Я не привыкла к тому, что кто-то помогает мне менять платье, тихо сказала я, пытаясь подсобить девушке.
Леди Бисли усмехнулась:
Скоро привыкните, ее губы растянулись в загадочной улыбке.
Блондинка на мгновенье замешкалась. Вскоре ее ловкие пальцы вновь перебирали тонкий шифон, избавляя меня от пышных рукавов и многочисленных юбок.
Спустя несколько минут я уже стояла перед леди Бисли в скромном темно-синем платье в пол с тонким черным поясом. Корсет того же цвета подчеркивал талию. Высокий глухой ворот скрывал шею, подпирая подбородок. Украшен он был разве что тонкой черной лентой, словно удавка охватывающей шею.
Ах, да! спохватилась девушка. Едва не забыла!
Леди Бисли незамедлительно подошла ко мне и, спешно скрутив мои волосы в тугой узел на затылке, покрыла голову нелепым угольно-черным чепцом.
Так-то лучше! кивнула она, окинув удовлетворенным взором мой новый наряд. Ее светлость не любит, когда кто-то пытается затмить ее. Впрочем, скривив тонкие губы, добавила девушка, на вашей стороне, мисс Донахон, разве только молодость. Иным вас природа к несчастью обделила.
Люсиль подавила тихий смешок.
Идемте, мисс. Герцогиня Сарская изъявила желание познакомиться с новой гувернанткой леди Бетти. Сочтите это за честь, добавила леди Бисли, метнув в меня взгляд, полный презрения.
В покоях герцогини Сарской витал липкий тошнотворный запах болезни. Я почувствовала его сразу, как только переступила порог. В полутьме он пропитал все предметы убранства, осел на мебели, на тяжелых гобеленах и дорогих коврах, чернеющих на мраморном полу небрежными кляксами.
Люсиль осталась за дверью. Леди Бисли же плавно подплыла к кровати, заглянула за бархатный балдахин. В душной, мрачной комнате, темно-фиолетовые ткани отливали угольно-черным. Этот цвет давил, пророчил потерю, обрекал на скорую утрату. Казалось, здесь заблаговременно объявили траур.
Шепот у кровати смолк. Леди Бисли жестом потребовала меня подойти. Откровенно говоря, мне этого хотелось меньше всего. Общение с угасающими людьми прямая обязанность послушницы Девы Справедливости. Тем не менее, за пять лет я так и не смогла привыкнуть к тусклому, болезненному свечению затухающих сердец.
Ее светлость изволила говорить с вами, мисс Донахон, приглушенным голосом произнесла компаньонка. Не дайте ей переутомиться во время беседы, напутствовала леди Бисли, отступая к выходу. Там она и замерла безмолвной статуей, взор которой прожигал мои лопатки, сокрытые под плотной грубой тканью платья.
Дрожащими пальцами я слегка отодвинула полог. Голова закружилась от запаха лекарственных трав и болезни, смешавшихся в тошнотворный коктейль. Под увесистым одеялом лежала бледная, невзрачная женская фигура. Голова ее, в обрамлении спутанных рыжих кудрей, покоилась на подушках. Веки были опущены, сухие губы подрагивали при каждом вдохе. Длинные тонкие пальцы, выдающие в ней даму благородных кровей, стискивали складки на одеяле, впиваясь в дорогую ткань посиневшими ногтями.
Я замерла в нерешительности. Одно дело приободрять больного пекаря с улиц Третьего кольца, и совсем иное иметь дело с супругой герцога Сарского. Каждое слово, сорвавшееся с губ во дворце, весит вдвое больше, чем брошенное на улице.
Сядь, тихий хриплый голос заставил меня вздрогнуть. Герцогиня бодрствовала, но век не поднимала. Редкие рыжие ресницы подрагивали, словно крылья бабочки, летящей на свет.
Бросив обеспокоенный взгляд на леди Бисли, я приблизилась к кровати герцогини вплотную. Тяжелый балдахин опустился, отрезав мне все пути к отступлению. Впрочем, видимой угрозы от ее светлости не исходило. Но, несмотря на слабость и болезненное состояние, она не утратила былое могущество и силу духа. Я это чувствовала. В ней все еще был непоколебимый стальной стержень, который тяжело больным даровал исцеление. Но, увы, чудес в Мионе не бывает. Не каждому дано выздоровление
Я больна, констатировала очевидное ее светлость. Тяжело больна, добавила женщина, сильнее стискивая одеяло. Кажется, каждое слово давалось ей с огромным трудом. Мои дни сочтены.
