Свеча плавилась, время текло незаметно. Аксинья устала разбирать убористые строки с прихотливыми буквицами: она искала средство, что принесло бы облегчение Малому.
Пей, золотко мое, пей! Ложечкой вливала в обметенные потрескавшиеся губы отвар, темный, горький, словно судьба мальчишки.
Не жилец он, Аксинья, оставь в покое. Попа надобно звать, а не снадобья ведрами вливать.
Потеха, не ворчи под ухо.
Старик крякнул недовольно. Неждан устроился на лавке рядом с Малым, гладил того по холодной руке, вздыхал и смотрел на Аксинью с надеждой. Потом забывался, принимался что-то лопотать, неразборчиво петь. Она лишь улыбалась: хворый был в том состоянии, когда разговоры да смех не мешают, а могут стать той ниточкой, что вернет в мир живых.
Малой заворочался, зашептал какой-то вздор, махнул резко рукой да выбил из рук Аксиньи плошку с отваром. Трава намочила светло-лазоревый подол, плошка укатилась под лавку, самой знахарке хотелось лишь залезть в дальний уголок и реветь, утирая слезы рукавом.
Молодой да крепкий. Борись с хворью, сражайся с ней, с неожиданным гневом выговаривала она парнишке. Темные полукружья под глазами, заострившийся нос Малому становилось хуже с каждым днем.
Берлога Потехи из захламленного жилища одинокого старика превратилась в самое оживленное место дома. Аксинья приходила несколько раз в день с новыми снадобьями и мазями, ее знахарское сердце не могло поверить в тщетность усилий. Следом стала прибегать Нютка: Малой, почти ровесник, вызывал у нее жгучее любопытство.
Матушка, он умрет? спрашивала Нютка с сожалением. Могли бы по двору бегать да играть в салки А так и не узнаю его.
Нюта, он стоит на границе меж жизнью и смертью, а ты про забавы думаешь! Ребячливые слова Нюты порой раздражали Аксинью до крайности.
Нютка фыркнула и выскочила из клети.
Дочь не желала набираться разума, житейские и знахарские секреты, что мать пыталась передать, ее не занимали. Песни, затейливые рассказы служилых, детские игры, наряды, отцова любовь вот и весь скудный круг дочкиных дел и потешек.
Потеха, что ж я не так делаю? Никому, кроме доброго старика, Аксинья не смогла бы задать этот вопрос уста бы не вымолвили такого.
Ты, сама знаешь, умница да разумница. Ничего худого ты не делаешь, окромя того Потеха натолкнулся на растерянный взор Аксиньи, и последние слова утонули в его беззубом рту. Разные вы с дочкой птицы, в этом весь сказ. Ты мудрая да рассудительная ночная птица, меру знаешь, но когти да клюв острые, в гневе необузданна. А она у тебя птичка утренняя, певчая, щебетать любит, по веткам порхать, от тягот бежит, да не ведает
Того, кто от тягот бежит, они сами найдут, продолжила Аксинья. Не приведи Бог. Защити дочку мою, покровительница Сусанна Солинская[24].
Отец ее лучше всех защитит.
Аксинья удержала при себе возражения да обиды. Мудрая ночная птица должна уметь промолчать.
Аки Аки!
Что, внучок? Потеха взял за грязную ручонку Неждана, улыбнулся ему, словно тот действительно приходился ему родней.
Неждана по указанию Строганова разместили здесь же, у старика. Аксинья пыталась возражать, спорила с Хозяином, напоминала про малый возраст мальчонки.
Пусть с мужчинами живет, ответствовал Строганов. Он, как всегда, мало обращал внимания на чье-то мнение.
Впрочем, мальчонка был здесь счастлив. Аксинья глядела на Неждана, вспоминала несвязные рассказы Агаши, оторопь Игната, получившего в руки нежданного сына. Зоя, жена Игната, воспитывала мальца и тешила свою ненависть к нему. Не баловала жизнь Неждана, репейником цеплялась к нему, раздирала в кровь: не помнил он ни матери, ни отца, рос в грязи и хворях, лишь жалость Дозмора, добросердечного пермяка, и знахарки Аксиньи вернула его с того света.
Что разговорился-то? Аксинья погладила Неждана по круглой вихрастой голове. Потеха, ты недавно хворал, а на тебя такое хозяйство повесили? Не утомили тебя Малой да Неждан?
