Все тут. Разве нескольких, самых прилично одетых, бабули разобрали. Остальные никуда пока не собирались. Вот как измажутся все, наносятся тогда и пора будет домой, наспех переодеться, пожевать того-другого и снова во двор. Уроки? Какие уроки, когда весна во дворе.
Ольга вот на что взрослый солидный человек, и та вместо того, чтобы приличным образом заниматься библиотекой, расселась, болтая ногами, на оградке в компании Светки Приходько. С некоторых пор мелкая с особым рвением ударилась в добрые дела, вот и теперь присматривает за всеми разом: Сашкой и Алешкой, которых по окончании уроков надо было отвести к ним домой, к соседке тете Гале, а также заодно за Колькиной сестрицей Наташкой, которую, к слову, мама ждет не дождется домой, а она тут никак не нагуляется.
«Сейчас всех расшугаю», решил Пожарский и тотчас, обо всем забыв, плюхнулся рядом с девчонками.
Хочешь? предложила Светка, протягивая надкусанный бублик.
Не-а, сыт, отказался он. Как дела?
Вздохнув кротко, как старушка, которой белый свет не мил, Светка ответила:
Живому все хорошо.
Ну-ну, Колька отдал ящичек. На вот, передай поросенкам. Оля, чего там, пошли? А то хорошо бы вечером успеть в киношку.
Точно, точно, заторопилась Оля на словах, на деле лишь лениво пошире открыла глаза. Побежали, побежали
Подождав для приличия несколько мгновений, Колька потянул лентяйку за руку:
Вставай давай, времени нет на солнце мурлыкать.
Несмотря на солидные и бесспорно ценные замечания, оказавшись наедине в библиотеке, Колька не сразу принялся за дело, а потратил некоторое время на более приятные вещи.
Отстань, пластырь! отбивалась Оля без особого возмущения. Лишь бы языком болтать, только что на улице подгонял: быстрей-быстрей. А сам что?
Права ты, Ольга, мудрейший из всех человек, важно согласился Колька, занимая наконец руки инструментом. Хорошенького понемножку. Показывай, где у нас с тобой не в порядке.
Оля быстро раздавала ценные указания укрепить, выправить по высоте, устранить перекос и прочее в том же духе. Парень кивал, про себя отмечая, что очень правильно он себе выбрал именно эту девчонку: шутка ли, найти среди этих, в юбках, тех, что в состоянии внятно разъяснить и что надо, и чем недовольны. Взять самых достойных из них, ту же Царицу Тамару. Никогда толком не скажет, чем недовольна. Чуть что не по ней, надувается, как мышь на крупу, и будь любезен сам догадываться, в чем провинился.
Оля же, очертив фронт работ, с чувством выполненного долга устроилась за столом и принялась якобы трудиться, черкая пером в каталожных карточках. И попутно щебетала, позабыв о том, что только что попрекала любимого человека болтливостью.
После того как дошли-таки старшие до загса, Ольгу стало не узнать. Светится вся, радость в глазах не угасает. При всем уважении к Акимову Колька не мог себе представить, чтобы кто-то мог так радоваться его постоянному присутствию. Особенно если разберет его желание поумничать, нотации почитать.
Ну а Олю все устраивало, даже то, что пришлось переселиться из изолированной комнаты в проходную. Ничего страшного к тому же Палыч немедленно построил из подручного материала отличную ширму. Он вообще оказался изрядным домашним мастером: чуть какую неполадку откопает и тотчас чинить берется.
Стосковался по нормальной работе, сострил Колька, в свою очередь укрепляя расшалившуюся полку.
А что ехидничать? Человек наконец-то обрел свой дом Не поверишь! Впопыхах позабыла как-то полы помыть, ну, думаю, не оберешься попреков. Бегу домой глядь, Палыч намывает, да еще на коленках, аж до блеска. Я ему: Сергей Палыч, вы что, отдайте тряпку! А он такой: иди, Олюня, отдыхай, умаялась.
От сладости аж скулы сводит, признался Колька и тут же вспомнил, что позабыл сообщить:
Слушай, новость какая! Батя его сейчас командующим лабораторией сделали, я говорил уж?
И не раз.
Так вот он сообщил, что после получения аттестата меня устроят на работу.
