Она поставила на стол горшок с кашей, дала тарелки и ложки. Мы разложили кашу по тарелкам, на каждого получилось совсем по малу, мы набросились на еду.
Сразу говорю: горилки нет. Кадушка с водой вон в углу, совсем уже злобно пробурчала хозяйка.
Нет так нет, и водички попьём, неожиданно для самого себя подал голос я. А почему вы говорите с нами так, как будто мы красные?
А мне какая разница? Жрать-то вы все горазды. И грязи хоть от белых, хоть от красных одинаково.
Но белые ведь не грабят.
А что они делают? Не ваши по соседнему двору с саблями за курями бегают? Моих-то курей красные всех съели, а соседка уж не знаю, как своих спрятала, теперь вот выпустила, да, видать, поторопилась.
Но люди же не могут совсем не есть. И мы всё-таки за вас кровь проливаем.
А на что мне ваша кровь? Какой мне с неё прибыток? Если завтра вас всех убьют, так глядишь и война закончится. Потому что если не закончится, мои дети с голоду помрут. Муж мой запасливый был, до сих пор его запасы подъедаем, а как запасы закончатся, так хоть по миру с сумой иди.
Но ведь мы же вас от красных освободили.
А мы вас об этом просили? Вашими снарядами три хаты в щепки разнесло. Баб с детишками поубивало. Если бы не ваше освобождение, так и хаты бы стояли, и люди были бы живы.
Не переживай, женщина, уже довольно злобно сказал я, Скоро нас всех убьют и война закончится. Но я не уверен, что это принесет вам счастье. И я не поручусь, что твои дети будут сыты.