Ругаясь, я вылезла из постели и приоткрыла окно. На карнизе, скрючившись и непонятно как держась, сидел Аркел с покрасневшим от напряжения лицом и, несмотря ни на что, улыбался.
Ты глупец, сообщила я.
Выдохнув, Аркел перекатился с внешнего подоконника на внутренний и протянул букет слегка помятых астр видимо, именно ими он и стучал в стекло.
Я и так с утра до вечера вожусь с мёртвыми, а ты хочешь, чтобы у меня дома стояли ещё и мёртвые цветы? Нет уж, избавь.
Аркел вовсе не выразил недовольства или разочарования, держал лицо, как истинный артист. Он оставил астры на столе и сел на мою ещё тёплую кровать. Я едва заметно сморщила нос: без грима Аркел нравился мне меньше. Казался каким-то бесцветным: бледная кожа, светлые волосы до плеч и блёкло-голубые глаза. На миг я почувствовала себя настоящей сволочью, которая ценит в людях лишь внешность, но это чувство сразу ушло, стоило Аркелу вновь раскрыть рот.
Когда ты вернёшься к семье? спросил он, невинно глядя на меня.
Не в ближайшее время, беспечно ответила я. Что, недоволен театральным жалованьем? Возьми подработку. Можно, к примеру, чистить конюшни. И хорошо бы принести извинения после вчерашнего.
Подчищать дерьмо лучше, чем вытаскивать мёртвых из домов, откликнулся Аркел, вторя моему несерьёзному тону. Извини.
Если мои деньги для тебя пахнут мертвецами, то можешь не брать их.
Я начинала закипать. Мне хотелось вымыться, одеться и провести утро спокойно, не тратя время на перепалки.
Аркел быстро вскочил, привлёк меня к себе и потянулся ко мне губами. От него пахло розовой водой и пудрой для волос мягкий, совсем не мужской запах, но мне от него неизменно срывало голову, как и от прикосновений Аркела. Я сама прильнула к нему, и мы тотчас оказались в постели.
Мне нужно-то всего десять серебряных ликов, шептал Аркел, блуждая руками по моему телу. До следующего семиднева. Я заслужу, обещаю.
Он прижался губами к моим ключицам. Я выдохнула, сгорая от страсти, заранее готовая простить ему всё. Что не так со мной и Аркелом? Почему я, зная обо всех его недостатках, продолжала принимать его и помогать деньгами?
Скажи только, ты снова проигрался или хочешь сводить в сладкую лавочку новую смазливую девчонку?
Нужно отдать долг, уклончиво ответил Аркел.
Почему я это терпела? Почему отдавала Аркелу то немногое, что зарабатывала своим трудом? Не знаю. Было в нём что-то такое, из-за чего я не могла отказать. Что-то беззащитное, мягкое, самым причудливым образом смешивающееся со страстностью и порочностью.
Отсчитав из кошеля десять ликов, я протянула их Аркелу. Он сцапал монеты так быстро, что если б я моргнула, то могла бы и не понять, куда они делись.
Пойдёшь на маскарад? спросил Аркел, довольно откидываясь на подушку.
Какой ещё маскарад? Я нахмурилась.
Маскарад у Лариме. Ты ведь не могла забыть, солнышко, как сильно я хочу туда попасть.
Аркел снова поцеловал меня, так нежно, что я даже забыла возмутиться новой просьбе.
Конечно, как я могла не вспомнить о маскараде? Любимое детище матери после Лагре, разумеется. Глупый, напыщенный, шумный бал в нашем поместье, куда съезжался весь Стезель и половина стольного Зольмара. Главы гильдий, советники и чиновники всех мастей все блистали, обрядившись в самые нелепые наряды, скрыв лица и на один вечер потеряв себя в водовороте танцев и выпивки. Аркел и правда давным-давно закидывал мне удочки, едва узнал, что я та самая блудная дочь Лариме. Конечно, для лицедея такое событие могло стать знаковым. Кто знает, может, Аркелу повезёт встретить мецената или представителя, который продвинет его из рядового балагана в главный театр Зольмара? А если такое произойдёт, мне не придётся вытряхивать из кошеля последние лики, спасая незадачливого любовника от долгов и разъярённых отцов девушек, с которыми он соизволил поразвлечься
Я застонала и перевернулась на бок.
