Бывшая каанша осматривала отныне свои владения, и выражение лица ее было кислым. Обняв ее за плечи, я заверила:
Он будет не хуже проклятого дома. Я сама попрошу, чтобы его украсили. Это и людей привлечет, и глаз порадует.
Хорошая будет больница, подтвердила Эчиль.
И вы больше меня не бросите? покосилась на нас Хасиль.
Пока тебе нужна наша помощь, не бросим, улыбнулась я.
Потом мы пригласили Керчуна и его подручного, а они уже, осмотрев и сделав необходимые выводы, обещали приступить к делу с началом весны. Мы в тот день приходили с инспекцией плотники уже были на месте. Сегодня была вторая инспекция.
Хасиль ждала нас возле будущей больницы, да и не только она. Иртэгенцы по своей привычке и складу характера не могли оставить важное событие без внимания, и, когда мы подошли, бывшая вторая жена Архама, уперев руки в бока, скандалила с одной из женщин.
И что тебе за дело, Хыну? Иди себе, куда шла, без тебя умные найдутся! донесся до нас возмущенный голос бывшей каанши.
Как захочу, так и пойду, тебя спросить забуду, едко ответила ей невидимая еще нам Хыну. А ты стой и молчи, всё одно умного не скажешь. Люди знают, людей не обманешь, все твою глупость слышали.
Не глупей тебя буду! взвизгнула Хасиль, и я поняла, что она уже на грани.
Поспешим, сказала я и поглядела на Берика.
Он кивнул и зашагал вперед.
А ну разойдись! гаркнул ягир. Дайнани идет!
Люди обернулись в нашу сторону, открыв этим нехитрым маневром пунцовую от негодования Хасиль и сухопарую тагайни лет сорока. Женщина уперла кулаки в бока и выглядела более спокойной и уверенной в себе. Обе спорщицы одновременно посмотрели в мою сторону и так же дружно воскликнули:
Ашити! Дайнани!
Хыну оказалась проворнее и первой устремилась в мою сторону, оставив Хасиль за своей спиной задыхаться от злости и возмущения.
Вот скажи, дайнани, ты умная
Милости Белого Духа, добрые люди, не слушая женщину, произнесла я, обращаясь разом ко всем собравшимся.
И тебе милости Отца, дайнани, поклонились иртэгенцы.
Пусть духи будут к вам добры, приветствовала их и Эчиль.
Духи мудры, Эчиль, с достоинством ответили ей.
Доброго дня, уже проще поздоровался Элькос.
И тебе, хамче, ответили и ему.
Весь этот поток приветствий сбил накал, царивший между спорщицами. Заодно уменьшил апломб самоуверенной Хыну, которой пришлось замолчать и ждать, когда до нее дойдет очередь. Однако пока я не спешила ответить на ее призыв. Благожелательно улыбнувшись, я обошла ее и, приблизившись к Хасиль, взяла ее за плечи. У этого жеста было два значения. Первое: показать ей поддержку и призвать успокоиться. Второе: показать всем, что с Хасиль все споры в прошлом.
Прости, Хасиль, мы задержались, сказала я с улыбкой. Как проходят работы?
Если бы тут не ходили в прежнем запале начала бывшая каанша, и я едва заметно покачала головой, останавливая ее.
После медленно выдохнула, глядя Хасиль в глаза. Она поняла верно и выдохнула следом за мной. Я вновь улыбнулась ей и повторила вопрос:
Как идет работа?
Хорошо идет, дайнани, уже иным тоном ответила Хасиль и все-таки не удержалась: Если бы всякие под руку не лезли, то еще лучше бы шла.
И тут же ожила Хыну, молчавшая всё это время. Она встрепенулась и направилась к нам, но обнаружила я это, когда за спиной раздалось:
А ты слушай умных советов, и сама, глядишь, поумнеешь.
Молчи, едва слышно шепнула я Хасиль и развернулась к скандальной советчице.
На лице моем вновь была благожелательная улыбка. Шагнув к Хыну, я взяла ее под руку и вынудила отойти к толпе, явно желавшей тоже высказаться, но пока люди просто слушали, удовлетворяя любопытство. Мое место рядом с бывшей второй женой Архама заняла его первая и ныне единственная супруга. Эчиль что-то тихо заговорила Хасиль, но этого я уже не слушала, потому что была занята своей собеседницей.
Скажи мне, уважаемая Хыну, начала я, что здесь делают плотники?