Один на лавке лежит в беспамятстве, другой бегает да прыгает, улыбается вишь как! Потеха щипал Неждана за нос, тот уворачивался, пытался дотянуться до старика, оба получали несказанное удовольствие от незатейливой игры. Своих внуков редко вижу, так хоть они пусть радуют.
А Малой-то очнулся! Смотри! Аксинья опустилась на колени перед лавкой, где лежал парнишка. Темные короткие ресницы его трепетали, рука шарила по постели, словно пыталась что-то поймать.
5. Большой дом
Большой дом большая морока.
В большом дому чего не хватишься того нет.
Лишь сейчас Аксинья, скромная крестьянка из деревушки Еловой, поняла, что скудная изба приуменьшает хлопоты. Огромный строгановский дом вытягивал из Аксиньи и Лукаши все силы. Два полных дня посвящали они уборке трех ярусов, на кладовые да амбары сил не оставалось.
Лукаша сейчас дохаживала последние дни, каганька должен был скоро явиться на белый свет. Огромный живот мешал ей не то что хозяйством заниматься ходить и сидеть. Аксинья от тяжелых работ подругу отгоняла, заставляла строгановских слуг, того же Третьяка, таскать дрова в дом, носить воду и припасы из кладовых. Но каждый вечер ощущала: сил все меньше.
Аксинья обшарила все кладовые, амбары, коих насчитала не меньше двух десятков. Сколько было здесь припасено! Лари с ячменем, овсом, рожью, пшеницей. Целые короба с сотами цветочного меда. Окорока и копченые туши, связки гусей и уток, дичи. Нити, унизанные сушеными белыми грибами, красноголовиками, лисичками. Бочки с солеными груздями, рыжиками, волнушками. Моченая брусника, вареная на меду земляника, малина, смородина, черника.
Люди ходили сюда нечасто, а четвероногие протоптали дорожку. Следы помета, шерсть, тени, прятавшиеся под ларями, и, самое главное, следы зубов на припасах ввергали Аксинью в глубокую печаль. Ей, прошедшей через голод и бескормицу, казалось настоящим преступлением так обращаться с самым необходимым на свете пропитанием. Для избавления от пакости расставляли ловушки, развешивали смрадные травы: пижму, полынь да чернокорень. Но мыши и крысы продолжали свои разорительные походы. Лишь одна хитрость могла помочь в этой неравной борьбе, и Аксинья решила не откладывать в долгий ящик.
Нюта, я на рынок поеду. Ты со мной? Она не так часто оставалась теперь наедине с дочерью, скучала по их неспешным беседам, по дочкиным улыбкам и утреннему писку.
Лучше с Малым посижу. С той поры, как парнишка очнулся, Нютка не отходила от хворого. Они тихо разговаривали, делились секретами, словно давние друзья, но стоило кому-то из взрослых зайти в клеть, замолкали. Малой еще не вставал с постели, темные полукружья вокруг глаз, слабость, приступы головной боли напоминали о том, что парнишка чудом вырвался из цепких лап смерти.
Аксинья так и не признала хворь, что накинулась на Малого. Но чудесное его выздоровление приписывала травам, уходу Потехи и неусыпному вниманию Нютки. Может, вырастет из дочки травница?
Нютка, в ряды пойду, где перцем, гвоздикой торгуют. А как без тебя-то?
Мамушка, за Малым и дед Потеха приглядит. Нютка, подпрыгивая, побежала по лестнице, задирая подол сарафана выше, чем следовало. Аксинья в который раз напомнила себе, что с дочкой пора говорить о приличиях и присущей девице повадке. Сорванец, а не будущая невеста!
* * *
Третьяк, как самый бесполезный для хозяйства, был снаряжен с Аксиньей и Нюткой. Он нарочито хромал, долго усаживался на козлах, неприязненно косился на Аксинью. Она будто слышала, как повторял он не то в мыслях, не то вслух: «У, ведьма проклятая».
Впервой ли было Аксинье сталкиваться с нелюбовью да презрением? Полжизни слышала за своей спиной шепотки, проходила сквозь туман недобрых взглядов. Ее беспокоил вовсе не Третьяк, вздорный, непригожий мужик.