Илиодору пришло письмо, где ему предлагалось срочно явиться на провозглашение завещания. Наследником имущества ныне покойного Исидора Деф'Олдмана указывался именно он, Илиодор Деф'Олдман, как ближайший родственник. Родители были категорически против его поездки на другой континент. Они ведь ещё не знали, что у них появилась внучка. И вновь он вернулся к этому вопросу: а действительно, как он сможет принести этого ребёнка в дом родителей? Илиодор нахмурился. Нет, они поймут, зов крови сильнее всего. Дитя собственного сына часть их наследия. Но непонятно, что довлеет над ним Свет или Тьма. Дитя как будто окутано непроницаемым коконом. Мужчина беспокойно заёрзал в кресле. И что скажут старейшины? Для них нет тайны. Они могут видеть будущее. Он прислушался к монотонному голосу, снова посмотрел на пожилую даму. Вздрогнул, встретившись с её холодным изучающим взглядом. Значит, он не станет никого слушать! А если придётся, то тоже уйдёт из дома, разрывая все прежние узы и связи со своим кланом. Родители поймут, друзья простят, а кто отвернётся значит, так тому и быть. Илиодор отвёл взгляд и резко поднялся с кресла.
Надеюсь, вы не против, если мы отложим до завтрашнего дня обсуждение оставшихся вопросов, не спросил, а заявил он тоном, не терпящим возражений, и стремительно вышел из комнаты. Проскочил мимо опешившего стража, свернул в нужный коридор. Подлетел к двери, дёрнул на себя огромную створку и замер. Во дворе было необычно тихо, даже птиц не слышно. Илиодор окинул тревожным взглядом двор и перевёл взгляд на беседку. Прищурился, ещё раз внимательно огляделся, втянул носом воздух и хищно оскалился. Не может быть. Он осторожно двинулся в сторону беседки, не отводя пристального и беспокойного взгляда от ближайших к нему деревьев, боясь хотя бы на секунду потерять контроль над собой, чтобы не сорваться и не побежать. Сердце сдавило в предчувствии непоправимой беды. «Только не это, пожалуйста, только не сейчас», шептали губы, а взгляд прочёсывал округу. Нервы не выдержали, Илиодор сорвался на бег. За считанные секунды покрыл расстояние между домом и беседкой. Он уже знал, он чувствовал, бросая взгляд на кроватку: она была пуста. Бледная как смерть нянька сидела рядом, глядя в пустоту и шепча что-то бессвязное.
Налетел ниоткуда взявшийся ветер, выхватил из колыбели лист бумаги, порывом поднимая его и унося прочь. Едва заметное движение и вот Илиодор уже держит послание в руках. Самые дурные его предчувствия, похоже, оправдались. Он медленно поднёс измятый клочок бумаги к глазам и прочитал: «Этот ребёнок нашего племени, а значит, будет воспитан в соответствии с законами Тёмной Империи, дабы пополнить ряды славных Сынов Ночи и приумножить их подвиги».
Мужчина пошатнулся, провёл рукой по взмокшему лбу и застонал. Впервые в жизни он молился, горячо прося всех известных и неизвестных ему богов лишь об одном: чтобы те, кто забрал сейчас это невинное дитя, не причинили ему вреда. Но, судя по слабому запаху похитителей, шансов у девочки было немного. Сыны Ночи или, как их называли по‐другому, Воины Тьмы не нуждались в дочерях. Этот обширный закрытый клан, ставший легендой, подвиги и деяния которого были воспеты в веках, являлся пределом мечтаний его брата с самых малых лет. Женщины у них всегда были только человеческие, а потомство ценилось от них соответствующее лишь сыновья. Значит, ребёнку осталось жить совсем недолго. Илиодор снова оглядел двор, даже не пытаясь притушить красные всполохи в глазах, и медленно начал раздеваться, неспешно продвигаясь к ближайшим деревьям. Спешить ему было некуда: у него вся жизнь впереди, чтобы найти и покарать тех, кто оказался сегодня здесь. А в том, что они будут обнаружены, Илиодор нисколько не сомневался. На землю упала рубашка, и на мужчине остались лишь штаны. Он зашёл за деревья и резко остановился, когда услышал голос позади себя.