Как это что? искренне удивилась женщина. Работают. Строят.
Верно, важно кивнул один из пастухов, его имя, признаться, я попросту не знала, только род деятельности.
А что строят? снова спросила я и обвела взглядом всех любопытных.
Тагайни посмотрели на дом, после на Хасиль, а затем на Хыну, ожидая ответа. Она тоже посмотрела и на дом, и на недавнего оппонента в споре, а затем на меня.
Как это что? она пожала плечами. Дом строят. Видать, Хасиль от Илана уйти хочет, вот и выбрала новый дом.
Я удрученно вздохнула и покачала головой.
Чем же тебе Хасиль не угодила, что ты ей счастья не желаешь?
Почему не желаю? Пусть будет счастлива, мне-то что до нее? удивилась женщина.
Вот и я думаю, уважаемая Хыну, какое тебе дело до счастья Хасиль? Разве же ты слышала, чтобы она с Иланом ругалась? Живут душа в душу. За них бы порадоваться, как Отец велит, а ты напраслину возводишь, будто дурного желаешь. Нехорошо, Хыну, Отец печалится, когда в душе своих детей тьму видит.
Она округлила глаза и всплеснула руками. Затем обернулась к народу, явно ожидая поддержку, но увидела, как иртэгенцы качают головами.
Нехорошо, Хыну, снова заговорил пастух. Не знаешь, а наговариваешь.
Верно, кивнул его приятель. Илан на Хасиль с нежностью смотрит, и Хасиль с Илана взгляда не сводит. Два дня назад видал их на курзыме. Он ей и девочкам сладостей набрал и тканей новых. А ткани-то как хороши ой и красивые ткани у нас стали делать.
Да, ткани хороши, согласились остальные. И в Курменае таких нет. К коже приложишь, будто ласкает.
Они говорили о тех самых тканях, какие еще прошлым летом соткал брат одной из швей. Должно быть, вы помните тот день, когда на меня было совершено покушение на курзыме, а после к стенам Иртэгена подошло объединенное войско. А как раз перед покушением мне подарили чудесное платье из той самой новой ткани. Но мы отвлеклись.
Я с улыбкой слушала, как тагайни, уже позабыв о доме, перешли совсем к иным темам. Предсказать, куда бы людей завела праздная болтовня, было невозможно, однако узнать это мне было не суждено.
Так, не уходит от Илана, стало быть, Хасиль? вернула всех к началу разговора Хыну.
Да с чего бы? подала голос сама бывшая каанша. Илан мне тархам поднес, я его приняла и воду выпила. Летом свадьбу играть будем.
Живо развернувшись к ней, насколько позволяло мое положение, я прижала ладони к груди.
Какая добрая весть, Хасиль! воскликнула я. Прими мои искренние поздравления. Пусть духи будут к вам добры и щедры на милости.
Благодарю, с достоинством ответила моя бывшая свояченица.
И я вновь вернула внимание Хыну.
Как видишь, всё у них хорошо, и потому не гневи Создателя, пожелай счастья и более не разноси сплетен.
Ответить женщина не успела, потому что теперь иртэгенцы обрушили на Хасиль поток пожеланий и благословений. Ей было приятно, это ясно читалось по вновь зарумянившимся щекам, но теперь уже не от злости, а от удовольствия.
А зачем дом тогда строит? спросила Хыну, и внимание вновь вернулось к нам.
Как, уважаемая Хыну, ты не знаешь? я в удивлении приподняла брови. Так какой же умный совет ты можешь дать? Выходит, говоришь на ветер? Такого ума Хасиль не надо. Она-то уж точно знает, что здесь делают плотники. Вот и выходит, что ей своего ума хватает, чужой уже лишним будет.
Так ты скажи, дайнани, будь доброй, и мы тогда знать будем, встрял всё тот же пастух.
Тогда и чего хорошего посоветуем, согласно кивнула Хыну.
Сжав пальцами подбородок, я подняла глаза к небу, изобразив размышления, а после «сдалась».
Ну, хорошо. Вот скажите мне, добрые люди, где лучше сделать операционную палату? А когда череп вскрывают, с мозга пыль стряхивают или в воде полоскают? А если полоскают, то таз где поставить? А ланцет лучше под рукой держать или человека к нему приставить и звать по надобности? И вновь «подумав», я задала следующий вопрос: А стетоскоп и клизму? Если носик клизмы засунуть в стетоскоп, что выйдет?