В конце концов ей это надоело, и она взяла мою руку, лежавшую на столе, сжала ее и прошептала. Негромко, но настойчиво:
Рассказывай.
И под крепкий кофе, от вкуса которого я отвыкла, из меня полились слова. Да, я периодически отправляла маме и цеды, и полноценные письма, но вот так, воочию совсем другое дело.
Рассказ вышел долгим и это я еще кучу всего опускала. Мама прекрасно понимала, что делюсь я не всем, и не только потому, что не могу из-за следствия, про которое, разумеется, я упомянула.
За эти пару лет, что я провела вдали от дома, пришлось выучиться держать язык за зубами, когда это очень нужно. Да и когда не очень тоже.
Мама попыталась невзначай выпытать чуть больше подробностей, но до того же Падуану ей было далеко. Поэтому я ограничилась лишь тем, что сама посчитала нужным рассказать и ни фразой больше. Боюсь, поделись я еще чем, это тут же будет выложено отцу. И использовано против меня, как всегда.
Ты молодец, заключила она. Достойно справилась с выпавшими тебе испытаниями.
Я поморщилась от банальности и пафоса фразы. Хотелось чего-то более родственного, поддерживающего. Не обязательно утешающего, ведь расстроенной я себя не ощущала, но чуть более теплого пожалуй.
Она открыла было рот, будто хотела добавить еще что-то, возможно, пресловутое «но». Я подтолкнула ее.
Спасибо, я старалась, хмыкнула я. Но могла бы и лучше, да?
Нет, да
Она перевела взгляд за мою спину, которой я и сама, буквально каждой напряженной клеточкой, почувствовала, кто приблизился к нам.
Как ты могла разочарованно выдохнула я.
Он имеет право, на этот раз твердо отчеканила мама.
Все действительно как всегда, вяло пробормотала я. Откинулась на спинку стула. Мое мнение и мои права никого особенно не интересуют. А ведь я тебя просила
Глубоко вздохнула и уперлась руками в стол, поднимаясь. Мама попыталась схватить меня за руку, но я резко отдернула ее.
Сядь, веско проговорил отец, обходя меня.
Мама птичкой выпорхнула из-за стола и ретировалась. Я даже опешить не успела. Еще бы, она свое дело уже сделала выманила меня.
А если не сяду? из упрямства протянула я.
Ты же не будешь устраивать прилюдных сцен? Я думал, ты уже достаточно повзрослела и получила сполна жизненных уроков.
Если он думал меня пристыдить, то просчитался я действительно кое-чему научилась. Например, что если с тобой так настойчиво ищут встречи, то это может быть полезно. Не факт, конечно, что для меня. Но любопытно уж точно. А уж что делать с результатами этой встречи всегда можно будет придумать. Вряд ли в папеньке взыграли отцовские чувства, тут дело в чем-то другом.
Итак? я вопросительно подняла брови.
Даже не поздороваешься с отцом? хмыкнул тот.
Здравствуйте, отец. Я внимательно вас слушаю.
Он поперхнулся. Господин армейский полковник не привык, что с ним так разговаривают.
И тебе здравствуй, доченька, буркнул он. Да вот, хотел поделиться с тобой кое-какими новостями, только теперь не знаю, надо ли.
Фу какая детская уловка. Надо поуговаривать, доказать, что дочь все осознала и теперь будет послушной-послушной. Тогда может и стоит уделить ей своего драгоценного внимания. И капельку информации.
Однако я внутренне подобралась. Не выдав себя, произнесла равнодушно:
Что ж так?
И подперла голову кулаком.
Как была ягоза, так и осталась, вздохнул отец.
Ожидал, что я расстроюсь, что расстроила его, но я лишь пожала плечами.
Он окинул меня уже более внимательным взглядом, потом быстро осмотрел зал, а после наклонился ко мне.
Знаешь, твой Падуану на самом деле отличный следователь, один из лучших, я бы даже сказал.
Он не мой, невпопад отметила я. И добавила: Я, собственно, и не сомневалась в его способностях, но спасибо, что подтвердил. Только как ты об этом узнал?
