Мысли, как правило, приходили во снах. Туманные видения и очертания словно посылались ему извне. Иногда это были почти готовые сюжеты нового рассказа, а бывало, неясные, почти неуловимые всполохи вдохновения заставляли волноваться так сильно, что, не успев и не сумев их зафиксировать на бумаге, он сильно переживал. Ведь явно в тех всполохах было нечто значимое. Так по крайней мере ему всегда казалось.
Просто писать очень быстро надоело. Хотелось научиться писать хорошо и интересно. Ведь он прекрасно осознавал, что вся его писанина настолько проста и безвкусна, и неинтересна искушённому читателю, что не заслуживала даже внимания.
Иногда ему казалось, что способен он написать нечто большее, чем заурядная беллетристика. С ранней юности он буквально зачитывался одним романом, находя для себя каждый раз что-то новое. И хоть в своих произведениях часто копировал стиль и манеру писателя, а также использовал некоторые словообороты, но прекрасно понимал вторичность всего этого, и ни в коем случае не претендовал на исключительность своих работ. Пытаясь найти свой стиль, он часто «опускал руки», ведь поначалу написанное им, изначально казавшееся тем самым собственным слогом, впоследствии оказывалось лишь бездарной копией. Поэтому очень часто наступала, так называемая «творческая яма», из которой никак не выбраться.
Впрочем, писать он не переставал. Оттачивая слог и манеру, он всегда в мыслях лелеял тот самый приход вдохновения, что сподобит к написанию нечто большего, чем обычное бульварное чтиво.
Фантазия всегда была развита у нашего не-писателя. Вот только выразить печатным текстом тот водоворот мыслей, что рождался внутри, не всегда удавалось. Точнее никогда ещё не удалось записать весь полёт мысли, и это его очень тяготило. Сколько брошенных или удалённых начисто начинаний было за последнее время. Уловив мысль и посчитав её стоящей, он конспектировал в тетрадке основу рассказа. А потом случались дела, возникающие как всегда внезапно, и тогда мысль уставала от бессмысленного полёта и терялась из вида где-то вдалеке. Потому есть очень много незаконченных произведений, которые просто валяются на полках. И, поначалу казавшиеся интересными сюжеты, безвозвратно растворялись в небытие из-за нехватки свободного времени
Своего рода отдушиной стал на некоторое время канал в интернете. Появились постоянные читатели и почитатели его творчества. Но всё это очень быстро наскучило, ведь вся затея с блогом была лишь очередным увлечением. Виделось ему в мечтаниях всё это, как ступенька к движению вверх. Но оказалось показалось
Несерьёзность всей этой затеи опускало его в очередную «творческую яму». Писать простеньки стишки для него не составляло труда, но не приносили они желаемого удовлетворения, потому и часто удалял из черновиков на ноутбуке всю эту фигню без сожаления.
Фантазия нашего не-до-писателя, действительно была очень развита. Иногда реальность менялась местами с вымыслом, и тогда случались встречи с героями тех произведений, которыми тот зачитывался.
Так случилось и в то раннее утро. Можно всё это объяснить галлюцинациями, но ничего изменяющего сознания он не принимал. Скорее это плоды его не совсем здорового воображения.
Персонажа, появившегося внезапно из ниоткуда, Вы все прекрасно узнаете, ведь описание его внешности довольно широко известно благодаря тому самому роману, который вдохновляет нашего горе-писателя.
Краем глаза замечен был человеческий силуэт, возникший словно из пустоты, двигающийся по тропинке лесопосадки чуть сбоку и позади.
Чёрный, дивно облегающий фигуру плащ на оранжевой огненной подкладке, а на поясе его висела длинная стальная шпага с золочёной рукоятью. Тропинки не-писателя и вновь появившегося персонажа пересекались впереди и почти поравнялись. Фигура в чёрном произнесла глубоким баритоном:
Сегодня восхитительное и прохладное утро, не правда ли
Глава третья
В дипломате незнакомца была целая стопка бумаг в прозрачных файлах, а сбоку от них лежали смятые предметы женского нижнего белья полупрозрачные лифчик и трусики бежевого оттенка. Щеголеватый незнакомец вынул лифчик и демонстративно растянул его за бретельки. Размера он был примерно четвёртого. Показано поморщившись, гость выдал несвойственным его облику голосом:
Жозефина, стерва похотливая. Не иначе как из её гардероба тряпки, тон, с которым была произнесена эта фраза, был хрипловатый и очень походил на звук полицейских «крякалок» из патрульных машин.
Супружеская пара вздрогнула и переглянулась межу собой, будто одно лишь воспоминание или намёк на правоохранительные органы приносили им чрезвычайные страдания.
Язвительно усмехнувшись левой половиной лица, Альберт Всеволодович убрал на место предмет гардероба «похотливой Жозефины», большим пальцем левой руки пролистал стопку документов. Наконец он вытащил из середины пачку в запечатанном фиолетовом конверте формата А 4.
Вот те самые, по всей видимости, «крякнул» незнакомец, затем перевёл взгляд на сконфуженных Синичкиных и ровным баритоном добавил, Всё ли в порядке с вами, господа? Вы не стойте столбами. Присядьте к столу дело не скоротечное и в спешке не решаемо. А на голос мой не обращайте внимания, утро ведь раннее, вот и дикцию ещё не разработал
Синичкины бросили мимолётный взгляд на окно за занавеской, затем одновременно перевели глаза на настенные часы всё указывало на поздний вечер
Это у вас тут к ночи дело обстоит. В моём мире раннее утро ещё, словно прочитав их мысли и ничуть не смутившись, молвил странный гость.
Затем он ловким движением распечатал фиолетовый конверт и вынул из него стопку бумаг:
Однако, ближе к делу
Супруги одновременно приседая на единственную свободную табуретку на кухне, столкнулись в один момент «пятыми точками», и Катюха вдруг так двинула бёдрами, что Максим еле удержался на ногах.
С залы стул себе принеси, выдала супруга, довольно ёрзая на табуретке.
Улыбнувшись правой половиной лица, Альберт Всеволодович монотонно начал вступление, пока Максим возился со стулом, скидывая с него Катюхины шмотки на диван.
Итак, сей документ говорит о том, что Прохор Никитович Титмос, урождённый Синичкин, проживающий в городе Нэшвилл, штат Алабама, что находится на юго-востоке США, двадцать восьмого июня сего года скоропостижно скончался от кровоизлияния в мозг вследствие обширного инсульта и оставил после себя некоторое имущество, по закону переходящее единственному наследнику Синичкину Эм-Эф, то есть Вам, Максим Филиппович, кивнул нотариус долговязому хозяину квартиры, появившемуся в тот момент со стулом в руках.
Дождавшись, пока Максим пристроится на стуле в уголке тесной кухни, Альберт Всеволодович продолжил:
Имущество довольно большое, среди которого есть сеть автозаправок в городе Нэшвилл, небольшой заводик по производству резиновых изделий интимного назначения, два кинотеатра и четыре ночных клуба. Ко всему этому есть акции и иные ценные бумаги на предъявителя, общая сумма их ценности составляет тринадцать миллионов сто шестьдесят четыре тысячи восемьсот, в валюте США, разумеется. И, заметьте это лишь номинальная стоимость ценных бумаг, ведь на аукционе цены возрастают, многозначительно взглянув на ничего непонимающего в тех делах Максима, нотариус продолжил, Счета в пяти банках, на общую сумму чуть больше двухсот миллионов долларов и индивидуальная ячейка в банковском хранилище, в коей хранится коллекция бриллиантов на сумму шестьдесят восемь миллионов