Ба, нарисуй козу! умоляюще прошу я.
Бабушка сердито отнекивается, потом соглашается. Видно, что старается, но, похоже, она умеет повелевать только буквами, а разные зверюшки, как, например, эта коза, яростно упираются и не желают жить на бумаге.
Ба, а почему у козы пятачок, как у поросенка? А почему у нее усы на лбу? А как коза может бегать на таких худеньких ножках?
Не получается у меня рисовать, пусть мама твоя приходит и рисует, у нее лучше выходит.
Вечер. Приходит с работы мама. Наскоро ужинает и садится проверять тетради, она тоже учительница.
Сегодня контрольные, весь день по классу ходила, чтобы не списывали. Устала, ноги гудят, поглаживая икры вверх-вниз, пожаловалась мама.
Я легла к маме на колени, прижала ухо к ногам, прислушалась.
Мама, я не слышу, как ноги гудят!
Мама рассмеялась, растрепав мои короткие волосы.
Глазастик мой кареглазый, это оборот речи такой.
Мама умная, рассказала, что в речи есть поворот, который ведет туда, где слышно, как ноги гудят, значит, так и есть.
Последним пришел папа. Я бросилась к нему навстречу. Он поднял меня и посадил на плечи.
Но, лошадка!
Лена, дай папе отдохнуть!
Папа, а мы сходим погулять?
Да, через полчаса.
Половинка часа тянулась медленно.
Наконец мы вышли в еще теплый сентябрьский вечер. Остановились на нашем любимом месте у реки.
Мягкий песок легко проскальзывает между ладошек. Когда мне надоедает возиться с песком, папа достает из кармана кусочек хлеба и бросает в воду. Через секунду вода начинает бурлить, словно в чайнике. Это мекая рыбешка жадно отщипывает кусочки от лакомства.
Папа, я тоже хочу бросить!
Мои крошки редко долетают до воды, чаще остаются у кромки берега.
Это замечает пролетавшая мимо чайка. И вот черная горбушка быстро исчезает в клюве птицы. Ее хитрый глаз пристально смотрит, наблюдая за каждым жестом, ожидая новой порции еды.
Тут нашу идиллию прерывает противный голос:
О, Валера, здравствуй! Как хорошо, что я тебя увидела. Мне надо лестницу починить, сможешь прийти?
Чайка улетает, а взрослые начинаю долго и нудно говорить.
Наконец тетка обращает внимание на меня.
А это дочка твоя, совсем большая, сколько ей?
Леночке недавно четыре исполнилось, а она уже читать умеет, похвастался мной папа.
Ну пусть почитает.
Женщина взяла прутик и на влажном песке начертила буквы.
Я присела и старательно, как учила меня бабушка, следя маленьким пальчиком, четко называя каждую букву, читала: «Ж, О жо. П, А па. ЖОПА!».
Я удивленно посмотрела на отца. Он улыбался в усы. Дамочка рассмеялась блеющим смехом: «Ге-ге-ге, правда умеет!».
Па, с бабушкой мы это слово не читали
И, решив попытать удачи, я попросила странную тетку: «Нарисуйте мене жопу».
Тетя, продолжая смеяться, нарисовала круг и разделила чертой пополам.
Нисколечки не похоже! разочарованно протянула я.
Может, это и к лучшему, многозначительно ответил папа.
Паласатое
Вся жизнь театр
У женщин есть особое свойство делать простое сложным. А у красивых женщин это свойство умножается на три. Иногда на шесть. Но красивым сложность можно простить. А что делать со страшными?
Ой-ой, простите, девочки, я заблуждался. В каждой из них есть красота, только она живет на разных этажах.
Мне нравятся женщины, у которых красота и на верхнем этаже, в голове (не знаю, как правильно классифицировать, на галерке или в партере), и на нижнем. Люблю красивые коленки.
Я женился именно так посмотрел на коленки. Ух ты! Потом перевел взгляд выше, в глаза. Женщины любят, когда им смотрят в глаза. Типа пытаются постичь их загадочную душу.
Глаза не уступали коленкам. Марина стояла в холле кинотеатра «Солярис», притягивая к себе взгляд, как тарелка инопланетян.
Здравствуйте, у вас такие коле тьфу, глаза, что в них тонешь.
Ну здравствуйте, а вы кто?
Царь, просто царь. И мне нужна царица.
Может, начать с принцессы?
И так легко. С подколом. Вот он, верхний этаж в действии. Другая бы треснула сумочкой по голове или смотрела оленьим взором.
Принцессы драконам. А нам, царям, особо выбирать не приходится. Царица и точка.
