Буду рад их увидеть. С Антианирой, кстати, я уже познакомился и горжусь такой племянницей. Она бы составила отличную пару моей Эригоне.
Завязался разговор о былых временах. Остальные начали поминать своих покойников. Послышались восклицания: «Вечная память Кедону!», «Вечная память Эвбулине!», «Вечная память Эразиниде!»
Не пора ли все же вернуться к нашему делу, друзья? заметил Феспид. Артемида ждет нашего решения. Ты, Филохор, напоследок какую-то глупость ляпнул, шальная голова!
Все только рассмеялись, от прежнего гнева не осталось и следа.
Но я совсем не об этом хотел сказать, а вот о чем. Устами Аполлона, несомненно, вещает сама Правда; только бы жрец в Дельфах в угоду жрице слов его не исказил.
Верно говоришь, отозвался Каллий, отец Каллисто.
В этот момент демарх стукнул ладонью по столу.
Вечная память Андробулу, моему отцу! Мудрый он был советчик; я не достоин даже развязать шнурки на его башмаках. Но в этот миг его душа как бы ожила во мне. Послушайте, птелейские мужи, какой я дам вам совет. Давайте возьмем две примерно одинаковые свинцовые таблички; на одной нацарапаем «вернуть», на другой «не возвращать». Таблички эти скрутим и, перемешавши, опустим одну в золотую, а другую в серебряную чашу, зальем воском, запечатаем и поставим в храме Артемиды. Аполлону же пошлем такой вопрос: какую нам выбрать чашу золотую или серебряную?
Что ж, я не возражаю, с явной неохотой ответил Феспид, однако у всех остальных это предложение вызвало полный восторг, особенно у Филохора.
Вот это действительно мудрый совет! воскликнул он. Да здравствует демарх Стесахор! И да сохранится вечная память Андробула!
Все осушили свои кубки. Икарий наполнил их в третий раз.
Зевсу Спасителю! Пейте, мужи; это третий и последний кубок.
Слава Зевсу Спасителю! возгласил Стесахор. Этот кубок еще вкуснее двух предыдущих.
Одним глотком он до половины опорожнил его.
И вот что я вам скажу, мужи: хоть вам и понравился мой совет, сам я, обдумав дело глубже, решил иначе. Вижу я, Феспид, что согласился ты со мной помимо своей воли, а на твоем внутреннем чувстве сказалась воля богов. И теперь я думаю так: не следует нам вступать в спор с Артемидой, защитницей нашей. Возвратим ей луга, которые посвятили богине наши предки, она же да благословит земли, которыми мы владеем.
И в самом деле давайте вернем! подхватили все. С богами лучше жить в согласии.
пропел вполголоса Икарий.
За мир обязательно нужно выпить, осмелился вставить Филохор. Давай-ка, гость, наливай по четвертому кубку!
Нельзя, мужи! Четвертый это Кубок Обиды!
Какой там еще обиды! Обидно будет нам, когда в горле пересохнет.
Говорю нельзя! Да и жбан уже пуст.
Так наполни его!
Я уже все вылил из меха.
Ах ты обманщик! У тебя ведь еще один есть. Я своими глазами его видел, когда ходил за посудой.
Икарий смутился. Понял, что присутствующие не на его стороне и смотрят на него как на преступника, пойманного с поличным.
Тот мех не для вас. Я должен отвезти его в Трикориф.
Что? Трикорифян собрался потчевать? И это говорит наш родич! Нет, брат, коли уж ты наш, ты нас и угощай, а трикорифяне пусть хлебают из своего комариного болота!
Птелейцы разразились грубым хохотом. Филохор же, получив поддержку, выбежал из лесхи и вскоре вернулся с мехом в руках, бурно приветствуемый всеми, кроме демарха, Феспида и Эврикрата.
IX
Демарх ударил кулаком по столу. Ссориться со своими он не хотел, тем более что и сам был не прочь выпить еще, но допустить беззакония не мог.
Послушайте меня, мужи птелейские! Не полагается отбирать силой чужое добро. Икарий угостил нас по-родственному, и спасибо ему за это. Он развязал пояс и достал из кошелька серебряную тетрадрахму с изображением совы. Кто хочет вина, пусть последует моему примеру.
Все так и сделали, кроме Феспида, Эврикрата и, разумеется, Филохора. Раздались одобрительные возгласы:
И правда: зачем человека грабить, разве мы кентавры?
