Как недельки три? встрепенулся я. А потом что?
А потом выпишу тебя.
Я с облегчением выдохнул. А старик тоже умел прикалываться.
Ты сейчас находишься в отделении хирургии городской больницы. Ранение у тебя проникающее, колото-резаное в брюшную полость, неглубокое, и органы не задеты, продолжал врач. Операцию я провел, все заштопал. Крови ты потерял чуть лишнего, но организм молодой и здоровый. Заживет всё, как на бездомном псе. Считай, будто мы тебе аппендикс вырезали. Почти то же самое. Прописываю покой, обильное питьё и капельницы с антибиотиками, витаминчики в уколах. Вот все твои потребности в ближайшие несколько недель.
Я попробовал встать.
Тише, подскочила ко мне пухлобокая медсестра и попыталась всучить утку. Сможешь сам или помочь?
Всё нормально процедил я, борясь с болью. Я до туалета сам дойду. Типа аппендицит же всего лишь вырезали.
Но в этом я немного ошибся, боль не дала мне сделать и шагу. Пришлось воспользоваться услугами тётки со сварливым голосом. Ей, конечно, не привыкать управляться с уткой. А у меня чуть травма детства не приключилась. Все-таки я привык делать такие дела в одиночку и без тесного контакта с другими людьми.
Лежи, Петров, приказала медсестра. Не дёргайся. К тебе скоро из прокуратуры придут. Они просили позвонить, как очнёшься. Так что, сил набирайся А вместо мамки, я теперь буду за тобой присматривать. Меня Леной зовут.
Лена, виляя дутыми бедрами, вышла из палаты. Надо мной тут же нависла косматая небритая морда, напоминающая Машкова в запое. Такие же худые плечи с висящей на них майкой-алкоголичкой. Я вздрогнул.
Морда приветливо улыбнулась:
В шахматы будешь играть?
Я помотал головой. Какие на хрен шахматы? Я чуть боты не завернул. Мне нож в бок воткнули. Лежу ловлю отходняки с пенициллиновым вкусом во рту. А этот с шахматами лезет.
Просто со мной никто играть не хочет, глаза «Машкова» превратились в грустные маслины, как у кота-подлизы из Шрека.
Не до шахмат мне, буркнул я. Мне даже сесть трудно.
Это ничего, оживился больной. Я буду переставлять фигуры за тебя. Ты только мне клетки называй, куда их ставить. Меня Лёня зовут, легко запомнить. Так же, как его. шахматист гордо вытянулся в струнку и показал указательным пальцем вверх.
Я сначала не понял, но потом дошло, что речь идет о целователе всех времён и народов. Говорят, что и война холодная с пиндосами началась только потому, что американские президенты не хотели целоваться с нашим генсеком.
Ну, что сыграем, а? назойливый Леня не отходил от меня.
Это твой транзистор? кивнул я на белую крашеную тумбочку, на которой примостилась малогабаритная «Орбита-2» в кожухе из коричневой кожи.
Ага.
Включи музычку, тогда сыграю, только сразу предупреждаю в шахматы не умею. Придется тебе сначала научить меня.
Музыку нельзя, вздохнул Лёня. Ленка что-то сегодня злая, как моя тёща с похмелья. Ругаться будет.
А ты потихонечку. я обвел взглядом других больных. Никто же против музыки не будет? А, мужики?
Кроме нас в палате было еще трое: тихонький дедок и два, ничем ни примечательных мужичка. В ответ они вяло кивнули. Видать, шахматист уже и их успел достать.
Смотри, Лёня поставил тумбочку между нашими кроватями и положил на неё шахматную доску. Пешка ходит только прямо на одну клетку, но первый ход может на две. Конь буквой «Г» ходит, слон по диагонали. Понял?
Вроде, кивнул я.
Давай попробуем, а там по ходу научишься. Сразу все фигуры всё равно не запомнишь. Ходи первым, говори куда ставить фигуру. Клетки пронумерованы, как в «морском бое». Играл в школе?
Я чуть приподнялся на локте и застыл в более-менее удобном положении:
Конечно, играл. Поставь мою пешку с Е2 на Е5.
Так нельзя, нахмурился учитель.
А как можно?
На Е3 или Е4.
Ну, поставь там куда-нибудь, кивнул я.
Лёня походил за меня и выбросил навстречу моей пешке свою черную. Я попросил передвинуть моего коня так, чтобы тот сразу проскакал через всё поле и подставил под удар его короля.