Жаль. Так хотелось встретить дракона
Этого дракона я ей вспоминал десять лет жизни. Даже сына Пашку предлагал назвать Иггдрасилем.
Пап, ну вот зачем ты меня назвал Пашей? Меня в школе Светка дразнит Пашкой-дурашкой.
Это она просто неровно к тебе дышит, свет мой. Ты отвечай ей, что Светке-конфетке слова не давали.
Ага, скажешь ей такое Она потом меня какашкой обзовет.
Ты тогда подумай, какую бы рифму она придумала к Иггдрасилю?
Сын задумался. Потом неуверенно предположил:
Ковид?
Никакого чувства рифмы. Весь в маму.
Траву косиль! И уносиль!
Сын хохочет так, что прибегает Маринка.
Вы чего тут ржете? Я вас оставила помыть посуду и плитку, а вы веселитесь.
Мы моем, моем. Вон уже три ложки в лоток положили. А куда нам торопиться, в субботу?
Жена уставилась на меня с подозрением.
Знаете, как смотрит жена с подозрением? Мол, а не спрятаны ли у тебя в лотке с ложками три любовницы и неучтенная банка коньяка?
Я ответил чистосердечным взглядом. Никаких любовниц, дорогая. А для банок есть гараж.
Ты забыл, мы сегодня идем в театр?!
Бли-и-и-ин. Блин! Забыл.
Конечно нет, зайка моя.
Я тебе дам зайку! Галстук нашел?
Не нашел. Я его в прошлом театральном сезоне в солидол нечаянно макнул, когда в гараже в яму лазил. Там он и остался. Я им крышку банки с солидолом подоткнул.
Нашел. Но ты в курсе, что он уже немодный?
Сам ты немодный.
Мань, ну зачем мне галстук, а? Я буду в джинсах и белом джемпере. Ты мне его для чего тогда покупала? Чтобы я в нем колеса менял на зиму?
Ну ладно, сдаваясь. Но не в джинсах, а в серых брюках!
Туше.
Марина уехала делать маникюр, прическу и массаж ягодичных мышц. В театре очень нужны ягодичные мышцы.
Пап, вы там в театре долго не заседайте, предупредил чуткий ребенок. Я-то сегодня с дедом буду до ночи в «Доту» резаться, за вами проследить некому.
Господи, не ребенок, а килограмм персиков. Бабушка уехала на две недели в санаторий, дед Митя отрывается по полной. Он от внука недалеко ушел, два сапога пара. У них даже ямочки на щеках одинаковые.
Дед приехал за Пашкой в три часа дня, а жена так и не вернулась с процедур ягодичной красоты.
Позвонил в четыре.
Марин, ты помнишь, что у нас театр в шесть часов?
Да я уже бегу. Бегу. У парикмахера на мне фен сломался.
Кстати, это какая-то загадочная особенность Маринкиного биополя. Я ей не даю никакие электроприборы. В ее руках взрывается и горит все моя бритва, сотовые телефоны, микроволновки и пылесосы. Странно, что я до сих пор целый. Как утверждает жена, если во мне и был терминатор, то он давно перегорел.
Появилась дома в пять двадцать восемь, с прической а-ля Мэрилин Монро, маникюром со звездами и офигенными ягодичными мышцами!
Прическу щупать нельзя, я знаю. Маникюр пусть сохнет себе. Но вот мышцы же можно потрогать?
Да куда ты тянешь свои проводки? Видишь, у меня юбка наглажена. Царь ты или конюх?
Она была наглажена до парикмахерской. А сейчас ей уже все равно, как и конюху. Марин, давай еще десять минут потратим на массаж. А юбку ты новую наденешь, вон ту, с кактусами на белом поле.
Вова! Я билеты за месяц покупала! На этого режиссера у нас весь отдел уже сходил!
Десять минут! Ха! А этих режиссеров туда же. К драконам.
Зря я вспомнил про драконов. Затарахтел телефон, это Иггдрасиль решил напомнить, чтобы мы не опоздали в театр.
Спасибо, свет мой. А то мы тут сидим, пьем чай с плюшками, забыли про всякие театры
Я же молодец, да, пап?
Ты чемпион!
Пока я разговаривал, Марина уже сменила юбку и нетерпеливо перебирала лапками у двери.
Бежим! А то наши места займут!
Господи, да кому там нужен наш шестой ряд! это уже натягивая белый джемпер и джинсы.
А где серые брюки?! негодующе.
Они мне в талии жмут. Нефиг меня на ночь пельменями кормить.