Спасибо, Вадим Львович, с чувством произнёс Миха.
Сочтёмся на том свете угольками, отмахнулся начальник КМ. Всё слышал? Не откладывай в долгий ящик. На фотографии есть деньги?
Есть, не беспокойтесь.
Остальные документы?
Трудовая в штабе части, схожу заберу. Военник посеял, восстанавливать придётся. Диплом у сестры, только он без надобности. По специальности всё равно не возьмут. Орден вот жалко. Растворился после того, как комнату мою в общаге вскрыли.
Где обосновался?
Пока у сестрёнки квартирую.
А на перспективу?
Буду невесту с жилплощадью искать, дело молодое, Маштаков попытался отшутиться, расспросы его напрягали.
Обращайся в любое время. Держи визитку, полковник достал из верхнего ящика ламинированный прямоугольник.
Спасибо, Миха, привстав, взял карточку.
Визитка была снабжена фотографией, на которой Птицын в парадном кителе цвета топлёного молока горделиво стоял на фоне развевающегося триколора. Золотое тиснение по благородному тёмно-вишневому цвету представляло: «Первый заместитель начальника УВД» и так далее.
Убирая визитку в нагрудный карман рубахи, Маштаков подумал, что пристрастие к внешним эффектам у Вадима Львовича прогрессирует.
«У каждого в башке свои тараканы!»
Взяв с бывшего подчиненного обещание более не пропадать, Птицын отпустил его.
Оставшись один, полковник, не терпящий малейших проявлений неаккуратности, вытряхнул из пепельницы в мусорную корзину одинокий окурок.
«След от ранения над ключицей однозначно пулевой. Парень воевал. Вопрос только где и за кого?»
2
20 мая 2004 года. Четверг.
11.3012.30
Встрече сопутствовали троекратные объятия, носившие между близкими характер ритуала. Кряжистый Пандус сплющил нос о литое плечо Жидких.
Здоров, Лерыч!
Здорово, братское сердце.
С Молотковым Жидких ограничился рукопожатием.
Привет, Костян! Где твои семнадцать лет?
Молоткова и впрямь трудно было признать тощий, чёрный, дёрганый, глаза гноятся.
Ливер на спецу[7] посадил, хмуро пояснил он.
Базар среди братвы катался, что Костян плотно сел в систему[8]. Валере Жидких не параллельно было, с кем планировать делюгу, потому разглядывал он Молоткова пристально. Заценить зрачки не удалось. Костян проворно выудил из кармана дешёвые тёмные очки и надел их. С понтом солнце слепит.
Впрочем, может, он не маскировался, денёк-то и в самом деле выдался распогожий, практически летний. Парни пересеклись на «бугорках» в пойме Клязьмы. Место удобное не на ходу, не на виду, людей нет, а город под боком. Съехал по Васнецова мимо музея и тележь[9] на здоровье.
Меженное русло реки здесь изгибалось петлей. Под крутым глинистым берегом, заросшим тальником, неслись мутные воды. Свежий ветер шелестел кустами, показывал серебристую изнанку длинных листьев. Весна в этом году пожаловала ранняя, а разлив случился небольшой, оттого воды в полоях[10] поймы оставалось немного. Километром выше по течению виднелась ажурная конструкция железнодорожного моста. Не только комаров, огуречной мошки ещё не появилось, самая благодать на «зелёной».
Жидких вдруг навеяло, как в восемьдесят девятом, незадолго до посадки, отдыхали они здесь на «майских». Молодые были, здоровые, удалые, а главное живые. И Петруха Калинин, и Ромка Зябликов, и Серёга Рубайло, все. А теперь только они со Славкой остались. Димка Смоленцев не в счёт, он коммерс, ломоть отрезанный. Брательник Антоха второй раз на зоне раскрутился, теперь на трояк Эх, шашлыки на рёбрышках варганили, в волейбольчик стучали, выпивали, музон слушали, боролись, загорали, Серёга Рубайло купнулся даже. Фоткались, фотки классные вышли. Ни одной не сохранилось, менты повыгребли на обысках, когда принимали. У неотличавшегося сентиментальностью Валеры комок к горлу подступил, глаза увлажнились. Отгоняя морок, он помотал бритым кумполом. Дела надо делать, а не сопли распускать!
Пять лет назад, откинувшись по звонку[11], Жидких перебрался в Ярославль. Объявил корешок зоновский позвал в большой город, к большим бабкам поближе. Кореш существовал в реале, но главная причина смены места жительства была другой. Валера стремался, что после того, как он оттянул бесконечную десятку, всплывёт старое. То, до чего мусора не докопались, что на Мишке Калинине, по сю пору в бегах числящемся, висит.
