-то мама Шура в КБ в шароварах. Начальник бригады рассердился:
Что за детский сад! Немедленно переодеться в нормальную одежду!
Шура показала язык:
Ы!
Тот решил её поймать. Начали бегать между столами. Мама увидела бригадиршу и спряталась за неё. Бригадирша раздвинула полы юбки и закрыла девчонку. Начальник с одной стороны, с другой. Потом плюнул и ушёл. Повторив «Детский сад!». Конфликт замяли.