И почти сразу парень услышал знакомый голос.
Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет, раздался рядом голос Славки, мало того, что он не смотрит туда, куда мне нужно, так он ещё и разговаривает на языке, от которого уши вянут, мат через слово.
Так ты его не слушай, Славян, усмехнулся Лёнька, разговаривай со мной.
Лёньчик! обрадовался Славка, Ты в ком сидишь?
Во фрице, который сейчас короб из досок сколачивает для стены, сообщил Лёнька, а ты где?
А я в центре зала стою, сообщил голос, слежу, чтобы они никуда не разбежались, охранник я. Как тебя угораздило в немца-то вселиться?
А я что, выбирал? возмутился парень. Я вообще не понимаю, что происходит, и как нас сюда занесло. Сны какие-то уж очень реальные.
Ты с кем-нибудь уже пересёкся? спросил Славка. Кого-нибудь ещё в этот сон закинуло?
Да, с Наташкой парой слов перекинулся, она в столовой на раздаче стоит.
Ага, я тоже с ней успел поболтать, обрадовался Славка, а Пашку с Тонькой не встречал ещё.
Я тоже ещё их не слышал, но думаю, что они где-то тут. Наверняка нас всех сюда закинуло.
Я тоже так думаю, и наверняка это связано с тем трупом, что мы нашли в стене.
Согласен, сказал Лёнька, и я, кстати, сейчас как раз делаю ту самую деревянную перегородку, которую потом заложат кирпичом, и получится тот самый гробик, который мы обнаружим спустя сорок лет.
Выходит, пока трупа в стене ещё нет. Но убийство это произойдёт довольно скоро. Строят немцы быстро, день-два и эта стена будет полностью готова, потом уже труп в неё будет не запихнуть.
Лёнька и Славка перебрасывались разными фразами весь день. А что им ещё было делать? Немец строил, охранник, которого звали Борис, следил за порядком, а ребятам было заняться нечем. Они вообще в этой странной галлюцинации не могли делать ничего другого, кроме как разговаривать.
Вечером во время ужина Лёнька наконец узнал новости о ещё одном своём друге. Наташка, выдавая его фрицу вечернюю пайку, сообщила, что днём в столовую приезжала машина с продуктами, и шофером этой машины оказался Пашка. Впрочем, конечно, сам Пашка не был шофером, а всего лишь сидел в нём, но поговорить с ним Наташке удалось.
Ты не поверишь, Лёнь, усмехнулась в призрачном разговоре Наташка, этот водила, его, между прочим, тоже Павел зовут, так вот, он, оказывается ухажёр моей толстушки, в которой я сижу, прикинь, можно сказать, даже жених. Пока они вместе машину разгружали, я таких нескромных разговоров наслушалась. Я никогда не думала, что наши бабушки и дедушки так общались, в кино их совсем не такими показывают.
Ну, ты сравнила, усмехнулся Лёнька, там кино, а тут жизнь. Причём, как я понимаю, народ тут на зоне простой, университетов не заканчивал. Да и война только недавно закончилась, народу не до политесов, тяжело народ живёт, бедно. Я это уже заметил глазами моего немца.
Да, согласна, вздохнула Наташа, очень заметно, что жизнь тут трудная и тяжелая. Но народ не унывает, развлекается как может.
Ганс Хольц, а тебе опять посылка, услышал Лёнька, когда собирался покинуть столовую.
Он уже знал, что так зовут немца, хозяина тела, в котором он сидел, сегодня на стройке он не раз слышал, как к нему обращались по этому имени.
Счастливчик ты, Ганс, говорил меж тем охранник у входа в столовую, вторая посылка за месяц. Кто же тебя там в Германии так шибко любит?
Муттер Мама, пробормотал Лёнькин немец. Мальчишка уже выяснил, что Ганс неплохо понимает русский язык, так как находится в плену уже не первый год и кое-что за это время смог выучить. Но как разговаривает немец по-русски, Лёнька ещё не слышал. Впрочем, и по-немецки разговаривал Ганс не очень охотно.
Топай на склад, тебя там ждут, сказал охранник.
Как Лёнька понял, после ужина пленным наконец выпало свободное время, когда они могли почувствовать хоть какую-то свободу, не ходить строем, а заняться своими делами, если, конечно, такие дела у них были. У Ганса же дело было, и он отправился на склад.