В Ярославле Жидких прибился к «дельтовской» группировке, именовавшейся по названию спортивного клуба на улице Труфанова, в котором она базировалась. Идя в ногу со временем, группа отказалась от привычных форм деятельности, типа банального рэкета и автомобильных краж, на которых можно было легко угореть. Пацаны стали гужеваться вокруг крупных предприятий, а ещё охранную деятельностью осваивать. Получивший в бригаде погоняло «Залётный» Валера блюл репутацию правильного, но наверх не стремился. Должность его именовалась «менеджер по продажам». Зарабатывал стабильно, год назад прикупил двушку, правда, не в центре, а в поселке моторного завода, на «Пятёрке». Семьёй не обзавёлся, подруг менял по степени изнашиваемости. Всё катило в масть, но месяц назад он попал. Повёлся на возможность стать учредителем одной из «дочек» мясомолочного комбината. Захотелось собственное дело замутить, подумал: «Сколько можно на побегушках суетиться?». Не малой давно, тридцать шесть в апреле стукнуло. Занял балабаны[12] под процент на короткий срок у серьезного маза[13]. Одновременно крутил схему с продажей участков под застройку коттеджей, чтобы отбить бабло. Но в мэрии, где всё зашоколадено было, вдруг затребовали заключение экологической экспертизы, и тема подвисла на неопределённое время, тогда как долг подлежал возврату день в день. Иначе включался нереальный счётчик. Большую часть денег Жидких, поднапрягшись, наскрёб. Остался лимон деревянными. Цифра не заоблачная, но тоже на бегу не перехватишь. Множество вариантов Валера просканировал, и ни один не сросся. Отчаявшись обойтись без криминала, он решил тряхнуть стариной. Тем более, что располагал привлекательной заготовкой.
В Остроге у него имелась любовница. «Знойная женщина, мечта поэта», сказал про такую Остап Бендер. Звали её Врублевская Жанна Витольдовна. Этой перезрелой, но героически молодящейся матурке[14] на момент их знакомства по паспорту значилось пятьдесят два, но по состоянию души в два раза меньше. Они обрели друг друга в преддверии нового тысячелетия, когда Валера занимался похоронами Ромки Зябликова. Жанна Витольдовна, хозяйка кафе «Лада», в котором заказали поминальный обед, утратила голову на первой минуте общения. Представив, что вытворяют в постели такие брутальные парни, она сомлела. Разница в возрасте не смутила прагматика Жидких. С той поры в свои нечастые, но регулярные наезды в Острог он не зависел от квартиры родителей. В уютном гнёздышке Врублевской всегда чувствовал себя желанным гостем. Взамен от Валеры требовалось немного тепла и участия. Правда, секс-машины в его лице рестора-торша не получила (десять лет колонии усиленного режима давали о себе знать), но Жанне Витольдовне хватало. Альфонсом Валера не заделался, однако от продуктового довольствия и презентов (по поводу и без) не отказывался.
Врублевская захотела улучшить жилищные условия, для чего вступила в договорные отношения с «Фондом муниципального строительства», строившим элитный по местным меркам дом на улице Коммунистической. Система взаиморасчетов с Фондом была привлекательной Жанна Витольдовна отдавала по рыночной стоимости двухкомнатную «брежневку» и доплачивала разницу. Наступил день внесения платежа, и женщина попросила подстраховать её при транспортировке денег. Сумма была немаленькой пятьсот «штук». В оговоренное время Жидких заехал за любовницей. Та вышла из подъезда с цепко зажатой под мышкой сумочкой. Они проехали в Фонд, офис которого располагался неподалеку от площади Победы. Там Валера в очередной раз поразился русской беспечности. Штат организации состоял из двух женщин директора и бухгалтера. Доставленные деньги сотрудницы фонда пересчитали и убрали в железный ящик. Всё это делалось при Жидких, которого Врублёвская представила: «Это со мной». Тётки даже не удосужились закрыть изнутри двери офиса. Наверное, рассудили: «Зачем, вдруг ещё кто денежку притаранит». Ключ от доморощенного сейфа бухгалтерша выудила из нижнего ящика стола. Дома Жидких ненавязчиво расспросил Жанну Витольдовну сколько квартир в строящемся доме, все ли распределены. Услышал в ответ дом девятиэтажный, в июне сдаются две секции, от желающих обзавестись в нём жильём нет отбоя, она еле успела заскочить в отходивший вагон. Валера набрасывал вопросы со скучающим видом, маскируя интерес.