Скачать книгу
Если нет возможности читать онлайн, скачайте книгу Юрий Сонин файлом для электронной книжки и читайте офлайн.
Леонид Михелев
Юрий Сонин
Пролог
«Есть только миг между прошлым и будущим. Именно он называется жизнь».
Из песни
По правилам общественной морали,
Что свыше на скрижалях нам даны,
Мужья и жёны в счастье и печали
Обязаны друг другу быть верны.
Однако, от общественной морали
Житейские дороги далеки,
И правила, что нам предначертали,
Для человека, ох как нелегки!
Но к делу! Вот история простая
О том, как проживал в СССР
Один хороший, скромный инженер,
Трудясь, любя, надеясь и мечтая;
О том, как пережил он катаклизм,
Могучую державу разваливший,
И плавно перешёл в капитализм,
Но в нём увяз непонятый и лишний.
Однако, не подумайте, друзья,
Что этот парень копия моя,
Хоть мы не раз встречались в этой жизни
На пажитях разрушенной Отчизны
В Одессе, Сочи, Риге и Москве
И жили рядом в маленькой Литве.
Но есть, конечно, общие моменты.
Что делать? Все мы совинтеллигенты!
Живём и можем непонятно как:
Ни пенсии нормальной, ни работы.
И хлеб насущный главная забота.
Но где же Сонин? Что он за чудак?
И как понять намёк насчёт морали
И правил, нанесённых на скрижали?
Читатель, стоп! Не будем торопиться!
Во всяком деле нужен строгий план.
Садись удобно. Перестань сердиться.
И с Богом! Начинаем наш роман.
Глава первая
Свободный человек! Недаром ты влюблён
в могучий океан: души твоей безбрежной
он зеркало. Как ты в движенье вечном он.
Не меньше горечи в душе твоей мятежной.
Шарль Бодлер
1
Аэропорт. Людской толпы бурленье.
Прощанья, встречи, вылеты, прилёты.
И, презирая страхи и сомненья,
Уходят гордо в небо самолёты.
Народ жуёт, целуется, рыдает,
Болтает, курит, ловит объявленья.
Здесь вся и всё полёта ожидает.
Здесь всё и вся надежда и волненье.
Сигнал. Объявлен вылет. На посадку
«Одесса-Вильнюс» ринулась лавина:
Спешат, глаза горят, намокли спины,
Дежурный тщетно требует порядка.
Его не слышат. Очередь змеится,
И каждый хочет первым очутиться.
2
Но вот народ построился, сомкнулся
И, как живая дань «Аэрофлоту»,
Зашаркав башмаками, потянулся
В отверстые магнитные ворота.
И лишь тогда, взглянув поверх газеты
На очередь, на степень продвиженья,
Мужчина средних лет явился свету
И подключился к общему движенью.
На нём костюм спортивного покроя,
Распахнут ворот, галстук сдвинут лето,
Легко ступают ноги в сандалетах,
А «дипломатик» весь багаж героя.
И тут совсем не нужен Холмс и Пронин:
Любой поймёт, что это Юрий Сонин.
3
Он СНС в солидном институте.
Дела ведёт с уменьем и сноровкой.
В работе добирается до сути.
И вот сейчас летит в командировку.
По правде говоря, поездка эта
К науке не имеет отношенья,
А наш герой давно кружит по свету,
Упорно ищет место преткновенья.
Всё дело в том, что город, милый в прошлом,
Настолько стал для Сонина постылым,
Настолько грязным, серым и унылым,
Что жить ему в Одессе невозможно.
Вот он и смотрит города большие
Прибалтики, Кавказа и России.
4
Покуда Сонин дремлет в самолёте,
На тысячах семи-восьми, не ниже,
Его на час оставим мы в полёте,
И вас я познакомлю с ним поближе.
Родился Юра Сонин на Канатной
В холодной, голодающей Одессе.
(Факт появленья парня, вероятно,
Не отмечался в большевистской прессе).
В конце тридцатых детский садик, скрипка,
Забота папы, бабушки и мамы.
И первый класс, и «Маша мыла рамы»,
И первая девчоночья улыбка,
И солнечное море на Фонтанах,
И розовая пена на каштанах.
5
Как хороша была тогда Одесса!
Придумать город краше невозможно!
Беспечна, как шалунья-поэтесса,
Что к морю подошла неосторожно.
И вмиг обдало туфельки и платье
Прихлынувшей волною бирюзовой.
Она смеётся, не велит мешать ей,
И смело к морю подступает снова,
Стрелой летит по берегу, вдоль моря,
И песни озорные распевает,
Танцует, шутит, будто и не знает
Ни войн, ни бед, ни голода, ни горя.