Вижу, я пришла слишком поздно. Илиодор дёрнулся и впился огненным взглядом в лицо незнакомки. Её глаза были закрыты, по щекам текли слёзы, а руки судорожно прижимали к груди детское одеялко. Я чувствую твою боль, но у тебя нет никаких шансов, человек.
Мгновение и вот уже мужчина вцепился мёртвой хваткой в её костлявое плечо.
Кто ты? Илиодор вздрогнул от звука собственного голоса, поняв, что трансформация уже затронула связки.
Женщина не испугалась, лишь замерла от неожиданности, медленно открыла глаза и подняла их на Илиодора. Выражения на её лице стремительно менялись: сначала удивление, затем испуг, а потом и вовсе застывшая маска суеверного ужаса.
Исидор?! Женщина забилась в его руках, а когда он слегка ослабил хватку, вырвалась и шарахнулась в сторону, как от привидения. Этого просто не может быть! Она присмотрелась более внимательно. Нет, ты не он! В тебе я вижу Свет, только и смогла она обречённо выдохнуть.
Да, я не он, как можно спокойнее проговорил мужчина и отвернулся, жадно втягивая ноздрями воздух.
Вокруг до сих пор витал запах похитителей. Но это было уже неважно. Илиодор знал, что будет теперь всегда помнить, как пахнет враг. Но его снова отвлекли. Женщина обошла его и попыталась заглянуть в лицо.
Кто ты? стараясь не встречаться взглядом с незнакомкой, повторил свой вопрос Илиодор, всё больше раздражаясь.
Моё имя тебе ничего не даст, она вся вдруг как‐то подобралась, в голосе зазвенел металл, а взгляд с любопытством блуждал по профилю мужчины. Значит, братец, женщина произнесла эти слова, словно выплюнув. Молчишь? Стало быть, правда!
Илиодор, никак не отреагировав на её тон, всё так же стоял к ней спиной и шумно дышал.
Зачем тебе моё имя? Ему оно нужно не было. Она уставилась буравящим взглядом в спину мужчины, а потом, как будто что‐то решив для себя, тихо заговорила: Я заменила когда‐то мать моей бедной девочке Лисинде. Лисинде, которую собственный отец выбросил из семьи, как ненужный мусор, с лёгкостью отдав в вечное служение Тёмной Богине, женщина безумно рассмеялась. А твой брат не оставил ей даже этой малости остаться со своей семьёй хотя бы таким образом.
Пожилая дама всхлипнула и продолжила:
Более того, девочка бежала с ним накануне принятия сана юной жрицы, не переписав своё имущество в пользу монастыря, а потом ещё умудрилась и полюбить этого нелюдя. При этих словах Илиодор посмотрел на женщину: взгляд её горел безумием. Она отказалась вернуться домой, понимаешь, сама отказалась, когда мы всё же смогли напасть на их след и разыскать. Лисинда в тот момент оказалась уже на сносях, но в том не было ничего страшного. Великая Богиня принимает даже заблудших своих дочерей. Страшно было другое: она передала всё своё наследство мужу. Мужу, недостойному этого она не отвела взгляда, её голос возвысился почти до крика: Мужу, который позволил ей умереть.
Ты кое‐что упустила, на скулах Илиодора ходили желваки. Насколько мне известно, их нашли обоих мёртвыми в собственном замке среди приближённой челяди и немногих воинов, которых тоже не пощадили.
Теперь это неважно. Женщина шумно разрыдалась, уткнув заплаканное лицо в детское одеяло. Никогда бы духу моего там не было, если б не моё обещание Амелии, матери Лисинды, стать хранительницей её дочери. И не пришла бы я сюда сейчас, если б не моё обещание уже самой Лисинде не оставить её кровиночку без присмотра и любви. Видно, девонька уже тогда знала, что погибнет.
Женщина замолчала, шумно сглотнула, подняла голову и воззрилась на мужчину, как на врага, стирая со щёк текущие ручьём слёзы.
Но я опоздала: сначала умерла Амелия, затем моя Лисинда, а её девочка украдена. Я везде опоздала!