Очнись… Вернись… - Евгений Матвеев

Евгений Матвеев

Очнись Вернись

Боги

Есть Бог, который создал Землю,

Есть Бог, который создал нас,

Есть Бог, который создал небо,

И Бог, создавший дьяволят.

И вот решили как-то Боги,

Поспорить, кто мудрее впредь,

Создавшие свои отроги,

Начала жизни преуспеть.

Тот Бог, который создал Землю,

Сказал:  Отныне будет здесь,

Вся мощь вселенной, и отроги,

Сойдутся воедино, в твердь.

А наш Создатель молвил:  Разум,

Что может быть сильнее, ведь,

Там ничего еще не видно,

И разум, будет строить колыбель.

Сказал Создатель неба следом:

 Что Ваша твердь и колыбель,

Коль нету в этом луча света,

Ведь нет там радости, поверь.

Лишь нечестии создатель криво,

С ухмылкой полною лица, сказал:

 Ну что ж, трудитесь, ибо, я буду ждать,

Ну все, пока!

*****

Бросая жадный взгляд, в бескрайнюю синь неба,

Где облака плывут, в просторе голубом,

В мечтах прекрасных грез, мы видим лучик света,

И глядя на него, мы вспомним о былом.

Как в детстве мы мечтали, на облаках кататься,

И улететь далеко, туда, где просто все,

Где вовсе нету школ, и чтобы там остаться,

Играть и веселиться, уроки в забытье.

А в юности смотря, на дальнее бескрайне,

И запуская в небо, свой первый самолет,

Что сделан на кружке, и чтоб на дельтаплане,

Смогли мы улететь, в далекий свой полет.

Но детство все осталось, и юность улетела,

И незаметно годы, нас приземлили вниз,

Но вдаль смотря на небо, пусть даже между делом,

Так хочется вернуть, тот детский наш каприз.

Букеты из роз

Букет белых роз, он лежал на диване,

Завернутый старой газетой вдвойне,

Букет черных роз, в хрустальном стакане,

Осанкою гордой, блистал на столе.

Те розы, что лежа, лежа на диване,

Не думали вовсе о горькой судьбе,

Они понимали, все то, что в стакане,

Хотя и красиво, но смертно вдвойне.

А розы, блистая в хрустальном стакане,

С усмешкою гордой глядя вокруг,

Сказали нескромно, тем, на диване:

 Умрете вы вскоре, от жажды и мук.

Но вот вышло Солнце, в окно посветило,

Сначала тихонько, ласково так,

Но все же оно, чем выше всходило,

Тем все сильней ваза грелась в лучах.

И вот, вскоре вовсе, в полуденном пекле

Вода закипела в цветном хрустале,

И черные розы, упали все вместе,

Завяли и умерли, вмиг на стекле.

Диван, где белые розы лежали,

Стоял дальше всех от края стола,

И розы в газете, ничуть не завяли,

А сладко дремали, в объятиях сна.

*****

В предверьи ночи, в час уходящего уж дня,

Когда на небе, появляются и звезды,

Над темным лесом бледно-желтая луна,

На мир спускает, в наступившей ночи, грезы.

Блестящий свет, зажженных звезд вокруг собрав,

Усилив его призрачным сияньем,

Луна на землю, опускает нам,

В том свете дивное, любви всей, возлиянье.

Любовь дарованная, и в мерцанье звезд,

И в лунном, дивном свете многозвучья,

До самого утра, свет музыки играя нам,

В аккордах Баха в вальсах Шуберта, Вивальди.

Прикрыв весь мир ,как одеялом грез мечты,

Укутав пеленой любви сказаний,

Вселенной всей всей неземной ее красы,

И в свете том блаженство, там сказки ожиданье.

Старушка

В час утра, на восходе солнца,

В сонливой городской тиши,

Пока лишь только свет в оконцах,

И городе нет, ни души.

Не слышно грохота трамвая,

И от машин не слышен рев,

От дома к дому, чуть ступая,

Старушка, сгорбившись идет.

В одной руке, недлинный посох,

Кой помогает при хотьбе,

В другой тележка с сухих досок,

Скрипят колеса в полутьме.

Глаза прищурив, озираясь,

Оглядывая все кругом,

Старушка, редко наклоняясь,

Кладет в тележку, чередом.

Вот баночку с под кока-колы,

Сжав очень тонкою рукой,

В суму кладет, что очень скоро,

Бывает полною порой.

Суму положив аккуратно,

На дно тележки и опять нагнулась,

Бормоча невнятно, что непонятно, не понять.

Каждый наклон прошенье Богу,

Чтоб с голоду не умереть,

Чтоб продлил жизнь хотя б на йоту,

Не быть обузой, не скорбеть.

Чтоб за углом еще бутылка,

Иль баночка ее ждала,

И чтоб не падала с затылка,

Волос седая кутерьма.

Чтоб посох не сломался вовсе,

Чтоб по асфальту все стучал,

Чтоб скоро, не настала осень,

Тележный скрип не перестал.

Так что же в жизни той старушки,

Случилось, в ее злой судьбе,

Бросили дети, иль подружки,

Оставили одну в избе.