Такой уж у неё характер странный,
Богами древними и синим морем данный!
6
А летним утром сонная прохлада
Ещё таится во дворах-ущельях,
Но тишину, что слаще лимонада,
На части рвёт торговое веселье:
«Ножи точить!», «Паяем-починяем!»,
«Стеклить, стеклим, остекливаем рамы!»,
«Старьё, бутылки, кости принимаем!»
Былые голоса Одессы-мамы.
«Черешня, вишня!», «Рыба, рыба, рыбка!»,
«Берите, дамы, даром абрикосы!»
Поёт хохлушка золотые косы.
И день вступает во дворы с улыбкой.
Но вот затишье, а затем извольте
Цыган на скрипке режет чардаш Монти!
7
Уж вечер лёгкой шалью ниспадает
На улицы, проспекты и бульвары.
Последний луч за горизонтом тает,
И ночь тотчас свои наводит чары.
В небесных звёзднобархатных глубинах
Укрылась ночь в торжественную тогу.
И волны на своих могучих спинах
Ведут на берег лунную дорогу.
В порту уснули странники морские,
Надёжно пришвартованы к причалам.
Им снится море, словно детям малым,
И страсти не волнуют их людские.
В депо ушли последние трамваи.
Затих усталый город, засыпает
8
Безоблачным недолго было детство.
Война смела привычные устои.
Эвакуация, а проще бегство
И в прошлом время мира золотое.
Вагоны, пересадки и теплушки.
Две женщины и с ними мальчик Юра.
Бомбёжка в поле, у лесной опушки.
Соседи перепуганы и хмуры.
Развеяны, проедены вещички,
Не пахнет ненавистной прежде манной,
Узлы с тряпьём сменили чемоданы
И бабушка дрожит над каждой спичкой.
Кончалось лето, и война помалу
Одесских беглецов несла к Уралу.
9
В дороге Юре было интересно:
Движенье, люди, много ребятишек.
И целый мир большой и неизвестный,
Теперь он постигает не из книжек.
Вот мама на коротких полустанках,
Отстать рискуя, воду добывает.
А в битвах искорёженные танки
Куда-то на платформах отправляют.
И все за хлеб, за рыбу, за картошку
Дают часы, одежду, украшенья.
И после каждого столпотворенья
Становится просторней понемножку.
И вновь плывут поля под небом ясным.
И так земля огромна и прекрасна!
10
К зиме Челябинск встретил одесситов.
Цеха на территории тюремной.
Жильё барак. Не счесть антисемитов.
И мир такой холодный и враждебный.
Пришли станки с одесского завода
И женщины посменно, в три бригады,
Уходят за тюремные ворота
Точить для фронта мины и снаряды.
И мама Юрина со всеми вместе.
Её дружок единственный и верный
Обшарпанный станочек револьверный
Всегда встречает на рабочем месте.
Урчит довольно: «Вот моя подружка!»
И синей лентой стружка, стружка, стружка
11
В морозной мгле Челябинск развернулся:
Столбы дымов, заводы и заводы,
Миасс замёрзшей лентой протянулся,
Как дар уральской матери-Природы.
Вдоль берегов жилища человечьи
Домишки серые не криво и не прямо.
Уныло смотрит хмурое Заречье.
Челяба по-татарски значит яма.
Приют невольный каторжан советских,
Всё больше осуждённых уголовных,
Живущих тихо, на правах условных,
Жестоких и безграмотных по-детски.
Заречье с городом бывало билось тупо,
На льду Миасса оставляя трупы.
12
Урал терпел военные невзгоды,
Принесенные яростной войною.
Он принимал людей, цеха, заводы,
Урал сражался вместе со страною.
За пару лет Челябинск изменился
И словно позабыл былые беды.
Он в Танкоград могучий превратился,
Залог армейской мощи и победы.
Не покладая рук трудились люди.
В цехах и у мартенов воевали.
И танки сплав ума и грозной стали
Решили в битвах миллионы судеб.
Сквозь гром разрывов, через рвы и мины
Они врага разили до Берлина.
13
А ближе к центру строились кварталы
Жилых домов, и в них народ селился.
К концу войны построено немало.
И город посветлел, преобразился.
Не позабыть счастливый День Победы:
Взорвалось небо празднично и жарко,
Забыв лишенья, мытарства и беды,
Народ поёт на улицах и в парке.
Людские реки, музыка, ракеты
Весенний ветер развевает флаги.
И лица женщин, алые, как маки,
Сияют без косынок и беретов:
«Теперь мы лучше заживём, чем прежде!»
И отдан мир безудержной надежде
14
А Юра Сонин ходит в школу снова
Вдвоём с соседом по бараку Марком.