Перед Икарием выросла целая горка серебра.
Но он покачал головой:
Нет, вы меня не поняли. Я охотно угостил бы вас и без всякой платы, но поверьте не могу: бог не велит.
Ясно: одной тетрадрахмы тебе мало, с досадой и нетерпением сделал вывод демарх. Добавим еще по одной, раз ты такой жадный.
Горка серебра перед Икарием выросла вдвое; Икарий с тайным удовольствием наблюдал, как совушки Афины громоздились одна над другой, подобно курам на насесте. Подумал об Эригоне. Теперь будут у нее наряды, пляски, женихи, развлечения Однако запрет Диониса не давал ему покоя. Но что поделаешь так или иначе, они своего добьются. Силой возьмут.
Махнул рукой:
Будь по-вашему, раз уж так настаиваете. Давайте жбан!
Но Филохор, довольный своим успехом, предложенным не удовлетворился:
Зачем нам жбан? Мало, что ли, воды нахлебались мы в жизни? Разливай сразу по кубкам!
Конечно, подтвердил демарх. Неразбавленное, поди, еще вкуснее будет.
Лей, и до краев!
С тяжелым вздохом Икарий повиновался. Другие также протянули к нему свои пустые кубки.
Когда он их наполнил, все принялись пить, не принося жертвы. Крепкое вино жидким огнем разлилось по их жилам. Смотрели они друг на друга, смотрели на Икария, но взгляды их были теперь не такими, как прежде, скрывалась в них какая-то беспредметная подавленная злоба. Видно было, что они только ищут повода, чтобы дать ей выход.
Повод помимо воли подал Феспид.
Друзья, сказал он, не пора ли нам принять окончательное решение? Предлагаю поручить писарям вырезать его на двух табличках: одну поставим на городской площади, а другую в храме Артемиды.
Что тебе не терпится? возразил Каллий. Позволь уж это дело обдумать как положено.
Что тут еще обдумывать? Всё ведь уже решили.
Ничего не решили. Поступило только предложение.
Точно только предложение, подтвердил демарх. Но разве я тиран? Все мы тут равны.
Вот именно. Да здравствует равенство!
Выпили еще. Жидкий огонь сильней забурлил в жилах и выступил румянцем на щеках.
Ты, Феспид, не пьешь с нами, так и помалкивай!
Не соглашаемся на возврат лугов. Зачем они Артемиде? Мало ей, что ли, цветов на склонах Олимпа?
Верно!
Ну что ж? Тогда отложим дело, тяжело вздохнув, сказал Феспид.
Поглядите на него! Сам требовал поскорее решить, а теперь «отложим»!
Зачем откладывать? Заканчивать так заканчивать. Бабе твоей фигу! Пусть так писарь и запишет!
И конечно, на двух табличках.
Ха-ха-ха!
А теперь выпьем в знак нашего согласия. Икарий, наливай!
И, не дожидаясь его ответа, у Икария из рук вырвали наполовину опорожненный мех. Вина хватило каждому еще по кубку. Оставшееся забрал себе демарх и никого к меху не подпускал. Он грозно ударил кулаком по столу:
Я демарх! Кто против меня?
Вот тебе и равенство!
Что??
Он обвел присутствующих взглядом вытаращенных, налившихся кровью глаз. Икария охватил страх: ему показалось, что он видит перед собой разъяренного быка. Подумал, что хорошо бы поскорее уйти, но его удерживала горка серебра, лежавшая перед ним. В кошелек не уместится, а если оставить здесь разграбят. А может, попросить о помощи Эврикрата или Феспида? Но на этих двух и так все смотрели исподлобья. Нет, лучше не привлекать к себе внимания.
Филохор, слегка шатаясь, подошел к демарху.
Истинную правду ты поведал! Чем Пандион является для Афин, тем ты для нас. И, подставив свой пустой кубок, добавил: Все цари награждают своих верных слуг!
Поди прочь!
Но у Филохора уже не было сил, чтобы отойти. Он чувствовал огонь в своих внутренностях, чувствовал, что его нужно залить, и не помышлял ни о чем другом.
Отец мой, спаситель мой, бог мой! Наполни мой кубок! Забери все мое имущество, только налей!
Все твое имущество, вот так удивил! Что ж у тебя за имущество кроме твоих веревок? Оставь их при себе, а то не на чем будет даже повеситься.