Я невольно вздрогнула, вспоминая кровавую надпись Maleficium. Неровные буквы и багровый отпечаток ладони выглядели так, словно её написал кто-то в агонии. От этого сделалось очень жутко.
Увидев надпись, Анни вцепилась руками в волосы и, съехав вниз по стене, закричала так, что уши заложило. На помощь прибежал господин Тадеуш. Когда Алекс привёл девушку в чувство, она разрыдалась и бессвязно что-то бормотала про проклятие какого-то чёрного монаха. Хозяин отеля отвёл перепуганную девушку вниз и вызвал полицию.
Теперь со стеной и надписью работали эксперты из местного отдела. А весь персонал и постояльцев опрашивал инспектор Эминеску в просторном кабинете, предоставленный услужливым управляющим.
Следователь внимательно выслушал рассказ, который перевёл Алекс, и кивнул. Эминеску ласково улыбнулся и что-то негромко произнёс.
Что ты имеешь в виду под «могильным голосом», перевёл Полерецкий.
То, что такой голос неественен для живого человека. Конечно, призраков не существует, но, честное слово, я готова в них поверить. Не может так кричать ни один живой человек. Это это слишком жутко, я на мгновение замолчала, уставившись на фарфоровую балерину на каминной полке, и задумчиво добавила: Голос Замогильный пугающий голос Знаете, в наше время не составит труда обратиться в звукозаписывающую студию и сделать пару треков. Например, для фильма ужаса
На лице Эминеску промелькнуло странное выражение не то уважение, не то подозрение. Он отложил в сторону ручку и, положив руки на стол, подался вперёд.
Почему ты так решила? обратился ко мне Алекс.
Я пожала плечами.
Не знаю. Просто на долю секунды мне показалось, что крик услышали все в отеле. А разве можно кричать так, чтобы услышали все? По-моему, нет.
Инспектор удовлетворённо кивнул.
Господин Эминеску спрашивает, заметила ли ты что-то странное в момент?
Я задумалась. Действительно, что могло быть необычного, кроме жуткого вопля и перепуганной насмерть служанки, твердящей про древнее проклятие?
Нет, вряд ли, я покачала головой, и вдруг меня осенила мысль. Белая орхидея! У меня пропала белая орхидея! я повернулась к Алексу и ткнула в него пальцем. А у тебя переворотили номер и пропала книга.
Боже мой, Рика! Да кому нужны твои цветы и моя книга, когда в отеле творится чертовщина?! возмущённо воскликнул Алекс.
Просто скажи ему.
Думаешь, это имеет значение?!
Инспектор хочет знать, что странного произошло в тот момент, холодно парировала я, удивляясь сопротивлению Алекса. Помимо погасшего света и крика, у тебя и у меня перевернули номера. Разве это не странно, что кому-то потребовалось выносить цветы и воровать рукопись? Хотя другие ценные вещи остались на месте. На мой взгляд, это в высшей степени странно!
Эминеску перевёл взгляд на Алекса и вопросительно заломил бровь. Полерецкий моментально вытянулся и принялся эмоционально что-то рассказывать. Он размахивал руками так, что я снова представила его, играющим на сцене театра. Голос ассистента профессора становился всё громче. И чем больше он говорил, тем больше жестикулировал, выказывая своё недовольство.
Господин инспектор хочет знать, что за цветы пропали? лицо Полерецкого покраснело, ноздри затрепетали. Его затрясло от гнева, что следователь заинтересовался цветами больше, чем пропавшей книгой.
Дикая орхидея. Мне её прислали на день рождения. А потом она исчезла.
Полерецкий демонстративно закатил глаза и заговорил так, словно выплёвывал каждое слово. Тёмные брови следователя удивлённо поползли вверх, а левая сторона лица невольно дёрнулась в ухмылке. Впрочем, профессиональная привычка не показывать эмоций взяла верх усмешка тут же исчезла. Похоже, что Эминеску воспринял пропажу цветов так же, как и Алекс как чью-то глупую шутку.
