Пойдёмте собираться. Вон «Бабочка» уже на подходе.
И как его пьяные глаза рассмотрели, что едва заметный парусник на морской глади это «Бабочка»? Я забрал в комнате фотоаппарат и ранец и вышел в коридор, дожидаясь Илая Фокса. Капитан шхуны, хлопнув дверью, вывалился в коридор и подошёл ко мне:
Не якшайся с Грегори, парень, слышишь? Дрянной он человек!
Это он об этом интеллигенте, наверное. Я и не собирался с ним якшаться. Вообще-то это Фокс распивал с ним напитки в тенёчке, а не я. Пинком ноги капитан распахнул дверь наружу, сунул в руки подбежавшему хозяину гостиницы деньги и дохнул ему в лицо перегаром:
Передай Бетси, что она свет моих очей и огонь моих чресел! И зашагал к морю прямо через дорогу, не глядя на внезапно ставший оживлённым транспортный поток. Телеги с углём, почтовый дилижанс, авто с открытым верхом капитан петлял между ними, вызывая возмущённые крики, хлопанье бича и гудки клаксона.
Идиот самый настоящий! прокомментировал хозяин. Дрянной человек!
Я дождался, пока на шоссе станет посвободнее, в несколько шагов догнал дрянного человека и подхватил его под локоть. Лестница к морю выглядела опасной, а мне совершенно точно нужно было попасть в Лисс и желательно уже завтра.
* * *
Поднять якорь, черти! Как только Фокс оказался на палубе, в него будто бесы вселились. Он топал ногами, грязно бранился и потрясал кулаками: Свистать всех наверх, поднять брамселя, держать курс по ветру, бездельники!
Эти командные выкрики звучали бы грозно и внушительно, если бы весь экипаж не состоял из десятка таких же потасканных забулдыг под стать своему капитану, которые при этом отменно знали своё дело и никуда свистать не желали, уже находясь на верхней палубе и живо управляясь с косыми парусами.
А-а-а-а, вот я вас! Илай Фокс швырнул пустую бутылку за борт и оттолкнул рулевого плечом от штурвала: Поди прочь, Джимми Коллинз, пока я тебя не вздул!
Джимми Коллинз, ушлый парень в сбитой набекрень зюйдвестке, только усмехнулся, шмыгнул носом, ловким движением вытянул из бокового кармана капитанского кителя вторую початую бутылку и вильнул в сторону, уклоняясь от агрессии Фокса.
Наш капитан золотой человек, когда не пьёт. Матрос подмигнул мне, подтянул штаны и исчез из виду.
Ар-р-р-ргх марселя! прорычал золотой дрянной человек, и команда его поняла, и раскрылись новые паруса, улавливая ветер.
Лохмы Фокса растрепались, китель был расстёгнут, глаза слегка навыкате, руки на штурвале. Картина живописная, что уж тут сказать. Я понятия не имел, где мне разместиться и что делать, и потому присел на баке на какой-то моток канатов. В груди ещё теплилась надежда, что капитан помнил, что мы плывём в Лисс, и что, если я буду находиться на открытом воздухе всё время плавания, морская болезнь не доконает меня.
Внезапно чуть ли не из воздуха рядом нарисовался Джимми Коллинз.
С кем пил старина Илай? уточнил он.
С каким-то Грегори. Такой, в очках и разглагольствует
Сраный ублюдок. Из этих, как их а-бо-ли-ци-о-нис-тов, вот! Всё радеет за права кафров, даже вроде как несколько лет назад осмелился пересечь Руанту и агитировать натальских кафров на восстание против своих хозяев
И что?
Кафры его слушать не стали и сдали гемайнам. Ну а те тоже его слушать не стали вываляли в дёгте и перьях и отправили восвояси. С тех пор он тут против рабства ведёт борьбу, в основном по кабакам Сволочь такая.
А почему сволочь? Ты что, сторонник рабовладения? Против освобождения кафров?
Джимми Коллинз посмотрел на меня своими ясными голубыми глазами, которые ярко горели на его чумазом простом лице, и твёрдо сказал:
Я против того, чтобы ублюдок, который купил себе жену прямо на пирсе, прямо с борта корабля, а потом угробил её за два года, вёл речи о рабстве, свободе и высоких материях, сэр!
Такая здравая мысль, прозвучавшая на грязном парусном корыте между воплями поймавшего белую горячку капитана, была подобна грому среди ясного неба. Этот Коллинз был в доску свой, настоящий имперец, такой, как Лемешев или Демьяница, или его превосходительство, и я не замедлил ему об этом сказать.
