А где остальные? интересуется Санна.
Йон был здесь, но уже уехал. Делать-то особо нечего. Не стоило тебе звонить, могла не приезжать. Но нам надо было вытащить ее из воды, чтобы убедиться, что это самоубийство.
Я все равно ничего особенного не делала.
Он улыбается ей, потом проверяет время, взглянув на мобильный.
Нам известно, кто она? спрашивает Санна.
Зовут Мия Аскар. Четырнадцать лет, скоро должно было пятнадцать исполниться. Официально мы ее еще не опознали, но мама приходила в управление несколько дней назад. Заявила об исчезновении дочери. У нее при себе было фото, и описала она ее очень подробно. В общем, я не сомневаюсь, что это она. Черт бы подрал этих современных подростков-эгоистов.
Санна резко вскидывает на него взгляд.
Ладно, ладно, бормочет он. Прости. Но хоть немножко я могу позлиться. Это же младший внук, да еще его первый выездной матч.
Совсем скоро сможешь смотреть футбол целыми днями. Всего две недели осталось.
Знаю я. Вряд ли они так уж быстро пролетят.
Санна вздыхает.
А как же криминалисты?
Так ведь самоубийство.
Но они приедут?
Они сейчас в северной части острова. Проникновение со взломом в одно из зданий старой военной базы. Но даже если б они не были заняты, ты не хуже меня знаешь: на такое дерьмо они больше не ездят.
Санна старается подавить раздражение: Бернард всегда называет самоубийства дерьмом. Может, потому, что они становятся все привычнее на острове, а может, потому, что полиция на такие вызовы приезжает теперь с единственной целью прибрать и вывезти мусор.
Нет, ну если ты настаиваешь на том, чтобы мы с ними ссорились и требовали, чтобы они приехали начинает он недовольно.
Перчатки дашь? она не глядя протягивает руку.
Он достает из машины коробку, кидает ей и ухмыляется:
Черт, что ты без меня делать-то будешь?
Санна ничего не отвечает. Бернард поправляет потертый ремень на широченных вельветовых брюках и следует за ней к мосткам.
Ее один собачник заметил, когда своего пса тут выгуливал, поясняет он. Лежала на поверхности воды в самом глубоком месте. Бедняга до полусмерти напугался. Решил, что озерную деву [2] увидал.
Он что, живет где-то поблизости?
Нет. Тут никто поблизости не живет. Он сказал, что вывозит иногда сюда собаку на прогулку.
На девочке, лежащей на мостках, из одежды одни только поношенные джинсы. Волнистые рыжие волосы липнут к щекам, плечам и груди и похожи скорее на еще один слой кожи. Во всем ее облике чудится какой-то покой. Если бы не посиневшие губы и не растопыренные, застывшие в окоченении пальцы ног, можно было бы подумать, что она забылась глубоким сном.
Санна натягивает перчатки, обходит тело и начинает осматривать руки девочки. Ни царапины, ногти чистые и аккуратно подстрижены. Она осторожно разворачивает кисти запястьями вверх и видит следы порезов.
Эй, я слыхал, ты опять отказалась от завидного предложения, произносит вдруг Бернард.
У Йона просто сестра работает в том новом агентстве недвижимости, поясняет он, не дождавшись от нее ответа. Так что все в курсе, что ты опять отказалась от нескольких миллионов за участок
Люди вообще много болтают.
Может быть. Но разве это так уж плохо? Санна вскидывает на него раздраженный взгляд. В смысле, отпустить прошлое.
Я отпустила.
Да, но ты же до сих пор
У меня есть все, что мне нужно, обрывает она его на полуслове.
Бернард щурит глаза на ярком солнце.
Ну да, ты знаешь, что я об этом думаю, отзывается он.
Порезы на запястьях девочки ровные и глубокие. В один из них забилось что-то вроде ржавчины, но когда Санна прикасается к ней, та осыпается, как песок.
Скоро день рождения Эрика, произносит она и замечает, как Бернард сразу скис.
Да, точно. Ему бы сейчас четырнадцать исполнилось?
Пятнадцать.
Бернард криво улыбается. Санна аккуратно кладет руки вдоль тела девочки.
