В те времена вечеринки стали случаться уже в общежитии. Вахтёры на это дело смотрели сквозь пальцы, а мы старались не выходить за рамки. Но субботу мы ждали с предвкушением радости и свободы, именно так. Конечно, я сейчас пишу это, осознав все свои чувства и эмоции по поводу тех событий. И да, не важно, где предполагалась вечеринка, в кафе, или общаге, радость была вполне предсказуемой и яркой. Это уже зависимость постучалась в мозг. Но тогда об этом даже мыслей не было.
Деньги в то время у меня уже были на постоянной основе, как-то научилась их добывать. Была другая засада. Иногда мы не могли достать живительной влаги в магазине. Что поделать, такой у нас был город. Можно было пойти в кафе или в ресторан, при определенных навыках это было возможно, но для того, чтобы там провести время, нужно было по минимуму три рубля. Не все студенты могли себе это позволить. Но я уже тогда не очень любила спонсировать безденежных. Поэтому в общепит с компанией не стремилась.
В таких случаях однокурсники отменяли вечеринку. И это было привычным. И хоть тогда, как я сейчас понимаю особой завязки на алкоголь еще не сформировалось, но все равно наступала какая-то лёгкая грусть. Теперь я понимаю, что организм так реагировал на отсутствие моментальных дофаминов. Но юношеская психика, она очень подвижна, поэтому моментально умудрялась переключаться на что-то другое.
Вот если бы в то время я понимала, что творю, я бы ее переключила раз и навсегда. Но в те чудесные времена алкашами считались только те, кто прогуливал работу, каждый день валялся в канаве, и утром искал опохмелку. Те, кто пил культурно, в ресторанах, в кафе, в компаниях, таковыми не считались. Потому что пили культурно, и не важно, что пили каждый день, и на работе до обеда страдали от понятного недомогания.
Ой, простите, забыла про особо любимое мной мероприятие, колхоз. Мы туда попали через неделю после начала учебного года. Почему через неделю? Потому что организационные вопросы. Пока иногородние подъехали, пока получили учебники и вникли в суть нашего присутствия в институте, пока договорились с сельхозпредприятиями. Все это требовало времени. А еще в те времена никто никуда не торопился.
В общем, примерно через неделю, мы попали на бурятскую землю, в район Усть-Орды. Деревни там назывались по-разному, Олой, Харат, Базой. Но суть была одна. Нас расквартировывали либо в общагах, либо в старых школах. Сопровождали нас молодые преподаватели или методисты, которые еще вчера были студентами. В общем компания была вполне однородная. А что было в сумках у этой компании, вполне можно догадаться.
Спиртным запаслись все. У кого не было возможности купить это, везли с собой деньги. И мы, погрузившись в пять автобусов, четко знали, чем займемся уже этим вечером. Может, конечно, кто-то мечтал и об объятиях и поцелуях, но основные разговоры были о предстоящей вечеринке. Потому что. Потому что эти мысли, даже мысли об этом, делали нас счастливыми.
Ну сначала хочу сказать, что молодой организм, это такая система, которая регулируется во все стороны. Потому что, не смотря на то, что мы там делали, и какой опыт получили, не все это понесли по жизни. Потому что в тот момент ты еще можешь сделать выбор. Реакция на алкоголь есть, но ведь и соображение тоже есть, жалко, что не у всех. Да никто в молодости и не думает о том, что эта гнусная привычка пойдет с ним по жизни.
Ну а нас расселили по комнатам, которые различались по половому признаку. Кровати были с панцирными сетками и с уставшими матрацами. Но мне в тот момент все было хорошо. Вернее хорошо, что не деревянные нары в два этажа. После расселения было собрание. Там нам рассказали, что мы будем делать и как жить. И после этого отпустили отдыхать. А планы на отдых у нас были.
Дискотеку мы устроили в поле, кто-то прихватил магнитофон с батарейками. Пили все, что было. До скольки мы там скакали, как бешеные верблюды, не помню. Очнулась утром, в собственной койке, как дошла тоже не помню. С похмелья я тогда вообще не болела. Два стакана воды и как новенькая. Стою у правления. Мало нас собралось, бодреньких и живеньких. Нас отправили на работу, а остальных пошли собирать по полям и кустам.
