Если мы не поладим, можно ведь просто расстаться, ответил я и добавил: Но мне кажется, Стэмфорд, что вы умываете руки не без причины. Может быть, у этого человека чудовищный характер или что-то еще? Не бойтесь, скажите откровенно.
Не так-то просто выразить невыразимое, ответил он со смехом. На мой вкус, Холмс чуточку излишне одержим наукой, а это граничит с бездушием. Я, например, вполне могу себе представить, как он дает другу щепотку новейшего растительного алкалоида не по злобе, как вы понимаете, а просто из любви к научному эксперименту: чтобы точно зафиксировать проявления его воздействия. Но надо отдать ему должное, полагаю, что скорее и с той же готовностью он примет препарат сам. Судя по всему, у него страсть к точному и проверенному знанию.
В этом нет ничего дурного.
Конечно, но иногда он преступает границу. Когда дело доходит до избиения тростью трупов в прозекторской, это выглядит весьма эксцентрично.
Избиения трупов?!
Да, чтобы проверить, в течение какого времени после смерти на теле могут образовываться синяки. Я собственными глазами видел, как он это проделывает.
И вы еще говорите, что он не изучает медицину?
Нет. Одному Богу известно, каков предмет его научных поисков. Но вот мы и приехали, так что сейчас вы будете иметь возможность составить о нем собственное представление. На этих его словах мы свернули в узкий проулок и вошли в маленькую боковую дверь, ведущую в одно из крыльев большого госпиталя. Здесь все было мне знакомо, и я не нуждался в проводнике, чтобы подняться по тускло освещенной каменной лестнице и пройти по длинному коридору с открывающейся перспективой беленых стен и выкрашенных серовато-коричневой краской дверей. Ближе к его концу низкая арка открывала проход в боковое ответвление, упирающееся в химическую лабораторию.
Это была комната с высоким потолком, заставленная где выстроившимися в ряд, где беспорядочно громоздившимися склянками. Широкие низкие столы были расставлены безо всякой системы, и на них теснились реторты, пробирки и маленькие бунзеновские горелки, над которыми колыхались мерцающие язычки синего пламени. В комнате находился только один исследователь. Поглощенный работой, он сидел, склонившись над дальним столом. Услышав наши шаги, он оглянулся и вскочил с радостным криком:
Я его нашел! Нашел! сообщил он моему сопровождающему, одновременно бросаясь к нам с пробиркой в руке. Я нашел реагент, который осаждает только гемоглобин и больше ничего.
Найди он золотую жилу, большего восторга на его лице все равно быть не могло.
Доктор Уотсон, мистер Шерлок Холмс, представил нас друг другу Стэмфорд.
Рад познакомиться, сердечно произнес Холмс, сжав мою руку с силой, какой я в нем не ожидал. Вижу, вы прибыли из Афганистана.
Господи, как вы это узнали? Я был потрясен.
Неважно, ответил он, усмехнувшись чему-то своему. Сейчас главный вопрос в гемоглобине. Вы, конечно, понимаете значение этого моего открытия?
С точки зрения химии это, безусловно, интересно, ответил я. Но что касается практической пользы
Помилуйте! Это самое полезное для судебной медицины открытие за все последние годы. Неужели вы не догадываетесь, что оно дает возможность проводить непогрешимо точный анализ следов крови? Идите же сюда! Он нетерпеливо схватил меня за рукав и потянул к столу, за которым работал до нашего прихода. Давайте-ка добудем немного свежей крови, сказал он, вонзая себе в палец длинную иглу и всасывая показавшуюся каплю крови химической пипеткой. Теперь я развожу это небольшое количество крови в литре воды. Вы видите, что раствор по-прежнему выглядит как совершенно чистая вода. Содержание крови в нем не превышает одной миллионной доли. И тем не менее я не сомневаюсь, что мы получим характерную реакцию.
Продолжая говорить, он всыпал в сосуд несколько белых кристаллов и добавил две-три капли прозрачной жидкости. В следующий же миг содержимое сосуда приобрело тусклый красновато-коричневый цвет, и на дно выпал коричневый осадок.