Мы ему всегда обещали, что будем учить его водить мопед там, на дорожке, которая ведет к дому, и в этот день рождения он сможет сдать на права продолжает она. Патрик даже купил «Дакоту», когда он родился, и сам ее усовершенствовал.
«Пач Дакоту»? Классика.
Санна молчит.
Бернард заговаривает снова:
Знаю я, это чертовски ужасно. Но он не вернется, ты же понимаешь. Ни он, ни Патрик. А ты не старуха и не страшилище, еще могла бы кого-то встретить. Неужели ты думаешь, что твой парнишка был бы против? Чтобы ты двигалась дальше?
Санна продолжает молча обследовать тело девочки.
Одно я, во всяком случае, точно знаю, не сдается Бернард. В том доме его уже точно нет. И, держась за все это в попытке сохранить ощущение их близости, ты врешь сама себе. Если хочешь моего совета, так окажи себе услугу и продай дом. Двигайся дальше.
Она осматривает лицо девочки, но не находит никаких признаков насилия. Далее взгляд ее начинает блуждать по сторонам, исследуя землю вокруг тела. Ничего, даже ни одного насекомого.
А бритву нашли? Или то, чем она это сделала?
Бернард принимает враждебный вид.
Здесь больше делать нечего. Осталась одна бумажная работа и разговор с семьей. Если только ты сама не хочешь понырять и поискать бритву.
Подходит один из спасателей и останавливается рядом в нерешительности, не зная, к кому из них следует обратиться.
Что там еще? поторапливает его Санна.
Просто хотел сказать, что вот это мы трогать не стали, он указывает на волосы девочки. В рыжих локонах запутался кусок толстого шнура из туго сплетенных хлопковых волокон. Он обвивается вокруг чего-то, по виду напоминающего черную резинку. Хотя длиной шнурок всего пару десятков сантиметров, каким-то образом он смог накрепко запутаться в волосах на затылке.
Я это просто к тому, что обычно вся дрянь типа водорослей, мусора и всего такого, что прилипает к ним, пока они в воде, обычно сразу отваливается, когда мы их вылавливаем, продолжил он. Но эта штука крепко прицепилась. А никого из криминалистов не было, так что
Да-да, вам не о чем беспокоиться, успокаивает его Бернард.
Вы там ничего такого не видели, от чего это могло оторваться? спрашивает Санна.
Нет, отвечает спасатель. Но в этом карьере какой только сор не плавает. Это может быть от чего угодно.
Спасибо, благодарит его Санна. А санитарная машина уже едет?
Да.
Вскрытие пустая трата сил и времени, ворчит Бернард, когда спасатель убегает дальше.
Ты же знаешь, что в таких случаях оно всегда делается.
Он косится на талию девочки. Там, над самым поясом джинсов, кто-то вывел на коже число 26. Синие чернила потускнели, как будто надпись была сделана давно. Или как будто кто-то пытался ее стереть.
Тебе это о чем-то говорит? интересуется Санна.
Бернард мотает головой.
Но похоже на фломастер. У меня внуки себя фломастерами разрисовывают, как только они им в руки попадают. Потом никакими силами не ототрешь. Даже если стирать при 95 градусах. Так что она наверняка чем-то таким себя разрисовала.
Санна вновь разворачивает к себе руки девочки.
Она это не сама сделала.
Конечно, сама, устало возражает он. Она себе вены порезала. Ты же видишь. Хватит уже.
Я не про это. Я говорю, что она не сама на себе вот это написала. У нее ни пятнышка ни на пальцах, ни на ладонях. И
Она переходит на другое место и встает у девочки в ногах. Бернард следует за ней.
Это кто-то другой написал. Кто-то, кто стоял напротив нее.
Ну хорошо-хорошо, сдается Бернард. У нее наверняка был парень или приятель какой-нибудь, вот он это и сделал. Но это все равно остается самоубийством.
Ну так что, мы закончили? спрашивает он, не дождавшись ее ответа.
А Экена поставили в известность? отвечает она вопросом на вопрос.
Да, Бернард изображает на лице безрадостную улыбку. Он так обрадовался, когда я его разбудил, чтобы рассказать о самоубийстве девочки-подростка.