Перо в руке Оли, которое уже давно бездействовало, так и дернулось и замерло.
Ты переедешь? с деланым равнодушием спросила девушка.
Обязательно, таким же манером подтвердил он, и ты со мной.
Нахал, покраснев, заявила Оля.
Ничуть не бывало, возразил Колька, отложил инструмент и извлек что-то из кармана. Дай-ка сюда руку.
И прежде чем она успела сообразить, ловко надел на тонкий пальчик Оли колечко простенькое, гладкое, несомненно, обручальное.
Да ты что! Откуда?
Сам выточил. С первой зарплаты куплю тебе настоящее. Смотри-ка, тебе в самый раз.
Погоди.
Никаких «погоди». Я до пенсии ждать не намерен.
И уверенно, хозяином, обняв Олю, собрался уже влепить от всей души практически супружеский поцелуй, но насторожился: со двора, с приоткрытого окна, ему послышались сдавленное сопение и возня звуки тихой, но хорошей потасовки.
Деликатно отстранив девушку, Колька распахнул окно и привычно выпрыгнул на улицу.
6
Там и впрямь было весело. Дрались трое, поднимая такую пыль, что ног и рук, казалось, было не менее сотни. Колька, оценив ситуацию на благоразумном расстоянии, определил, что перед ним хорошо известные ему персоны, причем двое почти беззвучно, но старательно месят третьего.
«Не, это не дело», решил Николай. И позабыв, что он без пяти минут специалист и семейный человек, с наслаждением ввязался в драку.
Что конкретно натворил Анчутка, он не знал, но точно знал другое: двое на одного нечестно. Открытие второго фронта было как нельзя кстати, Яшка не справлялся, был, очевидно, не в форме. На пару же с Колькой они одолели двух взбесившихся мелких бурундуков Саньку Приходько и Витьку Маслова.
Проси пощады! потребовал Яшка, уложив Саньку мордой в пыль и заламывая руку.
Колька, осторожно, но крепко удерживая Витьку, для острастки встряхивал его, пытаясь привести в чувство:
Будет, будет кипятиться.
Пусти! шипел и плевался неузнаваемый Маслов, хотя глаза уже заметно вошли обратно в орбиты и пены на клыках поубавилось.
Витька, не балуй. Успокойся, увещевал Пожарский, не ослабляя хватки. Яшка, дурак, плечо сломаешь!
Я ему и шею сверну, кровожадно пообещал Анчутка. Он же сзади напрыгнул, падла, ты подумай!..
В этот момент Санька, извиваясь ящерицей, особенно остервенело лягнулся и пнул Яшку в живот. Тот взвыл, согнувшись пополам. Санька, вскочив на ноги, зажал ему локтем шею, принялся душить, и не на шутку. Пришлось бросить Маслова, который тотчас снова кинулся на Яшку, и вся потасовка вернулась в первоначальное состояние.
Прекратите немедленно! надрывалась Ольга, беспомощно прыгая вокруг. С ума вы сошли!
С диким визгом в компанию влетела Светка, но действовала она на удивление смело и решительно: с разгона, не разбирая, устремилась в гущу событий, орудуя зубами и ногтями.
Каша и гвалт стояли неимоверные, брызгами разлетались сопли и кровь. Хорошо, что старшеклассники заинтересовались, что там за пыль столбом под окнами библиотеки, за углом, а то неизвестно, чем бы дело закончилось. Зубы бы точно полетели.
С грехом пополам всех растащили, привели в чувство и уже уговаривали угомониться и бежать скорее на колонку сопли-кровь замыть, пока старшие не увидели, но тут некстати появился директор Петр Николаевич, а с ним, как назло, сержант Иван Саныч Остапчук.
А вот и дельце, чуть ли не потирая ладошки, порадовался он. Ухватил одной рукой ухо Приходько, второй Маслова, в то время как директор удерживал за шиворот Анчутку:
Пойдемте, деточки мои дорогие, на порку. Пожарский, ты тоже.
Для воспитательной работы Петр Николаевич уступил свой кабинет.
Иван Саныч, бережно установив фуражку на директорском столе, степенно устроился в начальственном кресле. Было заметно, что место это ему нравится (он аж зажмурился), и оно действительно старому сержанту шло.