Обидчик, между тем, преспокойно сидел за столом, с живым интересом изучал мой диплом и постукивал пальцами по крышке стола. Буду честной, мои академические успехи назвать успехами не решится ни один оптимист В мире еще не родился настолько неунывающий человек.
У меня высший балл по ботанике, заострила я внимание опекуна на единственной среди бесславных «удовлетворительно» достойной оценке.
Между прочим, ботаника главная наука в жизни хозяйки цветочной лавки. Музицирование в составлении символичных и красивых букетов ровным счетом ничем не поможет.
Вдруг вспомнилось позорное «плохо» за арифметику, которое как бы тонко намекало, что эта девица плохо считает и денег до совершеннолетия ей лучше не давать. Глядишь, к двадцати одному году она, эта глупая цветочная фея, научится считать на пальцах.
«Плохо» по арифметике поставлено незаслуженно, быстро добавила я. Там не просто «плохо».
Еще хуже? как будто удивился Ричард.
Нет же! Мне снизили балл! возмутилась я. Там должно стоять «плохо» с плюсом, но плюсы в дипломы не пишут.
Это они напрасно, хмыкнул он, откладывая отвратительную бумаженцию, и взял в руки подсунутый вместе с дипломом отказ от опекунства.
Между прочим, документ составил муж моей лучшей подруги Джози. Он служит младшим помощником законника в Депшире и сечет в составлении официальных бумаг.
Я обещал покойному отцу, что присмотрю за тобой до совершеннолетия, произнес Ричард.
Но я не могу вас обременять еще три года.
И ждать! Выставленный на продажу магазинчик на рыночной площади Депшира, идеальный под цветочную лавку, вот-вот уйдет в лапы грубого мясника. Хозяин, конечно, обещал придержать продажу, но не на три года!
Ты меня не обременяешь, уверил опекун.
В голове я судорожно перебирала достойные причины, по каким Ричард Ховард будет обязан отказаться от опекунства. Ведь заикнешься о собственном деле, не увидишь свободы и денег до второго пришествия Великого. Хотя, конечно, вряд ли пришествие случится после моего совершеннолетия.
И вспомнила причину! Не самая выдающаяся, конечно, идея, но других у меня просто не было.
В следующем месяце я выхожу замуж, мысленно скрестив пальцы, объявила я. Мне больше не нужен опекун.
Замуж? Ричард удивленно изогнул брови, словно я собралась не замуж, а добровольцем на каменоломни. Уже?
Мне почти девятнадцать, подсказала я.
Почти, выделил опекун. За кого?
За мужчину, подсказала я (возраст все-таки, вдруг он чего попутает?). Мы давно с ним знакомы. Целый год! Очень хороший человек. Нас представили на танцевальном вечере в пансионе.
А что по бальным танцам у меня «очень плохо», так не всем цветочным феям даются полька и вальс. Некоторым (мне) еще в колыбели драконы отдавили ногу. Заодно и ухо, поэтому музицировала я тоже из рук вон плохо. При моем появлении учебное фортепьяно так расстраивалось, что немедленно начинало фальшивить.
Ричард постучал пальцами по столу, о чем-то размышляя, и спросил:
Где он?
Кто?
Жених.
В Депшире, мигом нашлась я.
Он не приехал с тобой? в голосе опекуна прозвучало возмущение. Отпустил одну в столицу и даже не сопроводил?
Но он посадил меня на почтовую карету и благословил на хорошую дорогу.
Он проповедник? резковатым тоном уточнил Ричард.
Почему проповедник? моргнула я. Он занимается продажей ручных драконов.
И имя у него есть?
Е-есть, неуверенно протянула я.
И хотя контекст не намекал, но при слове «есть» перед мысленным взором появилась тарелка с наваристым рагу. Рагу хотелось страшно.
Какое? допытывался Ричард с въедливостью опытного сыщика.
Красивое! уверила я. Патрик.
Какой еще Патрик?! В мире столько замечательных мужских имен: Фердинанд, Эдвард Ронан, в конце концов. А Патриком зовут старого козла, живущего в маленьком зверинце при пансионе. Бородатого, рогатого, бодучего козла! От него, простите, молока нет, тем более какого-то толка.
Пусть он приедет. Пригласи его, потребовал опекун жениха «на ковер».
Зачем? испугалась я и даже чуток выпрямила спину.
Хочу с ним познакомиться. Как твой опекун я обязан узнать, кому вверяю заботу о твоем благополучии, пояснил Ричард и убрал бумагу с отказом в ящик стола. Скажу больше, он был обязан официально просить твоей руки.
Давайте вдвоем решим, быстро предложила я. Патрик уже попросил у меня руку и сердце, а сейчас он очень занят! У него как раз приплод родился вылупился. В общем, драконы размножились и развелись. Дел столько, что поесть толком некогда.
На «поесть» в животе обиженно и громко заурчало. У меня вспыхнули от неловкости щеки. Опекун выглядел невозмутимым и неприступным. Бульканья не услышал, несуществующего Патрика по-прежнему осуждал. Бедный Патрик! И я не то чтобы бедная, но очень голодная.
Поживешь в моем доме, пока он не приедет, даже бровью не повел Ричард. Передам тебя из рук в руки.
Сегодня же ему напишу! решительно пообещала я. Вы убедитесь, что он достойный человек.
Осталась самая малость: найти этого человека. Достойного или не очень достойного вообще без разницы. Мне с ним одну цветочную клумбу не копать и замуж не выходить. В смысле, по-настоящему не выходить.
В столичном особняке Ховардов мне бывать не доводилось отец служил в загородном поместье, и осматривалась я с интересом. Дом походил на своего нынешнего хозяина: элегантный и совершенно негостеприимный. На стенах строгие ткани, под ногами наборный паркет. Ни одного живого растения!