Знаю, сынок, знаю! с какой-то горечью, грустью сказала мама, глядя на заросли. Наверху, в правительстве, к сожалению, не все умные придумали дурацкий закон. Ввели налог на каждое яблоневое дерево. А откуда у нас деньги, чтоб еще за дерево платить? И так концы с концами еле-еле сводим. А ведь налог не только на дерево. Вот вчера родилась ярочка, и нам за нее надо будет налог платить или же какого-нибудь барана вместо нее убирать.
В это время радио ожило: раздался гимн. И мама, и я от неожиданности вздрогнули.
Я вот что думаю, мама взяла себя в руки. То, что ты видел в зарослях Может, это был ишак?
Я подумал: «Что это она говорит? Какой ишак?»
Мама, увидев мое недоумение, объяснила:
Чтоб налог не платить, дядя Сурхай из «Питомника» выгнал своего ишака. И вот этот ишак везде ходит, бродит, где попало пасется. Ну, может, то, что ты увидел
Я собирался выразить ей свой категорический протест по этому поводу. Не мог сначала подходящих слов найти. Но когда нашел то предложение, что выражало мое оскорбленное чувство, уже было поздно. Кто-то торопливо и шумно шагал вдоль железной дороги со стороны реки. И, как бы зная, кто это может быть, мама быстро пошла в сторону железной дороги. Я не собирался от нее отставать. Тем более уже надо было собираться в школу. Поэтому и я, и мои подопечные побежали за ней. Тот, кто шумно шагал, поздоровавшись с мамой, поделился:
Да, там такое!.. Не дай бог! Мужики с вашим отцом там ждут, ну, мало ли что А я в контору надо в милицию позвонить.
И когда чуть отошел, повернувшись, добавил:
Женщинам передайте, чтоб не волновались.
Да-а-а! Кажется, тут меня за несмышленого щенка держат. Когда что-то надо сделать, то я умный, кроме меня эту работу некому выполнить. Ну пожалуйста, сходи, сделай. А когда вот такое секретные операции какие-то Тогда я еще не дорос. Видите ли, я ишака с этим, ну с привидением перепутал. Да я от страха чуть в штаны не наложил, если хотите знать! (А может, и наложил с подозрением я повел носом и пощупал сзади свои штаны кажется, все было в норме). А она «ишак»!.. И не простой ишак, а отпущенный на волю из-за налога Вот умора!.. А на самом деле никакой уморы не было! Может, этого ишака уже давным-давно нет в живых из-за того, что там наверху Какое там наверху? Это мама может так сказать. Мы-то все это в школе проходим. Учителя ведь каждый божий день нам все уши прожужжали: «Дорогой Никита Сергеевич, Никита Сергеевич!.. Благодаря Хрущеву скоро, совсем скоро будем жить при коммунизме». Ага будем жить! А мне сегодня вообще обуться не во что. Вчера отец так и не отремонтировал мои ботинки. Воротник рубашки порвался. Мама обещала распороть и перешить. Эхма!.. Лысый мордатый гад! Он же главный, ну, значит, он и эти новые налоги придумал. Как жалко было яблони! Сколько дней мы с сестрой плакали из-за них. Отец с мамой все работают, работают Каждый день почти. А кушать хлеб да молоко, хлеб да молоко. Ладно бы хороший хлеб Два дня назад мама купила черный. Так этот хлеб был похож на жмых. Его даже овечки не едят. А сегодня я все больше злился на то, что все мужики где-то в какой-то операции участвуют, и даже вот все женщины куда-то собрались (наверно, на подмогу), а мне никто ничего не говорит, что это у них там. Да я сам почти что догадался без вас: наверно, какого-то воришку ловите, как два года назад.
