Вот, возьмите, девушка протянула мне газету.
Это был сегодняшний номер местной газеты. От нее пахло типографской краской и целлюлозой.
Поймав мой недоумевающий взгляд, следователь кивнула:
Там статья про вас, на второй странице в первой полосе.
Я развернул газету. Заголовок кричал: «Комсомолец Андрей Петров задержал и обезвредил валютчиков».
Ого! присвистнул я и начал читать.
В ней говорилось о том, как комсомолец Андрей Петров, прогуливаясь по родному городу, наткнулся на подозрительных людей, выходящих из заброшенного дома. Почувствовав неладное, комсомолец отважно бросился преследовать подозрительных личностей. Догнал их в тупиковом проулке и вступил с ними в неравную схватку. В результате стычки отважный комсомолец получил ножевое ранение, а оба преступника доставлены в больницу с черепно-мозговыми травмами. Благодаря смелым и грамотным действиям Петрова бандиты были задержаны. В их карманах обнаружили доллары США. Проводится расследование.
Так я что? Герой? я отложил газету.
Так точно, товарищ Петров, кивнула девица. Вы проявили настоящее мужество. Вы столкнулись с валютчиками. В заброшенном доме у них был тайник. Но это всё для газеты и для публики. А мне, пожалуйста, расскажите, как всё было на самом деле
Да так и было пожал я плечами. Как все написано. Подумал, что типы подозрительные, окрикнул их, а они дёру дали.
Там была свидетельница, нахмурилась следачка. Женщина, которая видела, как подозреваемые выходили из полуразрушенного здания, а вы крикнули им вслед слово «полиция». Что это значит, Андрей Григорьевич?
А следачка-то не простая оказалась. С мозгами куколка. А я думал, пустышка. Ошибся на её счет. Надо ухо востро держать, а то припаяют антисоветщину. Полиция у фашистов была, да у буржуинов сейчас. А у нас советская милиция. Самая народная и родная. Нравится мне название
Свидетельница ошиблась, категорично заявил я. Я крикнул слово «милиция». Они схожи по звучанию.
Следачка скептически постучала ухоженным ноготком, покрытым бесцветным лаком по планшету с прищепкой, под которой виднелся листок бланка протокола допроса.
Вы же не из милиции? вопросительно уставилась она на меня. Зачем вы так крикнули и зачем вы за ними побежали? Это было опасно. Вы знали, что они занимаются валютными операциями?
Все побежали, и я побежал, включил я Алёшика. А что я должен был кричать? Горгаз! Или: Стоять, справочная! Типы подозрительные. Вышли из заброшенного дома и по сторонам зыркают. На окрик «милиция» среагировали неадекватно. Рванули в переулок. Я за ними. Не знал, что там тупик. Сам в ловушку попал. Деваться мне было некуда и пришлось биться за свою жизнь насмерть. Я же не знал, что у них нож и они не прочь меня пришить. Улицы советских городов обычно безопасны для граждан
Следачка почесала коготком носик и задумалась. Вроде поверила. Естественно я знал, во всяком случае, предполагал, что они опасны. Видя, как эти гаврики улепётывают, сразу понял, что бандюги. А бежал не комсомолец Петров за ними, а старший оперуполномоченный убойного отдела майор полиции Нагорный Андрей Григорьевич. Но этой пигалице я так не могу сказать. Либо в психушку упекут, либо того хуже Из комсомола выгонят.
Галя, что вы так на меня подозрительно смотрите? улыбнулся я. Обычное дело, побежал, подрался. Повезло не сдохнуть. Про валюту я не знал. Про то, что они рецидивисты тоже. Иначе ни за что бы на рожон не полез.
Называйте меня, пожалуйста, Галина Владимировна, хорошо? девушка нахмурилась. Вот Распишитесь здесь и здесь. А здесь напишите: «С моих слов записано верно, мною прочитано».
Окей, кивнул я. Только дайте-ка я сначала протокольчик прочитаю
Галя поморщилась (то ли так среагировала на мою просьбу, то ли на слово «окей») и протянула мне кожаный планшет.
Такой неудобный и громоздкий. Он же и полупортфель. Неужели нельзя сделать легкие твердые планшеты, чтобы писать на весу. Пластик вроде уже изобрели давно.