Инспектор говорит, что это не имеет никакого отношения к делу, удовлетворённо ответил Алекс. Он обрадовался: кавардак в его номере и пропавшая книга имели большее значение для следователя, чем цветы.
Но я не собиралась сдаваться. Почему-то эта мелочь мне казалась крайне важной.
А мне кажется, что имеет. Ну вот представьте. Сначала пропадают цветы, потом кто-то учиняет погром в твоём номере и крадёт книгу. Затем гаснет свет, и раздаётся крик. А когда свет включается, все видят кровавую надпись на стене. Всё это похоже на то, что кто пытается приплести мистику к реальности. Дескать, потревожили чей-то дух. Но привидений не существует. Чёрных монахов и прочей чертовщины тоже. Но зато есть люди, которым на руку запугивать других
А ещё ты забыла рассказать, что днём на тебя напали.
От неожиданности я вздрогнула, не поверив своим ушам. Знакомый, глубокий с хрипотцой голос Его просто не могло быть здесь!
Я так резко развернулась на стуле, что чуть не слетела с него. Возле двери, скрестив руки на груди, стоял Дан.
Глава 3. Легенда о Черном Монахе
В жизни бывает много разочарований. Но, пожалуй, самое горькое из них это несовпадение ожидания и реальности. Когда живёшь мечтой о чувствах, но потом вдруг осознаёшь, что была влюблена не в человека, а в придуманный образ. Когда изнываешь от тоски и ревности, фантазируешь, как могло быть, если бы Но вот жизнь сталкивает вас, а в груди холодно и пусто. Ни трепета, ни радости, ни восторга от встречи. Как будто никогда ничего и не было.
Я вышла из кабинета опустошённая. Разговор с Эминеску занял добрых полтора часа. Появление Дана, столь же неожиданное, как и снег в июне, грозил растянуть допрос ещё настолько же.
Сто процентов дознаватель из особого отдела, прошептал Полерецкий, наклонившись ко мне.
Я рассеянно кивнула, неотрывно следя за Ларанским.
По своему обыкновению, художник не стал утруждаться долгими приветствиями. Ограничился лишь парой предложений на румынском и протянул инспектору удостоверение.
Эминеску озадаченно нахмурился и приказал молодому полицейскому принести ещё один стул.
А теперь я попрошу рассказать всё с самого начала. С момента нападения возле библиотеки, Дан достал блокнот, и я растерялась окончательно.
Я помнила Дана совершенно другим. Он изменился за полгода. Черты лица заострились, «гусиные лапки» стали заметнее, а две вертикальные морщины между бровей глубже. Я поймала себя на мысли, что Ларанский будто бы постарел лет на пять. Искусственный свет бросал отблески на темно-медные волосы и бледную кожу, делая художника похожим на потустороннее существо. Единственное, что не изменилось в нём цепкий пристальный взгляд, от которого делалось совершенно неуютно.
Когда я вошла обратно в номер, часы на каминной полке показывали полночь. Полицейские ещё расспрашивали постояльцев и персонал. Но у остальных ничего не удалось разузнать.
Все твердили одно и то же. Резко погас свет, а потом послышался крик. Освещения не было всего лишь пятнадцать минут: дворнику потребовалось время, чтобы добраться до генератора и запустить его. Всего лишь четверть часа. Но за это время кто-то уже успел оставить надпись на стене.
Я потёрла глаза и зевнула. Несмотря на стресс, хотелось спать. «Вот тебе и день рождения, госпожа Романовская», устало подумала я и, переодевшись, направилась в ванную комнату.
Противная повязка, похожая на лейкопластырь с антисептическим бинтом внутри, не отлипала. Порез на груди щипал и горел огнём. Я ругалась себе под нос, терзая порядком раскрасневшуюся кожу. Но повязка не желала сдаваться. В какой-то момент даже стало смешно: восковые полоски для депиляции отклеиваются быстрее, чем этот пластырь, создателем которого был, похоже, сам Сатана.