Вспоминая сейчас те годы, я не могу понять откуда появилось решение продолжить после первой неудачи. Ведь я не могу сказать, что мы, школьники, пили тогда каждый вечер, нет. Редко у нас получались такие вечеринки, но они были. Компашка сложилась женская. Пять или шесть девчонок. Пацанов не приглашали. Но если пацаны, приглашали нас, то не отказывались. Во-первых было весело, а во-вторых, спиртное покупали мальчишки, сплошная экономия. Ну, потому что родители не были миллионерами, и за деньгами следили.
Но вот за нами следить они не очень напрягались. Что с нами будет? Взрослые уже. Единственное, что мы слышали постоянно, это про подол, и что приносить в нем ничего нельзя. А вот про то, что пить нельзя, родители нам не рассказывали. Да многие из родителей и сами устраивали себе в выходные расслабуху. У одной подружки папа по серьезному припадал к огненной воде, у второй родители бражку ставили, и расслаблялись на даче, у третьей мать прямо пила, у четвертой брат пошел по стопам папы алкоголика. В общем, трезвенников не было.
И нам никто никогда не запрещал этого, и не ограничивал. Я понимаю, что не все были такие, но я попала в то время туда, куда попала. Честно говоря, мне интересно, что я конкретно не зависла в этом сразу. Мое погружение в болото алкоголизма растянулось на годы. Но сейчас то я точно знаю, что из всех нас, тогдашних, в живых на сегодняшний день, остались единицы.
А дальше приходила взрослая жизнь и уходила в прошлое школа. И мы уже тусовались не в родных районах, а ближе к танцплощадкам. Потому что у этих танцплощадок протекала вся жизнь недорослей. А именно такими мы были. Все равно же мы уже считали себя взрослыми, а впереди было что-то новое и неизведанное. Мы потянулись к противоположному полу, но боялись их. Поэтому стали думать об элексире.
Элексир, конечно был с градусами. Поэтому мы о нем думали заранее. Танцы были в среду, пятницу, субботу, воскресенье. Значит надо было как-то достать денег в эти дни, хотя бы по минимуму. Мы тогда не понимали, что дает нам плодово-ягодное. А давало оно главное, моментальное веселье и безграничную смелость. Можно было не прятаться, а выйти в центр танцпола, можно было пристать к тому, кто нравился.
Ради этой краткосрочной радости мы искали деньги. Компания наша тогда уже видоизменилась, в ней появились работающие, поэтому стадо легче. В денежном плане. Нас было человек семь восемь, и если даже скинуться по двадцать копеек, то на самую дешевую бутылку хватало. А если учесть, что двое из нас работали в советской торговле, то можно было за те деньги купить приличную дешевую бутылку.
Мы покупали эту бутылку и шли с ней ближе к танцплощадке. Там искали лавочку в зарослях, и прямо перед танцами начинали принимать по глотку. Бутылку пускали по кругу. Хватало кругов на пять. Потом все дружно закуривали и ждали прихода. Благодаря подружкам из советской торговли, сигареты мы курили болгарские, а не всякую ерунду.
Ну вот кто-то чувствовал, что пора и мы отправлялись к танцплощадке. При везении можно было подцепить парней, у которых было с собой, и догнаться на танцплощадке. Вот тогда получалось крутое веселье. У девчонок. А парни искали приключения на пятую точку. До скольки длились эти простые движения под песни Антонова и Бони М? По-моему до одиннадцати. А потом мы выходили за пределы танцплощадок, и начиналось!
Группа на группу, район на район, в процессе догонялись. Парни дрались, мы болели. Но милиция не дремала. Поэтому всех, кого поймали, развозили по отделениям, а мы шли домой, остыть и передохнуть до следующих танцев. Ну и приготовить спиртное. После трех раз, на трезвую голову туда никто не ходил. Допинг стал допингом только в тот момент, когда можно было почувствовать его действие с самого начала до конца.