Я пробежал глазами протокол. Вроде всё верно написано. Барышня странноватая, но честная. От себя ничего не приписала. Ей бы волосы распустить, платьице покороче и в клуб. Цены бы ей там не было. А тут сидит и смотрит на меня, как Шапокляк на чебурашку. Того и гляди, из её портфеля Лариска выскочит. Я расписался и протянул планшет хозяйке.
Спасибо, Галя, я широко улыбнулся. Надеюсь, ещё увидимся.
Увидимся тогда, когда я признаю вас потерпевшим по делу официально и когда обвинительное заключение составлю. Там ваши подписи нужны будут. А пока из города в ближайшее два месяца попрошу не уезжать.
Знаю, кивнул я. Поэтому и говорю.
Откуда вы знаете? опять с подозрением уставилась на меня молодая «Шапокляк». Вы раньше проходили по другим делам? Я запросы на вас ещё не делала.
Не проходил, в кино видел, про милицию, улыбнулся я, а про себя подумал: «Как же всё у вас долго, нет компов и сетей с базами, всё через бумажку с печатью и ответку несколько недель ждать».
До свидания, Андрей Григорьевич, сухо бросила следачка и зашагала к двери.
До свидания, Галя, мой взгляд невольно зацепился за перекаты упругих ягодиц, утянутых синей тканью униформы.
После пригожей гостьи мордатая Лена, что опять заперлась в палату, казалась разбухшей белой каракатицей. Ни разу не видел каракатиц, но наверное, выглядят они именно, как сварливая медсестра.
Там к тебе мать пришла, Петров, и девица какая-то, сообщила Лена.
Глава 7
Только я собрался выразить свой щенячий восторг по поводу визитёров (девица, что пришла ко мне это, наверное, Косичкина), как медсестра обрезала:
Посетителей мы не пустили, посещения тебе пока противопоказаны.
Ты что, Лен? я резко встал с кровати (хотелось показать, что я живее всех живых) но скрючился от боли и плюхнулся обратно. Прокурорскую же пустили.
Это другое, у неё служба, а мамка подождет. И девка твоя подождёт.
Нет у меня девки, хитро улыбнулся я. Пойдёшь за меня, когда на ноги встану? Остальное у меня всё работает. Хоть щас в бой
Да иди ты! засмеялась и замахала дутыми ручонками медсестра. Жених нашелся. Стручок еще не оперился, а все туда же.
А ты что, проверяла? подмигнул я. Пока я без сознания был? Да?
Ох, Петров, дождёшься ты у меня! Уговорю доктора уколов тебе прописать. С самым огромным шприцем к тебе приду.
Да, ладно, миролюбиво проговорил я. Шучу я, Ленок. Не буду на тебе жениться. Ты слишком хороша для меня. Королева прям В белом вся. Белая королева.
Спасибо, хоть не снежная.
* * *
Потянулись однообразные дни Без телека, и ноута болеть реально плохо. День сурка, я бы даже сказал, день спящего сурка. Хотя, телевизор в больнице имелся. В холле коридора на тумбочке расположился черно-белый «Рекорд» с бухающей при каждом повороте круглой переключалкой каналов.
Советские МИГи и танки самые лучшие в мире, а пульты для телевизоров до сих пор не научились делать. Но смотреть по такому ящику было нечего. Каналов всего два: первый и второй. Иногда на обоих одновременно вещал бровастый вождь о достижениях советского народа в области сельского и другого важного для экономики дружественных стран, хозяйства. После Леонида Ильича непременно показывали балет из Большого театра или выступление симфонического оркестра. Вечером на экране мелькали вести с полей и репортажи про героев сталеваров и других шахтеров.
Выходил я к телеку нечасто. Репортажи о лучшей на свете стране звучали как-то немного фальшиво. Я знал эту страну изнутри, а не из выпуклого экрана. Не всё так радужно, как вещают дикторы. Но, с другой стороны, не всё так плохо.
У нас нет бедных, но мы с матерью живём от зарплаты до зарплаты. И многие так, но никто не жалуется. Не принято жаловаться. Потому что скоро настанет то самое будущее. Мы построим его упорным трудом под руководством КПСС. Эх Какие мы были наивные.