Это кто сказал, Новодворский? Вы что, социалист?
Это сказал один из лаймовских профсоюзных лидеров. А я пессимист.
Пессимизм это состояние души, а не система политических взглядов! Сартано был доволен, он загнал моего короля в угол, но не видел грядущей вилки, которая угрожала его ладье или ферзю.
Ну почему же? Считаю, что хороший политик и хороший человек понятия несовместимые, вещал я, уничтожая фигуры доктора одну за другой. И в принципе не надеюсь на то, что та или иная государственная машина или политическое учение могут кого-то осчастливить. Задача любого государства защищать самое себя. Задача любой политической партии захват, удержание и использование власти для реализации собственной программы. Государство слуга народа? Какая дичь Общественный договор миф! Никто ни с кем не договаривался. Есть чудовище, которое мы кормим, чтобы оно защищало нас от других чудовищ например, ваших волшебных бизнесменов, и при этом не сожрало нас с потрохами. Вот и всё.
Выходит, вы служите чудовищу? Он приуныл, оставшись со своим королём и двумя лёгкими фигурами.
Получается, так. Но моё чудовище говорит на понятном мне языке, не строит из себя зайчика и в данный исторический период наконец занялось заботой о нас, грешных, ибо почуяло, что скоро жрать будет некого. Стадо нужно подрастить, откормить и пополнить свежими овечками и баранами, чем я и занимаюсь. И вполне осознанно на нашем лугу подросла зелёная травка, и пастух симпатичный, на скрипочке играет, а псы дрессированные и кусают только самых тупых баранов. Играть роль жёлчного пограничника мне даже нравилось.
Вы говорите жуткие вещи! Луиджи Сартано видел, что проиграл, и потому расстроился. Я требую реванша и в беседе, и в игре. Думаю, мне удастся вас переубедить. Вот только прибудем на Сипангу, и я вам там всё покажу
А вот это было очень кстати!
С превеликим удовольствием, доктор. Ловлю вас на слове! Апеннинец погрозил пальцем, встал со стула, забрал свою подушечку и пошёл в сторону буфета.
Разбросанные по столу шахматные фигуры пришлось убирать мне.
Глава 5. Герметичный детектив
Йозеф Гёрлих взошёл на борт в Дагоне.
Вот уж где я не мечтал оказаться и кого не планировал встретить. «Голиаф» пополнил тут запасы топлива и взял нескольких пассажиров. Со свежими продуктами в Федерации нынче было туговато, а вот со свежими газетами полный порядок.
Не желая светиться перед таможенными чиновниками, я подождал, когда лайнер отчалит и наберёт ход, и тут же выскочил на палубу в надежде первым поживиться федералистской прессой. И столкнулся нос к носу с почтенным корреспондентом «Беобахтера», от которого за версту несло капитулом тайных операций Протектората. Он, по всей видимости, тоже был удивлён такому стечению обстоятельств, но, в отличие от меня, тушеваться не стал, приподнял свой старомодный котелок, обнажив аккуратную седую стрижку, и произнёс:
Гутен абенд! Подскажите, а где здесь буфет? Умираю от жажды!
Да-да, буфет тут есть, на верхней палубе и ресторан в первом классе Я указал рукой примерные направления, не представляя, как вести себя дальше.
А Гёрлих представлял.
Данке! сказал он, снова отсалютовал котелком и направился к лестнице наверх. Бодрый такой старикашка!
И вот пойми мы с ним как бы знакомы или как бы нет? А ещё Веста этот крутился тут же, тоже за прессой пришёл небось Он, наверное, всю эту сцену в деталях рассмотрел. А газеты я тоже взял одну зурбаганскую и одну дагонскую. С большей охотой почитал бы имперскую прессу, тот же «Курьер», но в Федерации, стране победившей демократии и свободы, запрещать продавать и выписывать иностранные издания считалось нормой.
* * *
«ВРАГ У ВОРОТ! ГЕМАЙНЫ ОСАДИЛИ АРЛИНГТОН!» вопили заголовки. Это значило, что архиепископ Стааль спустил коммандо с поводка. А ещё, что мои парни выстояли там, в ущельях Солнечных гор, и крепко дали по зубам каннибалам. Так крепко, что угроза удара в тыл Наталю со стороны людоедских племён Сахеля была ликвидирована, по крайней мере, на долгое время.