Сначала, легкое веселье, потом движуха под музыку, рев толпы, драйв, попутно прилагались влюблённости, обжиманцы, потом все это шлифовалось обостренным чувством переживания за тех, кто дрался между собой. В общем, приняв винишка перед танцами, мы испытывали весь набор эмоций, который давал нам возможность почувствовать себя на седьмом небе. В тот момент все это и начиналось. Путь в никуда.
После того, как я стала свободна от школы особого контроля не было. Где уж. Мама была вечно на работе, я не пойми где и делала вид, что готовлюсь к вступительным экзаменам, поэтому никаких претензий, даже на запах свежачка. А свежачок теперь присутствовал частенько. Потому что, перестав смешивать Рубин со спиртом, и имея в наличии для бодрости всего полстакашка, или в крайнем случае стакан винишка, я медленно, но верно, привыкала к мгновенному получению удовольствия. И мне это нравилось.
Компашки были разные, но почти все припадали к святому источнику. Это я говорю про тех, кто был ровесником. Исключений почти не было. Был у меня ухажер- исключение. Вадим звали. Был он из Якутии, учился в мединституте. И был ростом вровень со мной. Это меня бесило в первую очередь, каблуки то уже не наденешь. Но как-то мы маленько подзадержались друг подле друга. Вернее, он возле меня.
Он прекрасно знал, что я появлюсь на танцульках. И знал с какой стороны. И ему было все равно, на каблуках я или нет, он всегда оказывался рядом, была я настроена на контакт или нет. И каждая наша встреча начиналась ни с приветствия, а с вопроса: "Опять огненной воды приняла вовнутрь?". Этот вопрос меня бесил! Я пыталась исчезнуть с горизонта, но Вадим ходил за мной, как приклеенный. Это продолжалось до поры до времени.
Я сменила ухажера. Рядом появился Витя, тоже из Якутии. Высокий, красивый, можно было носить любые каблуки. Ни в чем меня не ограничивал. Потому что любил только себя. Я ему нравилась, как картинка, как украшение. Когда мы шли рядом, даже слепые оглядывались, такая красивая была пара. Но, как только ему не нужна была картинка, он исчезал, а я искала живительную влагу. Тогда еще неосознанно. Для успокоения.
Но Витей я тоже переболела, а в моем поведении ничего не изменилось. Я любила деньги, хорошо одеваться и выглядеть, и конечно выпить. В те времена только чуть-чуть, для веселья и смелости. Ну и конечно, еще до учебного года, я начала искать подработки, чтобы ни в чем себе не отказывать. Мама, конечно давала мне денег, но это были совсем не те деньги. Они бы могли быть поддержкой студенту, но до учебного года еще было время. Поэтому приходилось извращаться.
Так что даже в те времена я всегда рассчитывала свой бюджет на хорошее спиртное. Ну попробовала уже и болгарские вина, и армянский коньяк. Но взрослеть я хронически не хотела. А при включении взрослых мозгов, можно было просто прижаться к какому-нибудь состоятельному мужику и не искать работу. Но я боялась взрослых мужиков и отношений. А еще боялась забеременеть. Поэтому жила целкой патриоткой, пьющей на свои деньги.
Да, иногда случались рестораны и знакомства. Я могла даже напиться, но в самый ответственный момент я умудрялась скрыться, и потом тот ресторан месяца три обходила десятой дорогой. И вообще тогда я поняла, что лучше лошки ровесники, чем дяденьки, которые хотели не только выпить и потанцевать. А вот про алкоголь я тогда еще ничего не поняла, а зря. Потому что перспектива выпить уже повышала мне настроение.
Дальше был учебный год, знакомство с однокурсниками, сближение. И тех, кто был не знаком с действием алкоголя было очень мало. Кто-то мне написал, что у меня было маргинальная семья и такое же окружение, думайте, как вам удобно. Я так не думаю. Во-первых тогда такого понятия не было, а во вторых я была частью советского народа, частью, а не исключением. Мы даже преподавателям в качестве презента несли бутылки, а не книгу, лучший подарок.