Угораздило же забыть. Я не была там лет шесть. Последний раз меня пытались подложить под жирного главу гильдии ростовщиков. С тех пор как-то расхотелось наряжаться и танцевать.
Может, теперь всё стало иначе?
Аркел осторожно провёл пальцем по моей шее и остановился у ключиц. Он был хорошим актёром и почти сумел скрыть нетерпение, но я-то чувствовала, как сильно, до дрожи, ему хочется, чтобы я провела его на маскарад, куда можно попасть лишь по приглашениям. Ну, или сопровождая одного из членов нашей семьи.
Стащи из театра костюм вульгарной шлюхи. И маску такую, чтоб мать с отцом меня не узнали. А сам оденься пороскошнее. Тогда я тебя проведу.
Аркел расхохотался и снова поцеловал меня, на этот раз уже крепко и пылко.
Моя голова лежала у Аркела на груди. Он лениво потянулся к столику, нащупал свой портсигар и скрутил папиросу с фейдером.
Опять будешь курить эту дрянь? Я сморщила нос. Пары` фейдера могут стать причиной постельных неудач.
Аркел хмыкнул, затягиваясь и выпуская желтоватый дым. Пахло приятно, но я хорошо знала, что это курево не может довести до добра. Особенно если сочетать его с выпивкой, а уж Аркел всегда с готовностью угощался вином или брагой у своих многочисленных поклонниц и покровительниц.
Вот сейчас и проверим, грозит мне неудача или нет.
Уже после первой затяжки улыбка Аркела стала слишком наглой. Я села, подложив под спину подушку и скрестив руки на груди, показывая: с одурманенным не лягу.
По правде, я была бы не против, если б фейдер сделал Аркела менее любвеобильным. Конечно, меня сжигала ревность, хоть я и понимала: между нами не может быть никакой счастливой истории, мы просто спим вместе падальщица и лицедей с театральных подмостков. И тем не менее мне было неприятно слышать от Аркела рассказы о его похождениях и богатых любовницах, щедро платящих за смазливое лицо и пластичное тело. И ещё меньше удовольствия было в том, чтобы находить на его коже следы недавних бурных ночей царапины на спине или багровые кровоподтёки на груди и шее.
Как назло, сейчас взгляд зацепился именно за ссадину на груди Аркела.
Сколько ей было лет? спросила я, проводя по ссадине мизинцем.
Здесь ты не угадала, милая падальщица. Я получил это во время последнего спектакля.
Там ты тоже играл роль любовника?
Аркел снова затянулся папиросой. Его взгляд становился сонным и блуждающим, поэтому я старалась разговорить его, иначе бы он просто заснул и проспал крепким сном до следующего утра.
Нет. По сюжету я был неверным, которого убивали воины царя. Деревянным мечом, но он был ужасно похож на настоящий. Почему ты не ходишь на представления? Я бы хотел видеть тебя среди зрителей.
Я улыбнулась, распознав лукавство:
В самом деле? Ты каждой своей даме говоришь такое?
Иве-ель, протянул Аркел. Комнату уже заволокло прозрачной желтоватой дымкой с ароматом цветов фейдер всегда так пах, и у меня тоже начинала легчать голова. Не сравнивай себя с ними. Ты ведь особенная, сама знаешь.
Аркел приобнял меня за голые плечи. Пусть я не верила ему, но это всё равно было приятно. Я прижалась ближе, забывая, что ещё недавно таила обиду. Наверное, так на меня действовал дым.
Моя особенность в том, что я работаю с мертвецами? Твои богатые любовницы занимаются более скучными делами, не так ли?
Аркел хмыкнул и поцеловал меня в висок. Иногда он нравился мне даже таким: бледным, невзрачным без своих костюмов и грима. Словно бабочка, которой стёрли пыльцу с крыльев. Сейчас Аркел казался нежным и беспомощным, и в том, очевидно, была заслуга расслабляющего дыма фейдера.
Ты особенная тем, что я люблю тебя, Ивель.
Если лжёшь, то лги хотя бы правдоподобно.
Ты ведь не простая падальщица, продолжал Аркел, не обращая внимания на моё ворчание. Ты чудесная. Покажи мне свои чудеса.