Мои голые ноги свисали с края школьной крыши, а внизу, под моими туфлями, двигался мир. Я почти чувствовала, как напиток окрашивает мои зубы и язык в ярко-голубой цвет, и прижимала стакан к шее.
На тротуаре стоял Истон и смотрел на меня, задумчиво склонив голову набок. Его каштановые волосы взъерошил ветерок, но в них все равно просматривалась стильная стрижка, а темные глаза на свету казались почти черными. Мне хотелось отвести взгляд, но с этого места можно глазеть, не таясь. Да и все равно, это же он начал.
Глядя на Истона, я словно смотрела в кривое зеркало, показывающее все наоборот. Он жесткий я мягкая. У него широкая улыбка, которая так нравится взрослым, а со мной взрослые никогда не знали, что делать. Его одежда не была изорванной и грязной
Как ты туда забралась? крикнул он.
Я потягивала напиток через трубочку, раздумывая, что ему ответить.
Залезла, глупый ответ, но я не знала, как говорить с Истоном. Мы за всю жизнь едва перекинулись парой слов, хоть и учились в одном классе.
Он чуть прищурил глаза.
Ты хорошо лазаешь?
Я не знала наверняка, почему он об этом спрашивает, но догадывалась. Всего месяц назад я стояла в отделе сладостей продуктового магазина и раздумывала, не украсть ли мне чего. Упаковки так похожи на завернутые подарки под рождественской елкой яркие и блестящие, обещающие сладость внутри. То, что мне недоступно.
У всех ланчи всегда лучше, чем у меня. Еда в домах тоже лучше. И перекусы. Они могли позволить себе сладости, похожие на подарки. Я тоже их заслуживала.
Когда я протянула руку, чтобы схватить шоколадку, мой взгляд привлекло какое-то движение. У полок с продуктами стоял Истон в теплом пальто и с любопытством на лице. Его темные глаза, казалось, прочитали мои мысли. Как будто он знал, что у меня нет денег, чтобы заплатить за шоколад. Мелькнула мысль: взять ее, посмотреть на реакцию одноклассника, увидеть шок у него на лице. И тут я задумалась, кем это сделает меня. Воровкой!
С того дня я избегала Истона. Стеснялась и боялась, что он видит девочку в магазине, захотевшую взять то, за что не могла заплатить.
Когда Истон Олбри спросил, хорошо ли я лазаю, надо было ответить: «Нет». Проигнорировать его и сидеть на крыше, пока не закончится «Айси» и не опустится ночная прохлада. Но вместо этого я ответила: «Да».
Что-то в том, как смотрел на меня Истон, такой уверенный в себе уже в одиннадцать лет, заставило меня согласиться с чем угодно, о чем бы он ни спросил. И когда он сказал, что ему нужна моя помощь, то не справилась с тем, как мое сердце отозвалось на его слова.
Я спустилась с крыши и встретилась с Истоном возле школы. На втором этаже было приоткрыто окно кабинета, где директор хранил взятые в заложники комиксы. Их украли у Истона. Его обидели. Нельзя попасть в беду, вернув то, что тебе же и принадлежит.
Я ему поверила. Так что, когда я услышала, как на нас кто-то кричит, а Истон велит мне бежать, то могла бы, наверное, бежать и побыстрее.
Но Истон не бросил меня, когда я ударилась об забор, через который мы перепрыгивали. Нас поймал офицер Томас, запыхавшийся и раздосадованный тем, что ему пришлось за нами гнаться, и тогда Истон попытался взять вину на себя.
Это я попросил ее залезть, она не виновата. Он стоял впереди, закрывая меня собой от взгляда офицера Томаса. От его одежды пахло средством из прачечной. Мне хотелось так и остаться стоять, прячась за ним.
Ист, ты же знаешь, я не могу вас отпустить.
Ист, не Истон, как будто они знакомы.
Плечи Истона сдвинулись под футболкой, он наклонился вперед.
Это мой комикс.
В тот вечер мы оба оказались на заднем сиденье полицейской машины. Поехали домой на жестких пластиковых сиденьях, не прощающих ошибок. И я знала, что стала тем, кем так не хотела стать. Воровкой!
Истон пристально смотрел на меня в темноте, нахмурившись.