Встретила его там невысокая худая женщина в военной форме, ещё довольно молодая, но очень усталая и какая-то замученная на вид.
А, Ганс, я как раз твою посылку сортирую, сказала она пленному, который смотрел на неё с улыбкой. Лёнька вдруг явственно почувствовал, что немцу эта невзрачная женщина очень нравится.
Нет, ну что ты на неё так уставился, фашист недорезанный, вдруг раздался в голове Лёньки знакомый голос.
Тоня? удивлённо воскликнул парень.
Лёня? раздался такой же удивлённый ответ.
Ну вот, теперь все в сборе, констатировал парень, ты последняя оставалась, о ком я не знал.
А я только с одним Пашкой пересеклась, ответила девочка, он приезжал на машине, привёз какие-то ящики на склад и посылки для фрицев.
Не повезло мне, вздохнул Лёнька, выходит, я один в пленного вселился, все остальные на свободе.
Мало того что на свободе, оказывается, Павел, в котором Пашка сидит, мой старший брат, сообщила Тоня, ну, то есть брат Лиды, в которой я сижу. И ещё у меня, то есть у неё, есть пятилетняя дочка, очень болезненный ребёнок, с постоянными проблемами со здоровьем.
Ты уже неплохо изучила свою хозяйку, удивился Лёнька.
Я о ней и о её брате уже знаю больше, чем о себе, усмешка послышалась в голосе Тони, они сегодня с Павлом очень уж откровенно поговорили о жизни. Брат так вообще вскоре собирается жениться на какой-то Ларисе, она на здешней кухне работает.
Да, я её видел, Лёнька улыбнулся бы, если бы знал как, в ней как раз Наташка сидит.
Великолепно. Отличная пара. Они скоро поженятся, а вот у меня жизнь не задалась. Ну, то есть не у меня, а у Лиды. Её муж с войны вернулся не один, привёз военно-полевую жену. Они тут же рядом в городке и живут. Тут вообще такой бред творится. Лида мужа, разумеется, сразу выгнала, а он, похоже, уже жалеет о том, что случилось, подбивает клинья, чтобы вернуться, но она ни в какую, хотя вроде бы скучает по нему да и с дочкой проблемы и с деньгами.
Я так понимаю, что тут лучше всех живут те, кому посылки из Германии приходят, если бы у Лёньки была рука, он бы показал ею на стол, заставленный разнообразными пачками и банками, которые разбирали Ганс и Лидия.
Ну, такие, как Ганс, это единичные случаи, ответила Тоня, большинству пленных тоже несладко живётся.
Всё время, пока Лёнька разговаривал с Тоней, мужчина и женщина перебирали посылку, Лидия передавала Гансу вещи, записывала их в тетрадь, а он расписывался в получении.
Лида, возьми, это всё тебе, сказал Ганс на вполне приличном русском после того, как расписался за последнюю банку, и дочке твоей.
Немец подвинул продукты к женщине. Она укоризненно посмотрела на Ганса и покачала головой.
Я не могу всё взять, тихо и медленно сказала Лида, явно что-то обдумывая, но Давай я возьму только то, что может быть полезно дочке.
Женщина отодвинула от себя жестяную банку кофе и ещё пару пачек с неразборчивыми немецкими надписями, что там внутри Лёнька не смог понять.
И ещё, Ганс, женщина заметно смутилась, ты делаешь уже не первый раз такие щедрые подарки и ничего не берёшь взамен. Я хочу всё же заплатить за продукты, но у меня мало денег.
Мне деньги не нужно, я хороший зарплату получать, покачал головой Ганс, а тратить их тут негде.
Но вам ведь разрешают вечером выходить в посёлок, сказала Лида, там можно в кино сходить или купить что-нибудь нужное.
Я всего один раз за год ходил, мне не понравился, люди плохо смотрят, немец вновь покачал головой, здесь лучше.
Как же мне тебя отблагодарить? вздохнула женщина.
Ты знаешь, немец прямо посмотрел в глаза Лиде.
Тебе придётся выйти в город, женщина не выдержала пристального взгляда и отвернула лицо в сторону, завтра сможешь?
Я имею право выходить вечером, от семи до девяти, кивнул Ганс, куда идти?
Водокачку недалеко от платформы железнодорожной знаешь?