А ну-ка! Евсей выдернул листок у Анчутки.
Оп! Гордей перехватил листок у Евсея и уставился на надпись: «Про кота»
Про кота?! Евсей снова завладел листком и развернул его.
Что там? Гордей потянул листок к себе.
ДАЙТЕ! завопил Анчутка, но было поздно.
Вороватая Лисица рыжей молнией метнулась к братьям, цапнула зубами листок и пропала в кустах. К счастью, её зубы оказались слишком острыми. Они разорвали послание, и Лисица убежала с клоком бумаги в пасти. А Гордей и Евсей, сконфуженные, остались на поляне каждый с обрывком письма.
Балбешки корявые, запыхтел бобр.
Ну уж ты, батя, что ни скажешь, водолешие тоже запыхтели, всё по делу.
Они повертели в руках бумажные лоскутки и в конце концов приставили их друг к другу.
О-ла-ла! воскликнул Евсей.
Остап Пармёныч басовито заворчал.
Мы говорим, всё ясно! Гордей откинул чёлку ладонью. Похоже, котёнку всё равно конец.
Авось затрясся всем своим маленьким тельцем и припал к земле. Таисия решительно отобрала у водолеших разорванное послание и показала бобру.
Середина, выхваченная Вороватой Лисицей, отсутствовала. Но в целом всё и правда было ясно. Водолешие легко восполнили недостающий текст. Юный кот может быть спасён, если беречь его от оборотня.
Хм Бобр почесал усы: Всё-таки может быть спасён
Авось придвинулся к бобру.
Да только как его уберечь, батя? Евсей прищурился: Разве что
Авось пойдёт по нашим стопам, догадался Гордей.
Котёнок воспрял духом.
Я пойду! обрадовался он. Конечно пойду по вашим следикам. А куда они ведут? В уютное местечко?
Гордей поперхнулся. Вряд ли это местечко покажется котёнку уютным. Скорее всего, ничего из этой затеи не выйдет.
Бобр почесал в затылке.
Вы-то известные проныры, оглядел он братьев.
Это потому, батя, что у нас батя бобр, сказал Евсей.
Он и котёночка может запросто научить, сказал Гордей. Не бросать же кота сиротинушкой.
Ты мне на психику не дави, Остап Пармёныч шлёпнул хвостом. Не видал я, чтобы коты добровольно к воде тянулись.
Да ладно, Гордей заискивающе заглянул бобру в глаза, просто мы уже очень давно их не видели, котов этих. Может, они теперь все водоплавающие
А я А я! Анчутка заплясал, запрыгал довольный. А я вот ещё что скажу! Мы вот нашенького котёночка научили бояться Волколака, тут Анчутка вздрогнул, но преодолел себя. А ведь воды-то мы его бояться не учили. А сам-то он этого ещё не умеет. И значит, мы можем ему всё правильно объяснить.
Гениально! похвалил Анчутку Евсей. Подать сюда кота! Сейчас мы его выпустим в широкое плавание. А где кот?!
Авось, который за какие-то полчаса сначала узнал о собственной погибели, а потом о возможном спасении, уже весело трусил к реке. Остап Пармёныч первым оценил опасность и со всех лап рванул за котёнком.
Ась, ять фырчал он.
За лето бобр отъелся и подкопил жирка, так что угнаться за тощим быстрым котёнком ему было трудно. «Авось, стоять!» звал Пармёныч. Но пыхтел так сильно, что половина звуков пропадала.
По жди ня! присвистывал бобр, переваливаясь на толстых лапах.
Батя! Гордей поднатужился и взвалил бобра на плечо. Сейчас догоним, не дрейфь!
Остапа утащил! всплеснула лапами выдра и бросилась догонять бегущих.
Авось стоял на берегу и трогал лапкой воду.
Тыф-пыф-пыф выдохнул бобр, когда Гордей поставил его на берег возле котёнка. Ты что делаешь?
Тянусь к воде, объяснил Авось. Добровольно! Видите?
Вижу, Остап Пармёныч на всякий случай зашёл по пояс в реку и приготовился спасать котёнка.
Теперь уж не скажете, что никогда такого не видели, Авось повёл ушами, опасливо посмотрел на другой берег, тряхнул головой и решительно шагнул в воду вслед за бобром. А сейчас я вам подхожу? Возьмёте в ученики?
И меня, попросил Анчутка.
И меня! брякнул Клокастый Заяц, но одумался и добавил: Чисто теоретически, вольным слушателем.
Бобр зацепил проплывающую мимо веточку, пожевал её и оглядел собравшихся.
