Здравия желаю, Игорь Семенович. Второй.
Здравия желаю, Юрий Васильевич. Слушаю вас.
Докладываю. На участке спокойно, происшествий нет. Через двадцать-тридцать минут убываю на границу для установки вешек в район села "Ново-Советское". За меня остаётся старшина заставы Магда.
Понял, Юрий Васильевич. Доклад принят. Счастливо.
Спасибо.
За пожеланием майора Макеева, внешне спокойным, чувствовалась напряжённость, и Романов её улавливал. Наверное, так же как когда-то его отец перед самой войной с Германией, служа на западной границе.
2
В Ленкомнате находились рядовые Вячеслав Потапов и Юрий Морёнов. Один просматривал подшивки "Красной Звезды", "Комсомольской правды", второй что-то подбирал на баяне, судя по знакомым звукам, пограничную песенку "Я служу на границе" У Юрия шевелились губы, он тихо подпевал. Но как только пальцы запинались на клавишах, мурлыканье прекращалось, правый уголок губ недовольно дергался, и он заново начинал прерванную мелодию. "Мама, милая мама, как тебя я люблю" подпевал он.
Когда последний раз матери писал? спросил Славка и передразнил: Мама, милая мама
Неделю назад. И сегодня после обеда буду писать, ответил Юрий. А ты давай, давай, повышай политическое образование. А то опять неудку схватишь. "Неудка", то есть неудовлетворительная оценка.
Во! воскликнул Потапов. Ты посмотри! Чехи китайских студентов поперли из своей страны. За хулиганство!.. А наше правительство опять китайскому правительству предупреждение выразило.
Ну вот, видишь, уже кругозор повысился, усмехнулся Юрий. И какое?
Восемьсот восьмое! пошутил Потапов.
Пиливал дяденька Маонька на наши баиньки, с жиганской придурью усмехнулся Юрий.
Точно. Ого! Ты посмотри только, Славка стал читать:
"25 января ("То есть три дня назад", отметил Юрий), в полдень, около 70 китайских граждан это были китайские студенты, возвращавшиеся из Западной Европы через Москву на родину ("Это наверно те, которых под зад выперли из Чехословакии", заметил он иронично.) и сотрудники китайского посольства в Москве прибыли на Красную площадь. Когда китайские граждане подошли к Мавзолею, их представитель возложил венок у входа. До этого всё было спокойно, и китайские граждане не нарушали правил поведения на Красной площади.
Потом китайцы выстроились вдоль Мавзолея, достали книжечки с цитатами Мао Дзе-дуна и стали хором декламировать. Советские люди, стоявшие позади китайской группы, терпеливо ждали, пока получат возможность пройти в Мавзолей.
Спустя некоторое время представители милиции обратились к китайским гражданам с просьбой пройти в Мавзолей или освободить проход, чтобы не задерживать других. В ответ китайцы стали ещё громче декламировать цитаты, подкрепляя их жестами и выкриками. Они толкали стоявших рядом советских людей, явно провоцируя беспорядки. Один из китайцев вдруг ударил по лицу женщину, стоявшую в очереди"
Во, хамло! воскликнул Юрий.
Славка согласно кивнул.
"Это послужило как бы сигналом. Китайцы стали набрасываться на советских людей, наносить им удары. Китайцы применяли следующую тактику: три или четыре человека окружали одного советского гражданина и пытались его избивать. Их лица были искажены от ярости и злобы.
Советские люди, находившиеся на Красной площади, продемонстрировали выдержку и спокойствие, не поддались на провокационную выходку. Сами, без помощи милиции, взявшись за руки и образовав живую цепь, они оттеснили китайскую группу на несколько метров от Мавзолея. Поняв, что затеянная провокация не увенчалась успехом, китайцы вынуждены были сесть в автобус и уехать с Красной площади.