Уже стемнело, зажгли электрическое освещение. Я слегка передвинул стул, чтобы жёлтый свет лампочки попадал на газетный разворот, и принялся за чтение.
За бортом плескались океанические волны, на небе взошла луна.
Вы так смотрели на сцену в последний раз, когда мы исполняли «Small town blues», раздался приятный женский голос. А теперь ваши глаза горят, когда видят заголовки о войне.
Это была Изабелла Ли собственной персоной! Я тут же вскочил с места, поприветствовал её и предложил место для сидения здесь, в шахматном клубе, было полно стульев. Честно говоря, тот факт, что певица решила заговорить со мной, сбивал с толку.
Я подошла к вам потому, что вы единственный всегда переставали жевать и откладывали столовые приборы во время нашего выступления, пояснила она. Вы любите музыку и уважаете наш труд это достойно. А я люблю шахматы. Сыграем?
Вы выиграете, предупредил я. Если вас это устраивает, я с удовольствием вам проиграю.
Можете звать меня Изабелла, сказала она. А победа меня вполне устроит.
И она сама принялась расставлять фигуры.
Я всегда наблюдаю за залом, когда пою. И знаете что? Больший гадюшник, чем ваша секция, сложно себе представить, житейским тоном поведала певица. Удивительные экземпляры собрались в одном террариуме! Как будто кто-то их специально подбирал. Сегодня, кажется, туда добавится ещё одно ядовитое насекомое приняли на борт несколько часов назад.
Наверное, она говорила о Гёрлихе. Наша партия развивалась плавно, до ужина было ещё около часа, а потому я решил поддержать беседу.
Народ странный, но мне они не показались такими уж мерзкими, разве что Вильсоны
А что Вильсоны? удивилась Изабелла. Развращённые, избалованные молодые люди, типичные представители богемы Аракира, Кри или Паранигата. Что вы в них рассмотрели?
Марафетчики, пожал плечами я. Никогда не любил наркоманов.
И как вы сделали такие выводы?
Я пограничник, у меня чутьё
На самом деле Гарри часто тёр переносицу и теребил массивный перстень, время от времени невольно сдвигая фальшивый камень в сторону такие тайнички были вполне в духе любителей кокаина, а Барбара имела дурацкую привычку шмыгать носом в самый неподходящий момент.
Ну, пусть так. Кокаин не запрещён в большинстве стран, вполне невинный стимулятор.
Да-да, а водка отличный антисептик. А опий снотворное. И в империи, кстати, закон о запрете кокаина, каннабиса и целой группы опиоидов был принят лет пятнадцать назад, ещё при прежнем императоре.
Дались вам эти Вильсоны. Вы присмотритесь к сёстрам Медоус. Я читала в газете об этих милых дамах, закатила глаза Изабелла. Их мужья скончались в один день с одинаковыми симптомами. Но следствие зашло в тупик вскрытие не нашло следов яда или насилия, и в момент смерти вдовушки имели железное алиби они проводили время на чаепитии у третьей своей сестры. Но поверьте мне, я родом из Ассинибойна, и в тамошних трущобах знают немало способов покончить с врагом в таком стиле. Хотя о каком стиле тут может идти речь: пена изо рта, конвульсии, испражнения Фи! А помимо мужеубийц Медоус у вас есть ещё потрошитель Сартано, маньяк Роше и фанатичка Моррис.
Эта женщина определённо вызывала оторопь. А ещё громила меня на всех фронтах, закупорив основные мои фигуры в углу клином пешек при поддержке кавалерии.
А Веста и Егучи-сан? поинтересовался я.
Егучи осуществлял кровную месть и теперь возвращается домой, а Веста Веста пустое место. Ничтожество. Посредственность. Здесь явно прослеживалось что-то личное.
Её способность сгущать краски была уникальной. Мне и вправду начало казаться, что мои соседи по ресторану кровавые убийцы и настоящие живодёры. Оставался вопрос, кем, по её мнению, являюсь я сам?