Ну что, старушка, сказал он выдре, тряхнём-ка ценным мехом. Ты прости, я всё понимаю про Волко В общем, сильно мы рискуем, но Бобр кивнул на котёнка: Больше-то ему некуда.
Авось ринулся к бобру и немедленно ушёл под воду с головой. Остап Пармёныч подхватил его за шкирку, встряхнул и прижал к себе. Котёнок уткнулся лбом в жёсткую бурую шерсть.
Не горячись, бобр неловко отёр ему морду натруженной лапой, чередом всё выстроим, по брёвнышку.
Глава 5. Внезапная овца
Ночевал Авось в Анчуткином дупле, возле болота. Решили, что это самое надёжное укрытие, пока котёнок не научится пробираться в хатку бобра.
Ты не бойся, сказал Анчутка, натащив в дупло сухого мха, на болоте тебя никто не тронет. Самые страшные здесь Болотник и я. Ты, главное, за осоку не забредай.
Провалюсь? напугался Авось.
Ещё как! заверил Анчутка. Засосёт прямо к Болотнику в бар. Он тебе наплетёт с три короба, мол, надо отработать за обрушившийся потолок. Да только он жулик. На него сколько ни работай долг всё растёт.
А ты куда? спросил котёнок.
Всё-таки было немного страшно оставаться одному в новом месте.
Я на работу, деловито сказал Анчутка. Хулиганить.
Котёнок моргал блестящими разноцветными глазами. И глаза эти округлялись.
А что поделать? Анчутка пожал плечами. Я же не могу перестать быть бесёнком. Не заставлять же Таисию проказить вместо меня. Уж такая моя судьба баловаться. Вот ты родился котом на съедение Волко Анчутка шлёпнул себя по лбу, скорчил рожицу: Я имел в виду, что хочешь ты или нет, но ты не можешь перестать быть котом. У каждого, знаешь ли, есть судьба.
Ты считаешь, Авось сжался и подобрал лапы, что моя судьба быть съеденным Волколаком?
Анчутка почесал в затылке. Что-то неважно складывалось с котом. Как-то небезопасно всё выходило и неспокойно.
Это с какой стороны посмотреть, утешил он. Вдруг твоя судьба всех спасти. Ведь Волколаку время от времени надо на кого-то кидаться, у него тоже предназначение есть.
Анчутка по привычке поджал искалеченную лапку. Котёнку стало холодно, несмотря на тёплый вечер и мягкий мох.
Да ты не трясись раньше времени, подбодрил Анчутка. Чтобы кого-то съесть, его ещё надо найти. Может, тебя никогда в жизни ни один оборотень не отыщет. Будешь вести себе бобриную жизнь, плавать да радоваться. Спи уже, а то не вырастешь.
Анчутка исчез в тёмных зарослях, а котёнок подумал, что вырасти и правда было бы неплохо. Лучше всего до размеров пумы. Или рыси. На худой конец камышового кота.
Хотя это всё равно будет кот, сказал Авось большой круглой луне, которая взошла над лесом и заглянула прямо к нему в дупло.
«А я мог бы родиться медведем-гризли, размечтался Авось. Или наоборот неприметным жучком. Или даже луной. Вот она светит себе и не знает, что здесь, внизу, один маленький серый котёнок обречён погибнуть в зубастой пасти чудовища»
Котёнок подставил мордочку под лунный свет и вдохнул полную грудь ночной прохлады.
Мя-вууу затянул он грустную песнь обречённого и немедленно заснул.
А где-то далеко-далеко, в дремучей глубине леса, что-то огромное и тёмное вслушивалось в ветер
* * *
Авося разбудила песня. Кто-то ломился сквозь ежевичные заросли, чавкал, блеял и пронзительным голосом пел:
«Бе-е-скрайний лес, Бе-е-скрайний лес, не вылез кто сюда залез»
Котёнок перебрался через храпящего Анчутку, подёргал его за ухо, чтобы просыпался скорее, и высунулся из дупла.
«Бе-е-рёза гнутая, погода лютая» завопили Авосю прямо в ухо.
Анчутка перевернулся на другой бок и засунул голову в мох.
Лучше спрячься, пробормотал он из-под моховой подушки, это Заблудшая Овца. Утрамбуй меня одеялком
Авось подоткнул вокруг Анчутки солому и прикрыл его пледом, который выдра Таисия взяла у русалки Алевтины. Когда Алевтина не болела и не заманивала в реку путников, она плела покрывала из речной травы. А для тепла вплетала в них пух с линяющих зайцев.