То, что произошло 25 января 1967 года на Красной площади, заявил Б.Д.Пядышев, является не чем иным, как откровенной и заранее спланированной провокацией. Всеми действиями китайской группы руководил первый секретарь посольства КНР в СССР Мяо Цань. Цель этих хулиганских бесчинств состояла в том, чтобы попытаться нанести ущерб советско-китайским отношениям и дружбе народов Советского Союза и Китая".
А вот дальше, продолжил читать Славка другую статью.
"На Ярославский вокзал, чтобы уехать Пекинским поездом на родину, китайские студенты пришли с марлевыми наклейками и пятнами йода на лицах. Одна студентка явилась даже на костылях. Однако под йодом и наклейками не видно было признаков царапин, синяков, порезов или опухших мест".
Цирк!
Юрий пиликал на баяне двумя пальцами: указательным и средним, изредка подключая к ним негнущиеся безымянный и мизинец. Особенно трудно ему давались аккорды, когда нужно было выполнять их всеми пальцами кисти. (До Армии пальцы были перерезаны ножом.) Когда-то он хорошо играл на гармошке, чуть позже, на баяне мог повеселить компанию, сыграть "цыганочку", "русскую", кое-какие вальсы, песни. После травмы "завязал" с музыкой и надолго, пока не понял, что, упражняясь на музыкальных инструментах, разрабатывает кисть. До этого использовал только эспандер. И добился некоторых успехов. Указательный палец стал сгибаться на всех фалангах, средний на втором, это уже давало возможность крепче держать в руке круглые предметы, в том числе автомат, штык-нож. На призывной медкомиссии он скрыл своё увечие.
Два нижних пальца едва сгибались на вторых фалангах, по клавишам баяна они ходили грубо, неловко, то, опаздывая надавить на нужные кнопки, то, запинаясь на них, отчего Юрий недовольно дергал уголком губ. "Я служу на границе" Когда Потапов стал читать газету, он прекратил пиликать и с интересом уставился на дружка. К информации о том, что китайцы творят у себя в стране, а также в Польше, Чехословакии и даже в Америке, он относился с долей иронии, напишут там, не видел сам, не верь ушам. Как-то не укладывалось в сознании поведения китайцев, что-то ребяческое в том прослеживалось, несерьезное.
А во, смотри, дальше продолжал Потапов.
"вслед за провокационными выходками китайских граждан в Москве началась новая волна бесчинств у здания советского посольства в Пекине. Организованные толпы хунвейбинов выкрикивают злобные и грязные ругательства в адрес советских людей. Несущие охрану посольства полицейские выкрикивают антисоветские лозунги вместе с толпой. Советские дипломаты, сотрудники посольства, журналисты, члены их семей, все советские люди, находящиеся в Пекине, соблюдают выдержку, спокойствие".
У них там что, крыша совсем съехала? усмехнулся Морёнов.
Но обменяться мнениями они не успели, в Ленкомнату вошёл дежурный.
Ага, ратаны, оба здесь. Собирайтесь друзья, и потеплее.
Товарищ старший сержант, мы выходные, напомнил Потапов.
Знаю.
И куда? спросил Морёнов с нотками недовольства в голосе. У него были виды на свой выходной: хотя бы отоспаться вволю, особенно после обеда, и написать письмо домой, о чём сообщил Потапову в разговоре.
Это ненадолго. Поедете с товарищем майором вешки устанавливать.
Сколько их можно ставить? Надоело уже. Китайцам на забаву? проворчал Славка.
Ладно, приказы не обсуждаются, а что? выполняются. Собирайтесь, людей-то нет, сказал Пелевин и, утешая друзей, добавил: К обеду вернетесь.
Солдат на заставе не хватало, по этой причине даже выходные дни иногда предоставлялись не по два в месяц, а на половину меньше. И старшему сержанту была понятна реакция солдат ответ на посягательство на их единственный выходной.
Не посылать же тех, кто с наряда пришёл или в наряд идёт?
Ладно, Толя, чего там, сказал Юрий и, вздохнув, поставил баян в футляр. Поедем, прокатимся.
Славка перевернул прочитанные листы подшивки, поднялся.
Поедем, потешим хунов.