Да нельзя так! раздраженно проговорил шахматист.
А как можно? состряпал я недоумевающую рожу.
Ну Сюда можно, или сюда, или сюда.
Ну, давай сюда, будто бы наобум сказал я, соглашаясь с одним из предложенных вариантов.
И так почти каждый свой ход я делал не по правилам. Заставлял Леню показывать мне возможные варианты. Выбирал самый лучший, делая вид, что тыкаю пальцем в небо, и рубил его пехоту и кавалерию. Потом добрался до флота и загнал короля в угол.
Ну что сопишь? с недоуменным видом спросил я гроссмейстера. Ходи уже, а то устал я.
Не могу, сокрушенно пробормотал он, лихорадочно сканируя глазами доску и ища выход из игровой ситуации.
Это почему? хитро прищурился я.
Мне мат
Жаль, поморщился я. А так хотелось поиграть ещё. Так, что получается? Я выиграл?
Да! Но как? всплеснул руками Леня. Как ты это сделал? Ты же даже не знаешь, как ходят фигуры?
Новичкам везет, улыбнулся я (а про себя подумал: «Это ты еще в покер со мной не играл»). Еще партейку?
Да ну тебя, отмахнулся Леня, сгребая фигуру в кучу. Странный ты какой-то И мужиков, говорят, покалечил.
Больше Леня меня не доставал. И даже музыку выключил в знак кровной обиды. А я только «Песнярами» заслушиваться начал. Пуща их Беловежская огонь, конечно. В наше время таких не пишут И Пущи больше нет, наверное.
А ну, мужички! в палату, брякая медицинским столиком на маленьких колесиках, ввалилась медсестра Лена. Быстро легли все воронками вверх и заголили пятые точки!
На двухъярусном столике с чуть облупившейся белой эмалью сверкали серебристые лотки с многоразовыми стеклянными шприцами.
От одного вида их плечи мои передернулись. Не люблю уколы. Лучше пулю в плечо или нож в бок. А уколы с детства не уважаю Тем более, советские иглы казались огромными, как вязальные спицы.
Тебе Петров не надо, снисходительно бросила Ленка. Ты пока на капельницах. Антибиотиков и витаминов тебе уже сегодня достаточно влили.
Я с облегчением выдохнул и с торжествующим видом посмотрел на кряхтящего Леню. Он вздрогнул и ойкнул, когда игла впилась в его худосочный зад, похожий на облезлый кокос.
Здравствуйте, за спиной медсестры раздался приятный, но в то же время, твердый девичий голос. Мне нужен товарищ Петров.
Я выглянул из-за Ленки. В проходе стояла подтянутая девица в костюме «летчицы». Двубортный синий китель чуть подчеркивал талию и был немного тесен для выпирающей груди. Юбка из такой же ткани опускалась чуть ниже колена. Хотелось бы её чуть укоротить, но прокурорская форма такого не терпит. Это в наше время ляльки с накачанными, как у утконосов губами и раскосыми лисьими глазищами перешивают на себя прокурорские мундиры, чтобы задницу ботоксную лучше видно было. А здесь естественная красота. Да еще и в форме. Я засмотрелся
Девушка! всплеснула руками Ленка. Почему без халата?
Я из прокуратуры.
Да хоть из КГБ СССР, правила для всех едины. Возьмите халат у постовой медсестры и приходите.
Через минуту прокурорская вновь появилась в палате в белой бесформенной накидке.
Я поморщился. Люблю девушек в форме, а в простынях они не очень выглядят. Она подошла к моей кровати и села на табурет. Уже определила по возрасту, что я и есть её объект допроса.
Здравствуйте, гражданин Петров, начала она официальным тоном. Меня зовут Федорова Галина Владимировна. Я следователь городской прокуратуры. Буду вести дело по факту причинения вам тяжких телесных повреждений.
Ого, я сделал усилие и сел на кровать. А почему не милиция этим занимается? Обычная уличная драка.
Вы не всё знаете, на белом, словно выточенном из мрамора лице девушки (наверное, работает много и не загорает), скользнула еле заметная улыбка.
Она тут же попыталась её спрятать за маской официоза. Такая молодая, а уже следак в прокуратуре. Явно по кумовству прошла. Сама, наверное, ни фига не смыслит в тонкостях расследования. Как статист работает и фиксирует факты, а ее покровители направляют потом по нужному руслу. В мое время так было, и раньше так оказывается. Эх, страны разные, а люди одинаковые