Я тебе не вещь! резко развернувшись на каблуках, выкрикиваю ему в лицо. Мы развелись. Давно. И я больше не твоя!
Моя, просто отвечает он и засовывает руки в карманы брюк. Этот скот проиграл тебя мне, как ту самую вещь. Так что садись в машину, Слава. Или я сам тебя туда посажу.
Нет, не сдвигаюсь с места. Я больше не заглядываю тебе в рот, когда ты говоришь. И не бросаюсь выполнять каждое ваше требование, Иван Александрович.
Внутри меня все рушится, и я точно знаю, что, если поеду с ним, себя уже не соберу. Нечего будет собирать пыль не склеить.
Я. Сказал. В. Машину, цедит слова по одному, а потом вновь хватает меня за запястье.
Ты делаешь мне больно, выдыхаю я, попавшись на крючок его синих глаз. Отпусти.
Я тебе делаю больно? усмехается он. А ты мне не сделала, Слава, когда связалась с этим?
Тебя не волнует, всхлипываю я. Мы больше не вместе.
Пока нет, бросает неопределенное и распахивает передо мной дверцу пассажирского сиденья. Просто сядь в машину.
Я лучше сдохну, чем буду с тобой, выкрикиваю я, и он на момент зависает, морщится, словно пытаясь стряхнуть с себя мои слова.
Молча запихивает меня в машину, захлопывает дверцу и сам заскакивает за руль. Резко рвет с места и меня вжимает в спинку, которая повторяет изгибы тела и пахнет натуральной кожей.
Я смотрю на его красивые пальцы на руле и с трудом восстанавливаю дыхание.
Вновь вспоминаю о Сашеньке и до боли в суставах сжимаю в пальцах край юбки. Что мне делать? Рассказать, что мой ребенок его сын, а не Эльдара, и попросить помочь? Или станет только хуже? Он так меня ненавидит, что может забрать ребенка у Эльдара, только чтобы отнять его у меня.
Куда мы едем? спрашиваю.
Домой, бросает, не глядя на меня.
Разве тот дом не твой? ловлю его взгляд в зеркале заднего вида.
Нет, еще один короткий ответ. В бардачке сигареты, прикури мне.
У меня перехватывает дыхание. Зачем он так? Это наш маленький ритуал: Ваня за рулем, а я подаю ему сигарету, и наши вкусы смешиваются на фильтре. Был наш ритуал. Теперь слишком больно воспроизводить все это.
Я дрожащими пальцами достаю из бардачка пачку, прикуриваю, пачкая фильтр помадой, затягиваюсь глубоко и подношу ее к его губам. Он забирает сигарету из моих пальцев так, что касается их губами. Меня простреливает электрическим током.
Я к тебе не вернусь, выстраиваю я хрупкий барьер. Вместе с тобой больше не буду.
Не возвращайся, пожимает плечами. Я здесь не затем, чтобы снова играть с тобой в семью.
Играть? Это слово впивается под ребра острым ножом. Он всегда так к нам относился? Ну да, конечно.
Тогда зачем я тебе? мой голос противно дребезжит. Секс?
Нет, мотает головой. В этом недостатка нет.
Разумеется, нет. И в нашем браке тоже не было, если имеется в виду секс на стороне.
Тогда зачем ты устроил этот цирк? спрашиваю, пытаясь унять нервную дрожь, от которой каменеют мышцы.
Какой цирк? спрашивает он, мазнув по мне взглядом. Я просто играл в покер.
Вань, поворачиваю к нему голову, чего ты хочешь?
Он выезжает в высокие кованые ворота и паркует машину перед огромным трехэтажным особняком. Я даже не успела заметить, как мы выехали из города и оказались здесь.
Я расскажу тебя за ужином, Слав. Выходит из машины, обегает ее, открывает дверцу и протягивает мне руку. Пойдем.
Я все же хватаюсь за его руку, и это как прыжок веры. Со стометровой вышки. Прямо в ледяную воду.
Ты живешь один? спрашиваю я, боясь столкнуться нос к носу с его женой или сожительницей.
Не совсем, туманно бросает Ваня и тянет меня к дому.
Глава 4. Мирослава
Ой! вскрикиваю я, когда мой каблук подкашивается, и лодыжку пронзает острой болью.
Слава, Ваня тут же подхватывает меня под подмышки и колени и легко поднимает на руки. Что такое?
Нога, поясняю я, морщась от боли.
