Эта история многократно передавалась из уст в уста на всех флотах. Рассказчики каждый раз прибавляли от себя какую-либо подробность. В результате она обросла множеством нелепых слухов. Но все было именно так, а не иначе. В чем автор этих строк и очевидец тех событий, гарантированно заверяет читателей.
4.Запоздалые награды
На одном из морских тральщиков, базировавшихся в Минной гавани, служил мичман Володя Савиных. Этот парень был почти двухметрового роста, исполнительный, добродушный, до мичманских погон два года воевал в Афганистане. О своих боевых делах предпочитал помалкивать, В личном деле числилась запись, что служил он в разведке.
Однажды его вызвали в военкомат и торжественно вручили медаль «За боевые заслуги». Парень, от нахлынувших воспоминаний, здорово принял в тот день на грудь. По дороге домой он был остановлен нарядом милиции и отправлен в отделение. В то время в стране ожесточенно проводилась так называемая борьба с пьянством, которую затеял наивный Горбачев. При составлении протокола, увидев награду, менты проявили понимание и тут же отпустили, посоветовав больше не попадаться по пьяни.
Проходит около двух недель, Володю снова вызвали в военкомат и в ещё более торжественной обстановке вручили орден «Красная Звезда». Парень, от ещё больше нахлынувших чувств, снова принял на грудь. По дороге домой его останавливает и снова задерживает наряд милиции. Всё тот же дежурный районного отделения в Копли составляет протокол со словами: «Ведь просил не попадаться. Ты ещё скажи, что орден получил». Какая была его реакция, когда Савиных, еле ворочавший языком, полез в карман и достал награду вместе с удостоверением. Тут менты его со всеми почестями доставили прямо на корабль и попросили, чтобы герою было оказано уважение.
Володя больше запоздалых наград не получал, не пил и не попадался на этом деле, а через пару лет поступил в какой-то питерский вуз и о его дальнейшей судьбе ничего неизвестно.
5.Четыре бидона
Из поколения в поколение на флоте бытует твердое убеждение, основанное на опыте: во время проведения покрасочных работ на корабле бесконтрольный матрос с кисточкой способен принести огромный вред. Даже самая буйная фантазия обычного штатского человека иногда не способна представить, на что способен матрос срочной службы с бадьей краски и кисточкой в руках. Особенно творческие способности просыпаются в его полосатой душе, если на улице тепло, краска яркая и плохо отмывается.
Но без покрасочных работ обойтись никак нельзя. Постоянно находясь в воде, корабли ржавеют. Пострадавшие от ржавчины борта и палубу периодически зачищают, удаляют ржавчину, покрывают суриком и сверху краской.
Но излишняя закостенелость некоторых правил и традиционных действий, если честно, иногда граничат с элементарным маразмом.
Помню, готовились к заводскому ремонту, стояли пришвартованные кормой в Минной гавани и ожидали команду на переход к заводской стенке.
С учетом примерно двухлетнего отсутствия каждый старался использовать образовавшийся тайм-аут с пользой для дела. Так, наш главный боцман Сан Саныч Никоненко получал краску. После завершения заводского ремонта он, как человек многоопытный и дальновидный, планировал покрасить корабль и вернуться в родную гавань не только с обновленными и отремонтированными механизмами и техническими средствами, но и заново покрашенными корпусов и верхней палубой.
Как это обычно бывает, человек предполагает, а Бог располагает. Краску выписали на складе заранее, а привезли в самый последний момент. Её доставили на пирс лишь к концу рабочего дня, а на утро мы должны были осуществить переход. Боцман громко ругался и проклинал складских лоботрясов и лентяев, которые «загубят любое дело». Кроме того, когда краску в бочках, бидонах и банках выгрузили на причал, выяснилось: четыре бидона с белой краской почему-то подтекали. Их боцман выставил в ряд у самого трапа и решил заносить на корабль в последнюю очередь.
Так оно и произошло. Когда утром корабль отошел от причальной стенки, на асфальте от этих четырех бидонов остались ровные, идеальные отпечатки ободков. Кто-то из офицеров даже пошутил, мол, эти четыре кольца напоминают фирменный знак Ауди. Поговорили, пошутили и забыли.
Прошло два года. Отремонтированный и покрашенный морской тральщик вернулся в Минную гавань к месту постоянной дислокации. Оперативный дежурный дал «добро» на проход боновых ворот и швартовку к причалу.
Пришвартовались и спустили с кормы трап. Как только главный боцман спустился на причал, то увидел, как молоденький лейтенант показывает матросам, как нужно наводить ровное очертание четырех кругов, что остались на асфальте от еще наших текущих бидонов. Сан Саныч подошел и лукаво поинтересовался:
А зачем вам эти круги?
Лейтенант на несколько секунд задумался, а затем признался.
Лично я не знаю, но мы их уже два года наводим. Раз кто-то нарисовал, значит это кому-то нужно.
Боцман тактично промолчал, а этот кусок причала со временем стали называть, как символ немецкой автомашины.
Куда швартуемся?
Известно куда. К ауди!
6.Тройное несчастье
В прежние времена официальный визит корабля в иностранный порт считался немалой удачей для экипажа. По этой причине, когда гвардейский морской тральщик МТ-205 «Гафель» вместе с СКР «Дружный» (проект 1135) в далеком 1979 году должны были посетить с официальным визитом шведский город Гетеборг, экипаж воспринял эту новости с огромной радостью.
После длительной подготовки, отряд кораблей вышел в море. Расстояние между Таллином и Гетеборгом по прямой составляет 765 километров или 475 миль, но, понятное дело, шли через Датские проливы и на третий день успешно пришвартовались во втором, после Стокгольма, городе Швеции.
Трехдневный визит прошел успешно и надолго запомнился его участникам. Еще долго в Минной гавани обсуждались откровения участников похода. Особенно увольнение в город. Проинструктированных до полуобморочного состояния матросов, как было принято в те лихие времена, увольняли группами
во главе с офицером.
Мичманов отпускали по три человека, а офицеры ходили парами. Оказавшись за границей многие пытались любым способом исполнить поручение любимой жены или любовницы «привезти хоть что-нибудь».
По возвращению в родную базу местные шутники еще долго рассказывали, как начальник штаба дивизиона Лемащенко, которого за глаза все называли Лемом, выбирал жене бюстгалтер.
Супруга НШ, под стать мужу, была крупной и дородной женщиной и потому Лем долго отвергал предложенные в магазине варианты из-за их малого размера. Пригласили хозяина магазина. После нескольких безуспешных попыток угодить гостю, тот даже занервничал и, наконец, в отчаянии, приволок нечто, напоминающее небольшой двойной гамак. Лем обрадовался и сразу купил сей пикантный предмет, а хозяин вытер со лба пот произнес: «О! Rysk kvinna. Bra!» что со шведского переводилось, как: «О! Русские женщины! Хорошо!»
Но не все участники того похода, накупившие заморских дефицитов, сумели сохранить заграничные сувениры. Старший мичман Иштван Дьердич Пыш самый главный пострадавший в данном вопросе. Со свойственной ему импровизацией, корабельный баталер продовольственный как-то сумел прикупить для жены- бухгалтера чернильную ручку «Паркер», которых в то время в Союзе еще не было, и несколько нейлоновых блузок для любимой супруги и дочери. Они обе в это время еще гостили на родине жены не то в Молдавии, не то на Украине.