Байесовская игра
Стелла Фракта
Да, шаг этот вернул бы его назад, к самому себе; однако для того, кто вне себя, нет ничего страшнее подобного возвращения.
Т. Манн, Смерть в Венеции
(Перевод с немецкого М. Рудницкого)
Обложка (дизайн) Александра Undead
Обложка (иллюстрация) A Vanitas Still-Life with a Skull, a Book and Roses, Jan Davidsz. de Heem, ca 1630, Anna Danielsson, Nationalmuseum, Public Domain Mark 1.0 (CC PDM)
© Стелла Фракта, 2023
ISBN 978-5-0060-7832-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1. Природа
[Местоположение не определено]
Я называю это игрой с природой но не потому что в игре участника, раздающего роли и вероятности выигрыша заранее, называют природой. Игра с неполной информацией, вынуждающая действовать из ограниченного выбора, не зная всех деталей, делающая веру основанием всего; игрок-природа, не заинтересованный в выигрыше, но определяющий правила формулами над участниками
Современный ученый уподобился античному философу преобразовавшему всякое явление в информацию о сбывшемся явлении и вероятность его наблюдения в будущем. Квантовая физика с квантовыми объектами и их мультивариантностью; кибернетика с теорией управления системами, берущая за основу коммуникацию между черными ящиками монад; генетика и статистическая физика, объединившиеся, чтобы донести идею о том, что природа одержима бегством от смерти, и потому в недетерминированных флуктуациях финальной агонии несмотря на закономерное возрастание энтропии и упорядоченный хаос сгустками жизни она стремится передать информацию, противопоставленную контингентности.
В неведении покой, в невежестве иммунитет. Как Бах убил музыку хорошо темперированным клавиром, так Ньютон задал вековой вектор отсечения несущественного, несбывшегося и принципиально ненаблюдаемого. Ошибка эксперимента, человеческий фактор, ограниченность чувствительности механизмов или восприятия органов чувств живых существ Большая часть функциональности закрывает потребности, диссонанс слышен не всем и опускается, отбрасывается, не учитывается. Нормы усредняются, наступает конец эпохи авторской музыки.
Скачок, переход на принципиально новый уровень система делает, когда она более не может функционировать в рамках своего контура а перестройка на новую парадигму слишком дорого стоит. Как правило, ждут до последнего когда уже все трещит по швам, а на место уже не поставить заплату потому что недостаточно ресурса для охвата и формализации, для плетения паутины каузальности.
Ученые играют с природой загоняя в рамки неопределенность, перебирают стеклышки разных цветов, чтобы через одно из них можно было разглядеть онтологию и приступить к ее изучению, описанию, превращению наблюдаемого мира в участника игры с заданными вероятностями проявления качеств. Ученые дают имена мертвым звездам, постигают мир через отголоски, сидя в пещере Платона с огнем, как в театре или на кинопоказе и смотрят на тени, отбрасываемые предметами на стенах, земле, каменных сводах.
Я знаю каждую из теней, все, что позволено правилами игры, мне известно Я порой вздыхаю от скуки, но лезть в мир невещественный не хочу потому что там игрок-природа тоже играет и он сильнее меня.
И иногда я задумываюсь, что бы сказал мне мой учитель который, как старый игрок в бисер, любил спокойно перебирать стеклышки и разноцветные камушки, когда весь мир полыхает в агонии если бы знал, как я использовал знание, встав на него, как на пьедестал, заколоченный наглухо ящик с сокровищами дракона. Он говорил, что знание способно и созидать, и разрушать; я выбрал оружие против мудрости потому что не мог смириться с тем, что природа лишила представителей рода человеческого слуха, заперла в невежестве, сделав из жизни инструмент сохранения информации, определив функциональные ограничения хаоса для поддержания порядка.
У теней есть голоса, а не только формы. Ученые, наступая на горло беззвучно кричащей истине, пытаются постичь эти голоса заковывая в каузальность и косность, замораживая во времени один исход из множества вариантов, потому что могут ткнуть пальцем и показать всем остальным только один.
Байесовская игра такой же срез мультивариантов, суперпозиция, развертка формулы с подставленными аргументами в момент наблюдения, в мгновение записи, в такт сделанного хода.
Как выиграть я знаю, меня уже давно это не забавляет. Я смотрю, как играет природа и прислушиваюсь в надежде, что узнаю, может ли она ошибиться в своих же собственных вероятностных оценках и выборах.
2. Кибернетика
[Местоположение не определено]
Советские ученые 50-х испугались кибернетики, идею сопоставления человека и машины с набором интерфейсов и определенной механикой внутреннего устройства приняли и адаптировали лишь в 60-х, построив на основе теории управления системами комплекс вычислительных машин. Сотрудник предприятия, единственный в центре знавший, как выполнить один расчет, не передав дальше свои знания, забирал с собой в могилу алгоритм своей работы; машина с набором инструкций, принимающая на вход данные, выдающие на выходе результат, считала операции быстрее и могла быть частью вычислительного центра и сети компьютеров, делить данные, обслуживать любое предприятие под любые нужды если будет запрограммирована.
Машина служит человеку, человек может потратить время на что-то другое, пока выполняется задача по оптимизации и планированию производства. Человек пережил замену себя машиной и нашел новое место потому что человеку необходимо ощущать себя заметным, чувствовать себя полезным, получать одобрение и похвалу.
У меня есть привычка спрашивать у случайных собеседников зачем они работают Они начинают отвечать, что они любят работу, что работа вдохновляет их развиваться и становиться лучшей версией себя.
Я больше не спрашиваю, зачем им становиться лучшей версией себя потому что ответ всегда будет один: непонимающее моргание, за которым последуют другие клише про человеческую натуру, жадную до знаний, про великое будущее, которое построено на инновациях мечтателей, воплотивших идею в реальность.
Будущее построено на костях таких легковерных дураков. Все хотят выглядеть лучше, а саморазвитие демонстрируемое наружу социально одобряемо.
Никто не хвалил меня, когда я просиживал задницу в библиотеках, архивах, за ламповым экранам старого компьютера, когда приходил на пары или на работу с красными глазами и следом от манжеты рукава на щеке потому что меня никто не видел.
Мать махнула на меня рукой, сказав, что я всю жизнь буду нищим научным сотрудником, а на мозги мои всем наплевать если я никому не рассказываю, что я читаю, не применяю свои знания на пользу.
Я был благодарен ей за то, что она просто оставляла меня в покое в запертой изнутри комнате. Я был благодарен и отцу за то, что он отвлекал ее от меня, когда был объектом ее претензий, ее подушкой для битья, самым настоящим неудачником, ее проклятьем, причиной всех ее бед.
То, что она всю жизнь так и работала медсестрой в больнице и жаловалась на низкую зарплату и плохие условия, ее не смущало; то, что она вышла замуж за безвольного алкоголика и родила от него ребенка, чтобы все думали, что у нее все как у всех, ее тоже не смущало.
Я по ее критерию нормальности был нормальным потому что почти не попадался на глаза, не доставлял проблем, не просил денег с тех пор, как окончил школу. Когда она была на суточных дежурствах, я готовил, прибирался, ходил за продуктами, ездил в школу один кажется, даже когда был в начальных классах; когда она была дома, лучшее, на что я мог рассчитывать что она выгоняла отца из дома, жаловалась подругам по телефону, какой он скотина, и как ей надоело с ним жить.