Создатель и его беспокойное семейство - Сергей Валерьевич Мельников

Сергей Мельников

Создатель и его беспокойное семейство

Старик обмотал бороду вокруг шеи и нырнул в океан.

 Выплыву запишу. Хорошие стихи,  бормотал он под нос, распугивая рыбёшек широкими махами рук: рыбёшки почтительно пугались.  Главное не забыть. Потом эпос о себе сочиню, какому-нибудь писаке подкину. Писаке Его ещё создать надо, и писать научить.  Он повис, задумавшись. Это ж ещё письменность сотворить надо!  схватился он за голову.  Сколько дел, и всё на меня одного!  сказал он проплывающей мимо селёдке.

"Хорошо, что мне писать нечем",  подумала та и сочувственно махнула хвостом. Тяжело вздохнув, старик продолжил спуск.

На дне он подошёл к куче грубых булыжников и сухо чмокнул верхний из них.

 Доброе утро, дорогая. Как ты? Доктор был?  Куча камней промолчала. Обижаешься? Зря. Я на работе задержался. Столько дел, столько дел, ты себе не представляешь.  В молчании кучи старик уловил нарастающее раздражение.  Ну не выдумывай, любимая!  сказал он, поглаживая верхний булыжник.  У меня никого кроме тебя нет. Никого вообще ещё нет. Не ревнуй! Как наш маленький? УЗИ делала?  Старик сделал ещё одну заметку на будущее и едва сдержал стон: так много всего ещё надо было придумать. Он приложил ухо к большому булыжнику пониже. В глубине что-то заворочалось.  Ой!  вскрикнул он.  Пяточкой бьётся, футболистом будет!  Старик зажмурился.  "Футбол"  добавил он в свой бесконечный список.

Куча камней тяжело молчала.

 Началось?  спросил он с надеждой?  Давай, дорогая, тужься. Дыши вот так: вдох-выдох-вдох-выдох Да, не учили, просто поверь на слово, теперь это будет помогать. Видишь? Стало легче.

Камни у подножия зашевелились, два крупных булыжника откатились в сторону, и счастливый отец ухватил сморщенное розовое тельце.

 Какой хорошенький сказал он с плохо скрываемым разочарованием.  Весь в Кого-то.

В его руках извивался маленький розовый кракен. Он жмурил три своих глазика и протягивал к отцу щупальца.

 Сынок ласково сказал старик. Кракен икнул и выпустил чернильное облако.  Чернила задумчиво пробормотал старик. Идея с эпосом уже не казалась сложновыполнимой.  А осьминогу не жить!

* * *

На время декрета старик перетащил жену на берег. Случайно оказалось, что тот камень, с которым он обычно разговаривал, оказался где-то посередине. Долго старик кряхтя перекладывал булыжники, много ругательных слов придумал, и очень они ему понравились. Но, после недолгих раздумий он решил в эпос их не включать, а придумать для него другие слова: не такие экспрессивные, но красивые и плавные.

Из вытащенных из середины камней два были очень похожи на лицо жены. Старик долго вглядывался в трещинки и вкрапления кварца, но вспомнить, какой из них был головой так и не смог. Он с досадой сплюнул и придумал нож.

 Надеюсь, угадал,  бормотал он, вырезая в камне два глаза, нос и рот.  Хмм, а тут можно сделать побольше он обвёл прорезь рта сверху и снизу, бубня под нос:  На попку похоже Можно снизу сделать заострение и назвать сердечком И праздник какой-нибудь придумать. Не забыть бы.  Он критично осмотрел вырезанное в камне лицо.  Чего-то не хватает "Любимая, у тебя такие пушистые ресницы"  сказал он голосом несотворённого актёра из непридуманного ещё сериала и заработал лезвием.  Ну вот: совсем другое дело. Ты самая красивая женщина во всём мире.

Старик положил камень с вырезанным лицом на вершину кучи и отошёл, любуясь своим творением.

 Теперь не перепутаю.

Семижды семь раз восходил Он на ложе с ней, и семижды семь раз оставалось её лоно бесплодным, пока

Старик макнул бакланье перо в чернильницу, но там оказалось пусто.

 Тьфу ты, пропасть,  пробурчал он. Создание письменности прошло успешно, но чернила очень быстро заканчивались. Старик открыл ржавый бак в углу пещеры. На дне его в панике заметался по дну осьминог, меняя цвет от фиолетового до багрово-красного.