Он смог отыскать косвенные доказательства того, что у тебя не было злого умысла в отношении Альена, с официозом ответил отец.
И выразительно посмотрел на меня.
Я же могла только хлопать глазами. В голове сразу же зароились полчища вопросов, но ни один из них вслух не задала голос попросту пропал. Оно и к лучшему. Зато я наконец-то поняла, что там невзначай бросил Падуану про Комиссию.
Отец так и не дождавшись от меня внятной реакции, сжалился и продолжил:
Следствие тогда не провели должным образом. Посчитали, что и так все ясно есть подозреваемая, пойманная с поличным. Мотив, возможность реализовать тоже все на месте. С нюансами никто разбираться не стал. И вот Падуану спустя столько времени заинтересовался твоим делом. Получил доступ, поднял все материалы, опросил оперативно всех, даже тех, кого изначально не посчитали нужным опрашивать. И нашел-таки медсестру, которая видела нечто подозрительное.
Он замолчал.
Я сжала зубы. Да что там следователь, который вел мое дело, когда собственный отец также не стал ни с чем разбираться. Что ему подсунули, в то он и поверил.
Отец демонстративно медленно отпил кофе из маминой чашки и все же вернулся к рассказу, так и не получив от меня уточняющих вопросов.
Она видела, как некто подходил к твоему столу с медикаментами и инструментами. Этот человек ей показался подозрительным, но в тот момент она значения не придала. А когда все случилось
И вот тут я все же перебила:
Это был?..
Она не знает, кто это был, ответил отец. Якобы видела со спины.
Как это? Ну хотя бы описать его может.
Не может. Или делает вид, что не может. Вроде бы она и обратилась сначала к одному из врачей сразу же после происшествия, но в той суматохе ее никто слушать не стал. А следователь не посчитал нужным прислушиваться к словам медсестры, которая что-то где-то видела. Зачем тому невнятные догадки, когда и так все очевидно? А вот Падуану заинтересовался. Не знаю почему, но он не дал этому ход, а пока лишь просто собрал информацию. Впрочем, не думаю, что даже его полномочий хватит, чтобы такие показания смогли повлиять на приговор. Или он просто ждет чего-то.
Последнее прозвучало как вопрос. Я пожала плечами. Возможно, Падуану собирает всю подноготную на эту семейку и воспользуется ею, когда придет подходящее время. Когда все будет настолько веским, что не придерешься, иначе к детям столь высокопоставленного человека не подступиться.
Отец мое затянувшееся молчание интерпретировал по-своему.
Судя по твоей реакции, Падуану не стал посвящать тебя в свои находки.
Не стал, согласилась я.
Ему зачем-то необходимо, чтобы ты была в поле его зрения. И для этого совсем необязательно держать тебя в курсе всех дел.
Вполне вероятно, вновь не препиралась я.
Отец удовлетворенно кивнул, а после снисходительно на меня посмотрел. Я решила чуть подыграть ему.
Как же ты все это разузнал?
У меня свои источники. И им я доверяю.
Ну да. В отличие от родной дочери.
Следующий вопрос не хотелось произносить, но он просто жег язык.
Настолько доверяешь, что согласен с тем, что меня подставили?
Лучше пожалею, что спросила, чем буду корить себя, так и не узнав ответа.
Отец задумался.
Да, это выглядит правдоподобно. Кто-то подменил препараты, рисковал, конечно, но, видимо, это того стоило в его понимании. Думаю, твой язык все же принес тебе парочку врагов в вашей среде, наверняка. Я скрипнула зубами. Но все это снимает с тебя только умышленное причинение вреда. А вот халатность никуда не делась.
Вот же непрошибаемый! Признать, что был неправ, извиниться перед дочерью? Нет, слишком жирно для нее будет. Все равно найти в чем обвинить всегда пожалуйста.
Ни тогда, ни сейчас я не просила, чтобы он походатайствовал за меня перед Комиссией. Хотя у него и были ресурсы, авторитет. Мне всего лишь было нужно, чтобы отец понял, что его дочь не взбалмошное чудовище. Понял и больше не ставил мне это в вину. Но нет, признавать своих ошибок он не собирался.