Он молча вносит меня в дом, проходит со мной через просторный холл в кухню и усаживает на высокий стул у кухонного острова. Присаживается на корточки передо мной и разувает: сначала снимает туфлю со здоровой ноги, а потом с поврежденной.
Ах, выдыхаю я. Нормально так растянула, если настолько больно.
Больно? Ваня поднимает на меня глаза, и мне кажется, я бесконечно тону в их синеве. Вновь отвлекается на мою травму, фиксируя ступню в своих сильных пальцах. Растяжение. Просто нужен покой на пару дней.
Его руки такие теплые, такие родные, что я почти плачу от потока нахлынувших чувств. Я вспоминаю нас вместе и нашего малыша, который так ужасно и прекрасно похож на Ваню.
Его взгляд как пытка. Рассматривает мое лицо внимательно, словно подмечая каждую новую морщинку, каждое мелкое изменение. Отпускает мою ногу, аккуратно поставив ее на пуфик, который подвинул, и заправляет мне за ухо выбившуюся прядь волос. Не только я скучала: Ваня ведет пальцами вдоль моей скулы, а потом выше, почти коснувшись уголка рта. Резко одергивает от меня руку и чуть кривится.
Ваня, его имя на языке как самое изысканное лакомство, но сейчас оно безбожно горчит, зачем я здесь?
Он встает, отворачивается от меня и делает вид, что рассматривает бутылки на баре. Я же пожираю взглядом его внушительную фигуру, затянутую в идеально сидящий костюм. Я могу закрыть глаза и в мелких подробностях воспроизвести перед внутренним взором то, что под одеждой.
Мы собираемся ужинать, проговаривает спокойно, словно и не было пяти лет не вместе и всей этой тлеющей ненависти. Есть хочешь, Слава?
Нет, не хочу, мотаю головой.
Тогда будем пить, выдает невесело и откупоривает бутылку вина, разливает по бокалам и подает мне один. Твое любимое.
Чего ты хочешь? спрашиваю, не притронувшись к алкоголю.
Очень зря ты так, вздыхает он, двумя глотками приканчивает свою порцию и швыряет бокал в раковину. Я вздрагиваю от звона осколков. Я хочу, чтобы ты побыла со мной семь дней. Здесь, в этом доме.
Зачем? Я физически чувствую, как у меня глаза лезут из орбит.
У нас остались незакрытые гештальты, проговаривает мрачно, опирается поясницей на край кухонного острова и складывает руки на широкой груди.
Если мне это не нужно? спрашиваю я и тут же прикусываю себе внутреннюю часть щеки.
«Дура Дура! Заткнись! Проси у него помощи. Валяйся в ногах, умоляй вернуть тебе сына!!», ору я внутри себя, пытаясь преодолеть эту тупую застарелую обиду.
Мне не нужно твое согласие, Слава, чеканит он. Мнение твое тоже не интересует, он вдруг замолкает и устало проводит ладонью по лицу. Я спрошу у тебя сейчас кое-что, и советую очень хорошо подумать над ответом.
Внутри меня все замирает. Вот сейчасСейчас это случится, и я из просто шлюхи превращусь в бессердечную суку, которая скрыла от него ребенка.
Что ты хочешь знать? спрашиваю, зажмурившись на секунду и резко распахнув глаза.
У тебя есть сын. Он смотрит прямо на меня, и этот пристальный взгляд как пытка. Как худший детектор лжи. И вот тот самый последний гвоздь. Сразу. Наотмашь: Чей это ребенок? Мой? Или того дебила, с которым ты связалась?
Твой, произношу единственное слово. Твой, повторяю, судорожно вдохнув порцию кислорода.
Блядь, выдыхает Ваня зло, и я вижу, как его плечи оседают, а грудная клетка вздымается от такого же отчаянного вздоха.
Я с трудом поднимаюсь и ковыляю к нему, держась за столешницу. Сейчас его измена меркнет в сравнении с моим поступком. Я бы многое отдала, чтобы вернуться в тот день. Я бы просто ушла без того позорного выкрика, что беременна от другого. Мы бы просто развелись, и, возможно, я бы сейчас жила спокойно с Сашенькой. Но я так не сделала.
Прости, шепчу я.
Пересиливаю себя и касаюсь его плеча. Ваня такой горячий, словно температура подскочила выше сорока.
Иди спать, бросает холодно, скидывая с себя мою руку.
Ваня, бормочу дрожащими губами.
Иди. Спать, повторяет он, выделяя слова. Мне нужно
Я закусываю внутреннюю сторону щеки и ковыляю по мебели, сама не знаю куда. Просто подальше от него.