Не стоит хоронить зерно надежды, ваша светлость, тихо ответила я. Вы молоды. Ваш организм еще в силах бороться с болезнью
Замолчи! Герцогиня распахнула глаза. Они вовсе не были подернуты предсмертной пеленой. Ясный взор ее зеленых очей выдавал в ней особу здравомыслящую. Взгляд женщины скользнул мне за спину, словно силился что-то рассмотреть за балдахином. Пальцы ее светлости внезапно переместились на мое запястье. С силой стиснули его. Руки с виду слабые и болезненные оказались довольно проворными и крепкими. Я позвала тебя сюда не как служительницу жалкой обители, а как девушку, что окажет мне услугу. Как прошипела она и зашлась в приступе кашля. Столь сильном, что леди Бисли незамедлительно поспешила к нам.
Я ведь предупреждала вас, мисс Донахон, с укором посмотрела она на меня, отгибая край балдахина. Ее светлость нуждается в покое.
Я не мешок с луковой шелухой, Антония! крикнула герцогиня, силясь побороть кашель. Вы слишком рано списали меня со счетов!
Пальцы женщины разжались и меня тут же вытолкнули за балдахин. Я едва устояла на ногах.
Люсиль! Люсиль! закричала леди Бисли. У ее светлости приступ! Нам нужен мистер Нельсон!
Миловидная белокурая головка заглянула в покои герцогини и тут же спешно скрылась в коридоре. Вероятно, отправилась на поиски мистера Нельсона. Я же стояла в центре комнаты и молча наблюдала за происходящим. Растерянность приковала мои пятки к пушистому черному ковру. Столь сильно, что не оторвать.
Мисс, вам здесь не место! леди Бисли обратилась ко мне, в спешке указав на дверь.
Я попятилась к двери. На пороге едва не столкнулась с взволнованной Люсиль, которая вернулась не одна, а в сопровождении молодого мужчины со светлыми волосами и пышными бакенбардами. Оба поспешили к постели герцогини, не обратив на меня никакого внимания.
Почувствовав себя здесь лишней, я покорно вышла в коридор дворца, под аккомпанемент криков ее светлости.
Я не буду пить эту дрянь, Антония! Они меня травят! Ты же знаешь! Ты же это знаешь! надрывно кричала герцогиня до тех пор, пока вновь не зашлась в приступе кашля.
Айзек
Значит, девчонка разговаривала с герцогиней, задумчиво произнес я, постукивая пальцами по лакированной столешнице.
Да, ваша милость. Люсиль кланяется, намеренно демонстрируя мне глубокое декольте. Антония сказала, что они о чем-то шептались за балдахином, а после у герцогини начался очередной приступ, говорит она, усаживаясь на край моего стола.
Ты сделала то, что было велено? спрашиваю Люсиль. Ее нелепый флирт отчего-то злит. Раздражает. Невыносимо смотреть, как она перебирает шнуровку корсета, накручивает тугую ленту на указательный палец. Прекрати! рычу, не в силах больше терпеть.
Вздрагивает. Смотрит смело, но руку, тем не менее, покорно одергивает.
Да, сухо отвечает Люсиль на мой вопрос.
Если и дальше будешь цедить по одному слову, придушу прямо здесь! Готов испепелить ее. Девчонка кокетничает, но мне сейчас не до игр!
Если бы я нашла хоть что-то, то непременно бы вам сообщила, ваша милость, нарочито важным тоном отвечает Люсиль, соскальзывая на пол. Нарочно сминает юбку, обнажая стройные загорелые щиколотки. Святые Девы! Чего я там не видел?!
Не спускай с нее глаз! О каждом шаге докладывай мне. Поняла? даю указания, возвращаясь к стопке с письмами, доставленных с разных уголков Миона.
Одного не пойму: чего все так возятся с этой служительницей с окраины Сарсы? задумчиво произносит Люсиль, медленно направляясь к выходу.