Работа была уморная. Кто это придумал, я не знаю, но он был большой юморист. Нас заставили косить!!!! С тяпкой и граблями я еще бы справилась, но коса, это очень загадочный агрегат. Я честно попробовала два раза. А какой смысл, этому надо учиться. Но учиться косить у меня желания не было, вот совсем. Другой работы пока не предвиделось, поэтому мне пришлось раскинуть мозгами, как оптимизировать колхозный труд.
Я нашла мальчика Вову. Он был из деревни под Иркутском. Называется она до сих пор, Еланка. Вот он косил классно, свою норму он скосил до обеда. А я за этим наблюдала. Поэтому пошла строить ему глазки, это было не сложно. К двум часам была скошена и моя норма. Но было одно но. Вовик был старше. Он пришел в институт после армии, и ему мои глазки, конечно, нравились, да и я была в то время огонь. Но ему было нужно что-то посерьезней моих карих глазок.
Я тогда была совсем не готова расстаться с девственностью. Тем более, что кандидат был совсем не тот. Хотя парень был очень гарный. Высокий, один из главных параметров, крепкий, меня в легкую носил в обед до столовой, и симпатичный. Но мне он казался туповатым, ну хоть тресни. Опять же он хорошо косил, что-то нужно было делать. И уху сварить, и кастрюлю грязной оставить. И я старалась, как могла.
Днем я с ним не встречалась. Ну не то пальто. А вечером на дискотеке приходилось. И вот там он давал волю своим ручкам, и эти ручки надо было как-то нейтрализовать. И мы пили. Он больше, я меньше, в расчёте того, чтобы как-то дойти до кровати. Где заснет Вова, меня не касалось. Меня волновало только одно, чтобы он встал утром, и скосил наш участок. А уж три часа вечером я как-нибудь потерплю его ручки на своем теле. А ручки были очень даже ловкие.
Через несколько дней Вовчик понял, что я из команды Динамо. Да я это не особенно и скрывала. Просто я надеялась, что портвейн и самогон отобьют у юноши тягу к женскому телу. Зря надеялась. Одним прекрасным утром он еще до работы выловил меня в столовой, и пока мы шли к своему сенокосу, просто завалил меня в кусты. В тот момент я поняла, что до греха два шага. И самое обидное было то, что я не хотела грешить с Вовой!
Я тогда ни с кем не хотела грешить. Не готова я была к этому. Но ловкие руки косца искали доступ к моему телу, и у него это получалось. Ну не орать же мне на все поле, что меня девственности лишают. Там в тот момент до фига было народу вполне довольного этим процессом. Меня бы и не поняли, и на смех подняли. Ведь на вид то Вовка был парень хоть куда. А мозги в этом деле не нужны.
Но я не хотела ни с Вовой, ни в кустах. Поэтому я вывернулась из под него, подскочила и понеслась к правлению колхоза. А куда еще нестись? Там можно сделать вид, что пришел по делу, и хоть как-то пересидеть. Вовка не собирался уступать и топотал за мной. Не шаг в шаг,конечно, но падать мне было нельзя. На бегу я оправляла свой внешний вид, чтобы нельзя было догадаться, что меня по кустам таскали.
Вот дверь правления, вот приемная, куда дальше. Я заскочила в дверь, на которой было написано Бухгалтерия. Я успела заскочить за эту дверь, сесть на стул и состроить умное лицо. И тут же хлопнула дверь, которую открыл Вовик. В бухгалтерии сидела девушка неизвестного возраста, солидных габаритов. Она сначала подняла на меня глаза, потом услышала, как заскочил Вовка и спросила безучастно: "А что не дала то? Жалко,что ли?". Я офигела: "Не хочу. ". На что мадам ответила: "А я бы дала, но никто не просит. "
Меня отпустило, я поняла, что никто меня гнать отсюда не будет. Но как отблагодарить эту русскую колхозницу? И тут я увидела у нее на столе счеты, арифмометр, и бланки отчетов. Мама то у меня бухгалтер была. Я встала, подошла к столу и поняла, что отчет вообще не клеится: "Что не получается? Давай помогу. "