Был у нас такой случай. Когда сестренка вместо меня пошла овечек пасти на выпасе, высокий здоровенный бугай, подойдя к ней и отвернув морду в сторону, чтоб сестра не увидела его бесстыжее лицо, схватив ее, закрыл ей ладонями глаза. Тем временем товарищи этого бугая увели несколько барашков. Потом и он смылся. Но не тут-то было Отец с мужиками изловили его потом. Ну, до прихода милиции немного его повоспитывали!.. Конечно, такой шум поднялся тогда. Эти упыри оказались гражданами соседнего района другой республики. Ну и сейчас так же, наверно. Но, может, и не смогли изловить, упустили. Но в милицию сообщить обязательно надо было. Или съездить к ним, или звонить требовалось. Вдруг я вспомнил, что к урокам до сих пор не подготовился. А там Зарифа Мамедовна с ехидцей, со своими остроносыми туфлями. При чем тут туфли, спросите? Так когда не можешь задание решить или ответить, она подходит к доске и тебе, бестолковому, на доске черкая, так шарахнет «ненароком» острым носом своих туфель в ногу, что неделю хромаешь, если не больше.
Чтоб совсем духом не упасть, я себя успокоил тем, что все-таки вчера сделал доброе дело: участвовал в тушении человека, поэтому не мог готовиться к урокам. Правда, что я делал при тушении этого человека, вспомнить так и не смог.
Эпизод 7. О Школьных Днях и Мрачных Сказках
Через полчаса я уже был готов идти в школу. С книжками и тетрадью поплелся в район. Два километра дороги, не меньше страха, чем было ранним утром, с привидением. В двух-трех местах почти всегда утром встречали меня собаки. Одна больше и злее другой. И как ни странно, они каждый раз вели себя по-разному. Одна вообще могла меня не замечать. Но на следующий день бросалась как ненормальная. Кое-как отбивался. Да, не так просто давались мне знания. После встречи с собаками, пока шел до школы, начал вспоминать о том, что учителя рассказывали на уроках, чтобы, если меня поднимут и спросят, что-то суметь рассказать.
После ночных приключений не шли мои ноги в школу. Но надо было поторопиться, а то еще мог и опоздать на урок. Прибавив шагу, я на повороте на центральную дорогу чуть не сбил с ног парня с бледным лицом и опухшими красными глазами. Это был младший сын тети Зейнаб, который вчера вечером просил нас с отцом помочь ему открыть дверь. Взгляд у него был настолько отсутствующий, что на меня он даже внимания не обратил. Мне, конечно же, его и маму его было очень жалко. Хотелось с ним поздороваться и спросить, как его мама. Но я сомневался, что он вообще сможет сейчас кого-то узнать и кому-то что-то рассказать.
В класс я вошел почти вместе с учителем литературы. И напрасно я боялся математичку: она, сказали, заболела, и урока не будет. Вместо него поставили физкультуру. По расписанию мало было уроков, и вскоре так тяжело начавшийся день обрел нечто позитивное. Как правило, после уроков я заходил к маме на работу, где получал ценное указание, что и как делать. И, естественно, не забыть выполнить уроки. Ясно, понятно!..
Зная, что у нас на завтра, то есть на субботу, какие уроки по расписанию, я забежал домой, взял соответствующие учебники и, закрутив, как рулет, тонкий лаваш, помчался на территорию недавно построенного инкубатора, где меня заждались мои подопечные. Овцы встретили меня торжественно, с блеяньем. Откусывая лаваш, я пошел вперед, как вожак стаи в поиске мест, где можно было до темноты слегка бока нагулять. И пошли мы туда, где ниже водопада мельницы протекали ручейки с берегами, покрытыми нежной травой. Незаметно день угасал, и я за какие-то три-четыре часа подготовился по устным урокам. Мои подопечные начали подтягиваться к дому. По обочине дороги вдоль высокого забора из сырого кирпича с соломой, пощипывая кустики, овцы медленно двигались к стоящему у дороги сыродельному цеху. Издалека я увидел отца с длинной палкой, идущего навстречу заведующему сыродельным цехом дяде Кериму. Через несколько минут, подойдя к ним, я поздоровался и чуть отошел, чтобы не мешать их приватной беседе. Видимо, отец отвечал на вопросы дяди Керима по поводу ночного кипиша. Я, навострив уши, внимательно слушал рассказ отца:
Мы и так поздно легли. Наверно, сам знаешь, что произошло. От переживаний уснули хрен знает во сколько. Ночью, когда вышел по нужде, только пристроился, и вдруг издалека раздался та-а-а-кой крик!..
Отец сделал гримасу и, повернувшись боком к железной дороге, рукой указал в сторону моста через реку.