Не бойся, сказал он, он просто позвонит нашим родителям и отвезет домой.
Именно этого я и боялась что Истон увидит мой дом, машины, припаркованные на шлакоблоках, заросший задний двор, облупившуюся краску.
Я повернула голову к окну и уставилась на огни, окрашивающие нашу школу калейдоскопом синего и красного.
Истон не сводил глаз с моего лица.
А ты и вправду в этом хороша.
В чем? спросила я, и без того зная, о чем он говорит: о воровстве.
Лазаешь хорошо, он прикусил губу. Его веснушки стали темнее в тусклом свете.
Уголки моих губ едва заметно дернулись вверх. Я показала ему длинный шрам на коленке.
От забора на пастбище Уилсонов, потом следующий, на правой голени: Перепрыгнула через ворота гоночной трассы.
А этот? спросил он, указав на длинную тонкую отметину у меня на руке.
Я ответила не сразу.
Залезла на крышу «Уолмарта».
Он прищурился, вероятно, почувствовав ложь, но не стал меня ловить на этом. Пусть так, чем рассказывать о случае, когда мне пришлось забираться в собственный дом, потому что мать про меня забыла.
Открылась водительская дверь, и на кресло впереди с раздраженным видом опустился офицер Томас.
Так, я не смог связаться с твоими родителями, Эллис, но с твоей мамой, Истон, я поговорил. У тебя проблемы. Снова. Снова?
Офицер Томас завел машину и глубоко вздохнул, словно был совершенно измотан. Школа находилась всего в паре кварталов от дома Олбри, и мы поехали в гнетущем молчании.
Дом Истона казался ярким даже в темноте. Белое крыльцо под огромными окнами без занавесок люди внутри двигались, наслаждаясь жизнью, которую я могла видеть лишь на фотографиях. Желтая краска казалась веселой, а под крыльцом цвели огромные кусты гардений. Шины заскрипели по гравию, и машина остановилась.
В окне сбоку от двери появилась голова со светлыми кудрями Такер Олбри. Он учился всего на класс впереди меня и Истона, но казался намного старше. Я слышала, как взрослые называют его акселератом, но не особо понимала, что это значит. Такер исчез, и я наблюдала через окно, как мама Истона отошла от стола с упертыми в бедра руками и глазами, наполненными огнем.
Когда распахнулась передняя дверь, Истон застонал, потому что на подъездную дорожку вышла вся его семья. Я невольно отпрянула, когда к окну подскочили двое мальчишек. Они глазели на заднее сиденье так, словно мы были зверьками в зоопарке.
Сэндри! Бен! поздоровался с мистером и миссис Олбри офицер Томас. Я привез вашего правонарушителя, он произнес эти слова шутливым тоном. Мне надо еще отвезти домой девочку Трумэнов.
Миссис Олбри бросила быстрый взгляд на машину.
Эллис? Дочку Тру? Мама Истона произнесла мое имя так, будто что-то знала обо мне. Я и не поняла, что Ист был с ней.
Офицер Томас кивнул, а потом простонал:
Она лазает, как паук.
Ты позвонил Тру? Она скрестила руки на груди, словно поежившись от холода, несмотря на жару.
Не смог дозвониться.
Прищурившись, миссис Олбри посмотрела на сына, потом на меня. Даже при свете луны она была красива в совершенно иной манере, чем моя мать.
Я могу позаботиться о том, чтобы она добралась до дома, Томми, сказала миссис Олбри, положив ладонь ему на руку.
Но я должен сам переминаясь с ноги на ногу, протянул офицер Томас.
Ты хочешь разбираться с Тру? Тебе нужна эта головная боль?
Он пожевал губы, раздумывая над вариантами.
Если я узнаю, что вы отвезли ее не домой
Честь скаута. Она подняла три длинных пальца с идеальным маникюром.
Офицер одарил ее озадаченным взглядом:
Ты не была скаутом, Сэндри.
К окну Истона подошел Диксон, старший из братьев Олдри. Он провел большим пальцем по горлу и свесил язык, словно мертвец, а потом его оттолкнул Такер. Диксон был больше, чем Такер, но все-таки пошатнулся. Такер обхватил ладонями лицо и прильнул к окну. Когда его глаза нашли мои, уголки губ медленно потянулись вверх.