Ха-ха! победно воскликнул Холмс, хлопая в ладоши и глядя восторженно, как ребенок, получивший новую игрушку. Ну, что вы об этом думаете?
Похоже, это очень тонкий анализ, заметил я.
Превосходно! Превосходно! Старый гваяколовый[7] анализ был чересчур сложным и неточным, как и исследование частиц крови под микроскопом. Последнее незаменимо, если кровяные пятна имеют давность не более нескольких часов. А мой новый анализ, похоже, вообще не зависит от того, свежие они или застарелые. Если бы эта методика существовала раньше, сотни людей, поныне топчущих землю, были бы давным-давно осуждены за свои преступления.
В самом деле! пробормотал я.
Очень часто расследование упирается в эту одну-единственную загвоздку. Представьте себе: человека заподозрили в преступлении, совершенном, быть может, за несколько месяцев до того. Осмотрели его белье и одежду и нашли на них коричневатые пятна. Что они собой представляют: следы крови, или грязи, или ржавчины, а может быть, это следы фруктового сока или что-нибудь еще? Этот вопрос ставил в тупик многих экспертов. А почему? Потому что не существовало надежной методики анализа. Теперь есть анализ по Шерлоку Холмсу, и больше никаких трудностей не будет.
Его глаза сияли, и, прижав руку к сердцу, он поклонился воображаемой рукоплещущей толпе.
Вас следует поздравить, заметил я, весьма удивленный его безудержным энтузиазмом.
В прошлом году во Франкфурте расследовали дело фон Бишхоффа. Если бы мой анализ был уже принят на вооружение, преступника непременно повесили бы. А еще было дело о доме Брэдфорда, делá пресловутого Мюллера, Лефевра из Монпелье, Сэмсона из Нового Орлеана. Я могу назвать десятки дел, в расследовании которых мой анализ сыграл бы решающую роль.
Вы просто ходячая энциклопедия преступлений, рассмеялся Стэмфорд. Вам впору основать соответствующую газету. Назовите ее «Полицейские новости из прошлого».
И уверяю вас, это было бы весьма увлекательное чтение, заметил Шерлок Холмс, заклеивая прокол на пальце пластырем. Нужно быть осторожным, объяснил он, обернувшись ко мне с улыбкой, я много вожусь с ядами. Он вытянул руку, и я заметил, что она вся была покрыта кусочками пластыря и во многих местах обесцвечена сильными кислотами.
А мы пришли по делу, сказал Стэмфорд, усаживаясь на высокий трехногий стул и ступней подталкивая мне другой такой же. Вот этот мой друг хочет снять берлогу, а поскольку вы жаловались, что не можете найти напарника, чтобы оплачивать квартиру пополам, я подумал, что неплохо бы свести вас вместе.
Шерлока Холмса, похоже, идея разделить со мной жилье восхитила.
Я приглядел квартиру на Бейкер-стрит, сказал он, которая могла бы нам идеально подойти. Надеюсь, вы ничего не имеете против запаха крепкого табака?
Я сам всегда курил матросскую махорку, ответил я.
Прекрасно. Еще у меня повсюду стоят химикаты, и я время от времени провожу опыты. Это не будет вам мешать?
Ни в коей мере.
Так, дайте подумать какие еще у меня есть недостатки. Порой на меня нападает хандра, и я могу неделями не открывать рта. Когда такое случается, вы не должны думать, что я дуюсь. Просто оставьте меня в покое, и я скоро приду в норму. А вам есть в чем признаться? Если двое мужчин собираются жить вместе, худшее друг о друге им лучше знать заранее.
Меня позабавил этот перекрестный допрос, я рассмеялся.
У меня есть щенок бульдога, признался я, и я не выношу шума, поскольку у меня расшатаны нервы, еще я безбожно поздно встаю и чрезвычайно ленив. Когда я здоров, набор грехов у меня иной, но в настоящее время основные эти.