Не знаю, похвала это или хула, сэр, про вашу Новую империю у нас всякое рассказывают
У нас про Колонию и про Наталь тоже. Но знаешь, в чём разница?
Юноша дёрнул подбородком, ожидая продолжения.
В том, что меня сюда послали, чтобы там, в империи народ начал понимать, что тут вообще происходит, кто вы все такие есть и как нам себя в связи с этим вести. А этот Грегори, как я понял, сразу полез со своими идеями к кафрам, не разобравшись, да?
Разумные вещи вы говорите, сэр, очень разумные. Жаль, что у нас такое мало кто понимает, большая часть парней предпочитают слушать балаболов вроде Грегори, горланить и грозиться пойти в Наталь учить уму-разуму гемайнов. До добра это не доведёт, это уж точно, проговорил Джимми Коллинз и вытянул из рукава капитанскую бутылку с выпивкой. Отдадите капитану Фоксу, сэр. Если он поймёт, что это я стащил пойло, то поколотит меня. Как пить дать поколотит!
И отправился к своим товарищам. Нужно было зарифить паруса, надвигалась непогода.
Небо темнело, ветер крепчал, матросы с тревогой поглядывали на пенные барашки волн и клочковатые тёмные облака, а капитан, вцепившись в штурвал, орал во всю глотку про Гертон, топсели и деревянную ногу.
И я полез за фотокамерой, потому что всё это было жутко и прекрасно одновременно.
Глава 5
Карнавал
Лисс вырвался из плена шторма, представ перед нами во всей своей красе в последних лучах закатного солнца. Живописные холмы, усыпанные гроздьями милых маленьких домиков; буйная зелень; белые лестницы и парапеты; полный жизни портовый район с многочисленными фонарями, свет которых заполонил собой пространство в тот самый момент, когда солнце утонуло в море; десяток парусных кораблей в гавани; снующие туда-сюда лодки; звуки скрипки; бренчание гитарных струн и весёлый женский смех.
Будь я проклят, в Лиссе снова карнавал! Хмель постепенно отпускал капитана Фокса, и, по всей видимости, у него начинала трещать голова. Джимми Коллинз, сукин сын, поди сюда, возьми штурвал! Сам Бит-Бой не смог бы провести «Бабочку» в гавань, будь ему так погано Где моя бутылка?! А? У меня была вторая бутылка!
Глаза Илая Фокса были красными, губы пересохшими, голос сипел.
Соскользнувший на палубу по вантам Коллинз умоляюще уставился на меня, и я тут же протянул капитану священный сосуд. Тот присосался к горлышку, как младенец к груди матери. Глаза его постепенно приобретали нормальное выражение.
Эй, как там тебя Он пощёлкал пальцами, пытаясь припомнить моё имя.
У него не получалось мы договаривались о доставке меня в Лисс в момент практически полного беспамятства, да и далее капитан пребывал в состоянии практически постоянного подпития. Поэтому, отчаявшись, он махнул рукой, сел на ступеньки лестницы, которая вела с юта на шканцы, и похлопал рядом с собой.
Я сел как можно дальше.
понятия не имею, какого хрена тебе нужно в Колонии. Времена нынче неспокойные, дрянные времена пахнет войной. Вот, посмотри туда, он ткнул пальцем в огни Лисса, которые, мерцая, становились всё ярче и ярче. Палец его трясся, вся рука тоже. Они не знают другой жизни. Карнавалы, ярмарки, чистое небо над головой, корабли в гавани Они не видели настоящей беды, не бывали там, где бывали мы с тобой Я по глазам вижу, ты хлебнул лиха. А для этих людей фраза «Только б не было войны» пустой звук. Они мыслят категориями фантазий и мечтаний, готовы напялить на своих мужчин мундиры и отправить маршировать стройными рядами на пулемёты освобождать кафров от рабства и отвоёвывать жизненное пространство для Колонии Строить дивный новый мир здесь и сейчас. Они не понимают, что теперь, в этот самый момент живут в условиях несказанных благ и счастья. В каждом доме водопровод и канализация, полные прилавки еды, работы хватит на всех, недавно построили вторую больницу, открыли лицей для девочек Это Лисс! Сказка Сказка, которую они хотят превратить в сагу о Нибелунгах Ты знаешь, кто такие нибелунги? Я понятия не имею, но звучит красиво. Они и хотят красиво. На белых конях, под звуки труб и барабанов Их поимеют, я клянусь. Не знаю как, но поимеют. Кто-то нагреется на их мечтах